Последнее прибежище подлинности
Зачем люди ходят в музеи, не так просто объяснить. Феллиниевские восемь с половиной миллионов человек ежегодно посещают Лувр: он чемпион мира. Главный аттракцион парижского музея, как известно, спины туристов, которые отгораживают друг от друга «Джоконду» Леонардо да Винчи.
Тут ведь какое дело: раньше я как понимал, кто такой... ну, скажем, кашалот? Для начала видел рисунок в книжке. Потом фотку в газете: какую-то черную тушу тянут по слипу на палубу китобазы «Советская Россия», которая скоро вернется из Антарктики. Под завязку забитая мясом и спермацетом, которым мне смажут волдырь.
Но представление о размере и устройстве кашалота мне даст музей имени Владимира Клавдиевича Арсеньева. Именно там в решетчатом павильоне хранился скелет кашалота. Кости, стянутые поржавевшими проволоками. Приникнув к этому окну в мир, я тренировал свое воображение, память, догадливость, в башке происходило сопоставление, работали нейроны и серые клеточки, шел анализ, за ним синтез — я представлял себе китообразное задолго до того, как увидел в море. И даже в кино!
Теперь все происходит ровно наоборот. Я не особенно понимаю, что заставит новое поколение ехать в Египет и долго стоять у пирамид. В превосходящей по доступности и проработке деталей компьютерной игре они уже обшарили всем пирамидам нутро, нашли все сокровища Тутанхамона, более того, на выходе встретили Птолемея (под ручку с царицей Хатшепсут) и подискутировали с ними.
Сегодня все чудеса мира красиво сняты на цифру, их можно включить и выключить, приблизить до мельчайших ворсинок. Подсмотрены самые интимные моменты их норной жизни. Детально разобраны приемы лессировки (живопись тончайшими слоями) Леонардо, который считается теперь и пионером нанотехнологий.
А в музее? Нас ждет все тот же скелет кашалота и чучело бобра с выпученными стеклянными глазами? Нет, ну, конечно, там тоже понимают, что штаны надо поддергивать, иначе комсомол убежит далеко и навсегда. Многие нынешние музеи бобра убрали в запасники (и, кстати, поторопились). Знаменитая музейная тишина? Щас! Устроены музеи теперь так, что не отличишь от парка аттракционов. Как-то был на ВДНХ во временном прибежище Политехнического, покуда в нем ремонт. Осматриваю с тихим восторгом старье всякое, радиоприемники и карбюраторы, а каждые пять минут над головой дико грохочет что-то, все сверкает и сотрясается. Оказывается, рядом каждый желающий может провести испытания атомной бомбы. Она лежит круглобоким чудищем — и ты можешь не только представить, как ее использовать, но и попробовать! Понажимать кнопки, отдать приказ... Вокруг полно всяких плодов познания, фотографий, печальных документов и т. д. Но не буду скрывать, что большинство юных посетителей, насладившись светозвуковым шоу и оценив его: «Ух ты, почти как в кино», идут дальше.
Революция в музейном деле произошла, когда отменили универсальное правило «Руками не трогать». Конечно, к сокровищам вроде «Джоконды» и теперь нельзя прикасаться. Но ко многим скелетам кашалота — можно. И это все делают! Не случайно по всему миру так популярны бронзовые статуи, сияющие отполированными носами, ногтями, пятачками и другими частями: тут не только игра или суеверие. Потрогать, прикоснуться — это крайне важно в мире, переходящем на неосязаемую цифру.
На секунду отвлекусь от темы, чтобы к ней вернуться: я видел, как ребенок впервые погладил породистую, гладкую кошку, наверное, корниш-рекса, которую воспринимал как движущуюся статуэтку, и завопил: «Мама, оказывается, она горячая!» Нечто подобное происходит сейчас и в музее: пусть там не всегда дают погладить вещь или животное, но сохраняется шанс увидеть нечто подлинное. Оценить его местоположение в контексте. В реальности. В собственной системе ценностей. Новый Вавилон так часто обманывает нас и манипулирует нами, окружает иллюзиями, фейками, что инстинктивно хочется натуральности. Соизмерения.
Тот успех, который сопутствовал выставкам наших художников — Репина, Куинджи, Серова, где, если помните, толпа двери сломала, на мой взгляд, объясняется и тем, что «прикоснуться к прекрасному» сегодня куда более насущная потребность, чем вчера. Мы проверяем: нам не врут? Она правда есть, эта девочка с персиками? Да, есть. Верочка Мамонтова. Чуть приглушеннее, чем на отфотошопленных репродукциях. И не движется, «оживленная» компьютером. Не нарезает фрукты. Но возле нее хочется стоять и думать. Ладно, хотя бы сделать селфи. Тогда точно все поверят.
С «Джокондой» похожий случай, только к ней еще труднее протолкнуться.
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции