В западном политическом лексиконе есть такое понятие — failed state.

Абсолютно точного перевода на русский язык этого словосочетания не существует. Иногда говорят о несостоятельном (несостоявшемся) государстве, иногда — о государстве-неудачнике. Ну, а между собой политологи, как правило, используют англоязычный термин.

Энциклопедия Britannica даёт следующее определение failed state: государство, неспособное выполнять две главные функции — охрану границ и осуществление власти на всей своей территории.

В XIX веке немецкий философ и социолог Макс Вебер определил failed state как государство, неспособное сохранять монополию на легитимное применение силы внутри своих границ.

Сегодня эти определения считаются слишком узкими, ведь помимо чисто силовых функций у государства есть множество других задач и обязательств, невыполнение которых объективно делает его "неудачником".

Американский мозговой центр "Фонд мира" несколько лет назад составил индекс "несостоятельности государств", который определяется по двенадцати параметрам — от состояния экономики и демографии до криминализации структур власти и степени раскола элит. Ежегодно Foreign Policy публикует список 178 стран, ранжируя их в зависимости от близости к состоянию failed state.

Этот список часто подвергался справедливой критике за излишнюю субъективность и политизированность. Более того, индекс "Фонда мира" многие эксперты сочли несоответствующим сути понятия "несостоятельное государство". Поэтому в 2015 году индекс был переименован. Теперь он называется показателем "хрупкости".

Вряд ли, однако, кто-то будет спорить с тем, что первое место в списке справедливо занимает Сомали.

С конца XX века понятие failed state не является чем-то отстранённо-научным. Напротив, термин имеет большое практическое значение. С несостоятельным государством другие страны не ведут себя как с полноценным членом мирового сообщества. Если государство несубъектно, нестабильно и недоговороспособно, в него не вкладывают деньги, с ним не заключают соглашений и не ведут никаких дел. Да и суверенитет и территориальная целостность такого государства не считаются неприкосновенными.

Разумеется, в уставе ООН и других международных организаций нет такого понятия. И ясно почему. Слишком много возможностей оно открывает для произвола и недружественных действий.

Тем не менее правительства и дипломаты многих стран термином failed state активно пользуются. И тоже понятно почему. Ведь несостоятельное государство необязательно не то что защищать, но и даже замечать. А уж принимать во внимание мнение его правителей — и подавно.

Никто давным-давно не занимается Сомали, если не считать редких антипиратских рейдов, на которые, кстати говоря, не просят разрешения у правительства этой многострадальной африканской страны.

Если бы какое-нибудь соседнее государство и группа государств разделили между собой территорию Сомали или ввели войска и поставили там марионеточное правительство, но при этом обеспечили стабильность в регионе, никто бы возражать не стал.

Нечто подобное пыталась сделать Эфиопия в 2006—09 годах, но безуспешно. А десятью годами ранее оттуда ушли сначала американские, а затем все остальные подразделения миротворческих сил ООН. Очень сложно помочь стране, которая сама себе помочь не в состоянии. И про Сомали просто забыли.

Но это далёкая Африка. Казалось бы, в Европе в XXI веке такого случиться не может.

Увы, может.

Когда опальный депутат Верховной рады Украины Александр Онищенко бежал из страны и передал компромат на президента Порошенко в распоряжение Минюста США, он, я думаю, очень хорошо представлял себе, что делает.

Фактически он вручил американским властям ещё одно доказательство того, что "молодая украинская демократия" — это такое Сомали на востоке Европы.

И время выбрано достаточно удачно: переходная администрация Трампа в Вашингтоне уже имеет доступ ко всем документам всех министерств. В отличие от администрации Обамы, для которой "молодая украинская демократия" имела важное идеологическое значение, новому хозяину Белого дома будет нужен только повод, чтобы сбыть с рук коррумпированных клиентов Джозефа Байдена и Виктории Нуланд.

Уже в ходе своей предвыборной кампании Дональд Трамп неоднократно заявлял о том, что Украина — это проблема Евросоюза. Если Брюсселю хочется нести этот чемодан без ручки, то пусть несёт. А США отвлекаться на дела в failed state Украина будет минимально, если будет вообще.

Признаков несостоятельности украинской государственности предостаточно.

В том числе по критерию Макса Вебера: самые разные военизированные группировки действуют параллельно с официальными государственными формированиями, а в некоторых регионах давно их подменили.

Состояние дел в экономике аховое. По сути дела, Украина держится только благодаря финансовой помощи США и Международного валютного фонда. При этом условия Вашингтона и МВФ по предоставлению кредитов постоянно нарушаются.

От Киева требуют реформ и обуздания коррупции, а также мер жёсткой экономии. Ничего из этого выполнить не представляется возможным. Борьба с коррупцией возможна только притворная, поскольку в незаконных схемах замешана вся властная элита. Реформы невозможны, поскольку невыгодны олигархам, поддерживающим (или терпящим) новую власть. А меры экономии приводят лишь к росту недовольства простых украинцев.

Всё это прекрасно известно в Вашингтоне. И не только из докладов американских эмиссаров, курсирующих между Украиной и США. Об этом часто и довольно подробно писали авторитетные американские издания аж с 2014 года.

К мнению экспертов не то чтобы не прислушивались, просто дело не шло дальше уговоров Петра Порошенко и его министров. В самые критические моменты в Киев наведывались Нуланд и Байден и разруливали ситуацию на месте.

Но системно ничего не менялось. Деньги тем временем на помощь украинским властям выделялись исправно.

Поначалу из соседнего с Россией государства хотели, видимо, сделать эдакую выставку достижений либерализма, своего рода рекламный щит для россиян. Смотрите, мол, очень похожая на вашу страна, а как люди живут! Вот как важно во всём слушать наставления из Вашингтона!

Потом, когда дела на Украине пошли наперекосяк, её власть поддерживали больше по инерции и из нежелания "сделать приятное" Владимиру Путину.

Украинские провалы всё чаще стали списывать на "войну с Россией". Однако в этом аргументе заложена мина замедленного действия. Дело в том, что даже если к территориальным потерям и экономическому спаду причастна какая-либо другая страна, государство, которое не в состоянии эти проблемы решить самостоятельно, всё равно считается failed state.

Но ни потеря Крыма, ни гражданская война на востоке страны — ничто из этого так не душит украинскую государственность, как коррупция.

Известный американский аналитик Марк Пфейфль, в 2007—09 годах работавший в аппарате Совета по национальной безопасности США, на страницах журнала Foreign Policy фактически вынес приговор Киеву:

«Новый президент [США] должен научиться отличать настоящих украинских реформаторов от тех, кто сделал антикоррупционную кампанию своим выгодным бизнесом. Ему также придётся потрудиться, чтобы отличить реальную готовность действовать от пустых обещаний. Если этого не произойдёт, то двадцатипятилетний украинский эксперимент по обретению независимости полностью себя исчерпает».

Но вот вопрос: а станет ли Трамп заниматься украинскими делами? Зачем ему учиться отличать одних представителей киевской элиты от других? Ведь все они были клиентами его недавних противников.

У администрации избранного 45-го президента США очень много дел. В его плане на первые 100 дней нет ни слова об Украине, тем более о том, чтобы научиться разбираться в украинской политико-экономической кухне.

Не поэтому ли он технично уклонился от встречи с Петром Порошенко в Нью-Йорке в сентябре этого года?

И когда в числе прочих бумаг на стол Трампа ляжет доклад Министерства юстиции о коррупции в высших эшелонах власти на Украине, Большой Дональд, я думаю, вздохнёт с облегчением.

И признает очевидное. Что Украина — это failed state. Со всеми вытекающими последствиями.

По большому счёту, остаётся только один вопрос: когда это произойдёт, сколько дней или месяцев понадобится новому президенту США, чтобы прочесть подготовленные для него документы по Украине и перекрыть финансирование "двадцатипятилетнего эксперимента".