Кто на самом деле больше пострадал от русского «Генерала Мороза»
«Генерал Мороз» помог русским одержать победы в двух Отечественных войнах. Такое клише нередко прослеживается в западной историографии. Неужели для русских погода в 1812 и в 1941-м была иной, чем для французов и немцев?
Предел возможностям
В бюллетене, составленном Наполеоном 3 декабря 1812 года, сообщалось: «Морозы, начавшиеся с 7-го числа (ноября), вдруг увеличились… обозные лошади падали каждую ночь не сотнями, а тысячами… Армия, бывшая 6-го числа в самом лучшем состоянии, 14-го уже совсем переменилась: она лишилась конницы, артиллерии и обозов». Температура, по словам Наполеона, опускалась до 18 градусов ниже нуля.
Император, до этого пренебрегавший советами стращавших его морозами генералов, был явно озабочен ситуацией. Историк Сергей Тепляков обращает внимание на то, что наполеоновские войны происходили в эпоху, когда воевать предпочитали летом, поэтому французское командование совершенно не побеспокоилось о палатках и теплой одежде.
Так или иначе, утверждения, что русские морозы не дали французам завершить свой поход победоносно были на руку Наполеону. С одной стороны, они списывали часть ответственности с императора на капризы природы, с другой – обесценивали героизм и самоотверженность русского солдата, гнавшего Великую Армию до самого Парижа.
Да, голод и холод одолевали французов, однако и русские войска были в тех же условиях. Так, кавалергардский офицер Ланской вспоминал: «Наступившие морозы еще сильнее голода донимали наше войско... Вся обмундировка во время похода успела обратиться в грязные лохмотья, и заменить их было нечем».
Русская армия, как и французская не имела палаток, и солдаты спали на мерзлой земле. Наши бойцы, как и французы сотнями умирали от обморожений и переохлаждений. От массовых потерь русских спасало лишь умение найти кров, еду и теплую одежду в сожженных и разоренных селениях.
И все же французам грех жаловаться на мороз: осенняя распутица, отягощенная затяжными ливнями, выглядела куда более серьезным испытанием. Французский генерал Арман де Коленкур писал: «Если бы мороз, ослабевший за последние три дня, не возобновился накануне с прежней силой, то не удалось бы спасти ни одного пушечного лафета, так как почва здесь была топкая и тряслась под ногами».
Ему вторит адъютант Наполеона Гаспар Гурго: «Стужа, сухая и умеренная, сопровождавшая войска от Москвы до первого снега, была более полезна, нежели гибельна». Наполеона погубил не мороз, а предел возможностям его армии, который приблизили русские войска. Зима лишь ускорила неминуемое поражение самонадеянных французов.
В равных условиях
Гитлер отдавал себе отчет в том, что русские морозы могут серьезно затормозить продвижение германских войск, поэтому операцию «Барбаросса» следовало завершить до конца сентября 1941 года. Результат всем известен. С наступлением холодов германскому генералитету стало очевидно, что до истечения года войну не закончить.
Серьезные морозы ударили в второй половине декабря: под Москвой столбик термометров опускался до –28ºС, под Ленинградом – до –35ºС. Наступление немецких войск приостановилось. Холод давал о себе знать: не работали рации, отказывали оптические прицелы танков, замерзала смазка и пневматическая система управления трансмиссией, а отсутствие на гусеницах бронетехники специальных шипов не позволяло преодолевать обледенелые склоны.
Но фюрер продолжал строить все более грандиозные планы, в то время как рядовые немецкие солдаты, выражаясь словами британского историка Джона Эриксона, «бились за простое и спасительное тепло». Берлин не торопился высылать на фронт зимнее обмундирование. Счет обмороженным шел на тысячи. 20 декабря Гудериан доложил Гитлеру: «Потери от обморожения вдвое превышают боевые потери».
Для солдат Красной Армии погода была столь же немилостива. Они также подавляющую часть времени проводили на открытом воздухе, не имея возможности согреться. На начальной стадии Битвы за Москву многие бойцы народного ополчения вынуждены были сражаться без теплой одежды. Экстремальные холода оказывали воздействие и на советское вооружение. Частенько отказывали при стрельбе и самозарядная винтовка Токарева, и станковый пулемет Дегтярева.
Маршалл Константин Рокоссовский в мемуарах отмечал, что глубокий снег и крепкие морозы мешали проведению маневра, способного отрезать противника от дорог. Немцы, со слов легендарного военачальника, должны были быть благодарны русской зиме тем, что она позволила им отойти от Москвы с наименьшими потерями.
Гитлеровцы в 1941-м, как и французы в 1812 году, больше опасались слякотной осени, а не морозов, которые сделали раскисшую почву пригодной для быстрого продвижения личного состава и техники. Судьбу Москвы и всей военной кампании рейха решили совершенно другие причины.