Уважаемые читатели!

Вначале – хорошие новости из одной передовой страны. Той, что по-прежнему является запасной родиной нашей элиты и инкубатором её потомства.

В этой стране всё хорошо. Безработица упала до рекордного минимума – 5,4%. Зарплаты подросли по сравнению с прошлым годом на 3%.

А теперь плохие новости из передовой страны. Примерно 37% граждан в опросе прямопризнались, что считают свою работу бессмысленной «хренью» (bullshit jobs). Ещё 13% - не уверены, что от их трудовой деятельности есть какая-то польза.  А когда весной минувшего года в стране семь недель подряд выпадало лишь по четыре рабочих дня – идею постоянного внедрения четырёхдневной рабочей недели поддержали 57% граждан. 71% - высказались в том смысле, что «это сделает нацию счастливее».

Если вам интересно, какое отношение это имеет к закату демократии – давайте об этом поговорим.

…Мы уже говорили о том, как в передовой стране (это Британия, если вы не жали на ссылки) «местные» вырождаются из технических специалистов в фитнес-тренеров и стилистов, а из учёных в эйчаров и тим-менеджеров. Мы говорили, почему передовые страны требуют постоянного притока квалифицированных специалистов из т.н. третьего мира, а заодно – неквалифицированных сиделок и домработниц, чтоб было кому ухаживать за этими мастерами жима лёжа, плойки и презентации после их впадения в дряхлость.

Так вот: сейчас, например, многие из обладателей «bullshit jobs» возражают против наплыва мигрантов в их уютненькие страны.

Но давайте поставим себя на место хозяев этих стран. На место условных "царей запада" – кланов и политэкономических династий, спаянных столетиями.

На место тех, кто ковал меч Британской Империи, потом меч нацистской Германии, кто бешено обогатился на её блицкригах, и заодно ковал меч США, и даже толком не заметил Нюрнберга и утраты британских колоний, потому что сам не был ни наказан, ни раскулачен. 

С точки зрения этих истинных элит — «коренное быдло», обслуживающее друг дружку за 12-15 тысяч фунтов в год, так же сидит на пособиях, как и мигранты. Только местные обходятся дороже понаехавших.

Понаехавшие имеют перед местными ещё и то преимущество, что их притязания к системе-кормилице ниже. Они не лезут ни в политику, ни в управление, не имеют прадедушек, которых на соседней улице расстреливали за стачки, или дедушек, которых в этом городе арестовывали за профсоюзную деятельность. Им некому рассказать о достоинстве трудового человека, о необходимости знаний, об освобождении от эксплуатации и прочих идеях XX века. Поэтому ими вполне удобно заменять строптивое местное быдло.

…Тут стоит отметить важную вещь. Лет сто тому назад, например, людская масса была ещё крайне важным ресурсом.

Это людская масса добывала энергоносители в опасных глубоких шахтах, спускаясь туда с канарейками и подымаясь с антрацитом. Это людская масса создавала одежду, еду и оружие, кашляя на весь мир полузабытыми ныне болезнями – силикозом, туберкулёзом, к тридцати нарабатывая себе рак лёгких. Это людская масса, взяв в руки пятизарядные винтовки, умножала их на миллион и шла завоёвывать другие страны.

Эта людская масса не могла не централизовываться. Она не могла не обрести собственное – классовое – сознание, гнездящееся в трудовых и семейных ячейках.

Собственно, вся демократия XX века, если грубо, произошла из того, что эта масса – вооружённая винтовкой и средством производства – в XX столетии взяла за здесь управляющие классы (в разных странах по-разному). Явились профсоюзы и рабочие партии, явились конгрессмены-шахтёры и сенаторы-литейщики. Кое-где крупные собственники были вообще ликвидированы как категория – и ликвидаторы наивно полагали, что она не вернётся.

Повторим ещё раз. Пока не существовало массовых трудовых (или воинских) коллективов, не было и никакой демократии.

Пока страну величиной с современную Англию могли «держать» две-три тысячи бронированных танков-рыцарей, никто и не задумывался о народовластии. Народовластие обязано своим рождением винтовке.

Но это было давно. Во всей вообще промышленности современной России, например, сегодня заняты не более 15 млн человек. Это всего десятая часть населения – притом довольно серьёзно локализованная географически и всё более разнообразная внутренне. Непрерывный рост автоматизации производства и углубление специализации труда ведут к тому, что рабочий класс всё более съёживается, всё меньше представляя собой «конгломерат гигантских коллективов».

Проще говоря, широкие трудовые массы перестают быть главным инструментом производства (сто лет назад 150 000 автомобилей Форда делали, условно, 15 тысяч работников, сейчас – полторы тысячи). Более того: само массовое производство сегодня, с точки зрения владельцев планеты, не такой уж сверхнужный инструмент обогащения. После изобретения спекулятивного финансового капитала владение «ноликами» и «инновациями» - куда менее вещественно, чем владение государствами, городами, вооружениями, фундаментальной наукой и технологиями.  

Тут стоит отметить, что внизу, у широких масс, близка к растворению и вторая «ячейка общества», способная аккумулировать «массовое сознание» и коллективный интерес - семья. Это сто лет назад она была пожизненной и состояла из 4-6 человек. Семья сегодня а) не пожизненна, б) состоит из 2 с небольшим человек, да и то временно. Ячейка общества из твёрдой семейной клетки трансформировалась в нечто менее очерченное, в ускользающее меж пальцев «я-текущий супруг-друзья-коллеги».

И наконец – перестают быть массовыми армии. Вместо «миллионов с винтовками» XX столетия мы вновь, как в средне века, видим тысячи, но верхом на драконах. Многоцелевой истребитель F-22 стоит 300 млн долларов, а час его полёта обходится в ту же сумму, что и годовой труд пяти британских парикмахерш. А. Пугачёва, в сущности, бедная женщина – случись война, она не в состоянии будет экипировать М. Галкина «Арматой».

Массовые армии не нужны – и они съёживаются. Российская армия перенесла болезненное сокращение несколько лет назад. Китайская народно-освободительная армия решила сократить 300 тыс. из 2 с небольшим млн служащих в этом году. Война элитизируется — так же, как промпроизводство. Солдат и рабочий превращаются в операторов, в подобие инженеров-техников.

…Самое любопытное, что в XX столетии Серьёзные Мыслители не допускали мысли, что демократия есть временный этап, обусловленный «уровнем технического развития».

Утописты поголовно уверяли, что «все в будущем превратятся в творцов», что массовые конвейеры превратятся в столь же массовые НИИ, а рабочий человек гением возьмётся за луч (забавно, кстати, что при этом все они выбирали себе в персонажи непременно начальство – элитных космонавтов и руководителей Совета у Ефремова, адмирала космофлота Земли у Снегова, руководство мирового Совета же у Стругацких). Антиутописты, напротив, строили свои общества-машины на необходимости непременно унифицировать «массовых людей» до деталей и эксплуатировать как детали.

Никому не приходила в голову мысль о том, что передовым обществам может оказаться просто не особо нужна большая часть общества.

Тем не менее – в XXI веке впервые у элит планеты отсутствует реальная необходимость в большинстве граждан.

Это, разумеется, не значит, что массы будут истреблять (они и сами неплохо справляются, чинно вымирая во имя не-плодить-нищету).

Массы просто уценят. Труд и жизнь масс просто начнут стоить меньше. У масс просто начнут отнимать одну за одной привилегии, которые они выбили в краткий век своего могущества, но правом на которые более (в логике элит) не располагают.

Собственно говоря, права на власть их уже лишили везде. Не приводить же в пример смехотворные революции вроде украинской, в результате которой власть получила команда экс-министров свергнутого тирана. 

Есть основания полагать, что так же аккуратно массы изолируются сегодня и от излишних знаний – по всей планете идёт отказ от системного преподавания знаний в пользу «тематического» (это когда изучение принципа работы ДВС заменяется правилами эксплуатации автомобиля).

Что касается последнего права масс – права на частную собственность – то она у них, как легко заметить, в передовых странах достаточно условна. По большому счёту большинство их являются арендаторами своего жилья – даже если формально им владеют. 

В таких условиях разговоры о скором возрождении рабочего движения и возвращении власти народам – выглядят довольно утопическими.

Чем более продвинута современная страна – тем больше деградирует в ней демократия.

Исключения лишь подтверждают правило. 

Скорее всего, демонтаж народовластия будет в большинстве передовых стран проходить без особых потрясений (чему способствует и непреклонно увеличивающийся средний возраст. Это в 1959-м на Кубе средний возраст был 18 лет. А вот 43-летние европейцы склонны бунтовать гораздо меньше).

Проблемы у элит начнутся дальше.

Штука в том, что не существует и не может существовать никакого элитного сговора, который существовал бы вечно. Рано или поздно любой «консенсус золотого процента» будет взорван изнутри — алчностью и конкуренцией действующих персонажей (см. «Игру Престолов», не зря получившую такую бешеную популярность в последние годы).

И подобно тому, как находящиеся друг с другом в кровном родстве европейские монархии вцепились друг другу во всё сто лет тому назад – неизбежно вцепятся друг в друга и элиты наступающего кастового мира. Собственно, они уже начали. И уже в самом этом противостоянии будут рождаться новые «эксплуатируемые касты», которые будут нести на себе ответственность за происходящее, рисковать и оперировать главными инструментами – но не будут обладать реальной властью (ведь не будет же прямого «возвращения в средневековье» - и никакие Ротшильды не будут лично управлять космоатмосферными истребителями XXI века, повторяя схему «барон, он же рыцарь»).

А в этом уже будет зерно новых противоречий. Не говоря о том, что любая конкуренция между державами вернёт соревновательность внутри них, и даже самые кастовые государства вынуждены будут повышать «средний уровень быдла», чтобы было с чего снимать сливки лучших.

…Ну и наконец – чем всё это кончится.

Результатом элитной схватки столетней давности стало крушение монархий по всему континенту – их обрушил вернувшийся с войны массовый «человек с ружьём».

Все исторические аналогии более или менее ложны, но иногда они дают отправную точку для размышлений.