"Фрагменты женщины": отмеченный в Венеции фильм о потере ребенка
Что ж, праздники все отметили, итоги года подвели, все развлекательное кино пересмотрели, теперь можно возвращаться и к серьезным картинам – решили, вероятно, на Netflix, где недавно вышел фильм Корнеля Мундруцо «Фрагменты женщины».
Англоязычный дебют известного венгерского театрального и кинорежиссера, спродюсированный Мартином Скорсезе, осенью показывали в основном конкурсе Венецианского кинофестиваля, и британка Ванесса Кирби завоевала в итоге Кубок Вольпи за лучшую женскую роль.
Кирби снималась в «Миссия невыполнима» и «Форсаже», но больше всего известна по сериалу «Корона»: в первых двух сезонах она изображала скандальную принцессу Маргарет. В Венеции в прошлом году было аж две картины с участием актрисы (вторая – «Мир грядущий»), и стало окончательно понятно, что ее ждет большое актерское будущее. Так, в спорном «Спутнике Юпитера» он рассказывает историю молодого беженца, который, получив ранение во время пересечения границы, обретает способность летать. Известен Мундруцо и как яркий театральный режиссер, причем его провокационные спектакли неоднократно привозили и в Россию: например, на «Фестиваль NET» – «Деменцию», на Платоновский фестиваль – «Имитацию жизни». Оба спектакля были поставлены по пьесам жены Мундруцо Каты Вебер, которая стала и сценаристкой всех последних картин Корнеля Мундруцо – в том числе и «Фрагментов женщины».
Лента стала максимально личной для Вебер и Мундруцо: как и герои картины, они потеряли ребенка. Наверное, именно поэтому фильм получился настолько пронзительным, не фальшивым и благородно-скорбным. Вероятно, по этой же причине Мундруцо достаточно беспощаден к герою Лабафа, с которым себя может ассоциировать: тот начинает со временем вести себя непорядочно и одновременно банально. Правда, в сценарии личный опыт сильно преобразован, сюжетно Вебер отталкивалась скорее от другого реального случая: в Венгрии какое-то время назад акушерку обвинили в непреднамеренном убийстве в ходе домашних родов. Подобное обвинение по инициативе матери Марты выдвигают и против повитухи в картине.
Идеальным, впрочем, фильм не назовешь. Мундруцо и Вебер грешат чересчур очевидным символизмом: так, например, Марта пытается после трагедии прорастить яблочные семечки, которые будут служить метафорой новой жизни, нового начала. Зимняя спячка природы, рифмующаяся с холодами на душе, предсказуемо сменится в кадре весной и летом – воскресением жизни и надежды. Части моста соединятся, подобно фрагментам души Марты. Или, может, все это сон? По крайней мере, самая последняя сцена картины кажется сказочной – Мундруцо ведь любит фантастическое. Так или иначе, хочется верить, что авторам картина действительно помогла излечиться от боли: в Венецианском заявлении режиссера Мундруцо говорил о том, что искусство может стать лучшим лекарством.