Эксперт объяснил фразу «самолет горит в молнии», сказанную командиром сгоревшего SSJ-100
Опубликована расшифровка переговоров экипажа самолета с диспетчерами в роковой день 5 мая.
Заслуженный пилот России, бывший летный директор «Внуковских авиалиний» Юрий Сытник прокомментировал «Политике Сегодня» переговоры пилота сгоревшего SSJ-100 с диспетчерами аэропорта «Шереметьево». Расшифровку опубликовало РЕН-ТВ.
Экипаж самолета после удара молнии и отказа электроники передавал на землю сигнал Pan-Pan (от француского «panne» — поломка). Он означает, что есть конкретная угроза, но немедленная помощь не требуется, поскольку нет опасности для жизни пассажиров и пилотов и для самого самолета. В более критичной ситуации подается сигнал Mayday (английский вариант французской фразы «придите мне на помощь»).
По мнению Сытника, экипаж самолета нарушил инструкцию по полетам.
«На самом деле удар молнии был. Пропала система обеспечения полета, автопилот отказал и отказала электроника, которая помогает пилотировать самолет. Но они действовали неграмотно. Потому что расписано в руководстве по производству полетов, что при полете в зоне грозовой деятельности, нужно выключить один комплект локатора и один комплект радиостанции. После того, как ты вышел из зоны мощных разрядов, ты должен включить второй локатор и должна быть связь. Они это условие не выполнили и потеряли все», — говорит эксперт.
Он добавил, что сигнал Pan-Pan потому и посылался, что были проблемы на борту. Диспетчеры выполнили свою работу - вывели на полосу аэродрома.
Что касается фразы «самолет горит в молнии», то по мнению заслуженного пилота России, здесь сыграли роль эмоции и неопытность.
«Самолет горит в молнии» — фраза от себя. У страха глаза велики. Они испугались. Командир и второй пилот никогда не были в такой ситуации. Во время грозы электризация такая, что у меня порой волос дыбом вставал, но не от страха. Голубые молнии по кабине сверкают, стекло все в молниях. Вот это они приняли за горение. Это незнание ситуации», — считает Сытник.
Заслуженный пилот РФ подчеркнул, что шасси самолета были выпущены, то есть он заходил на посадку штатно, поэтому взлетно-посадочную полосу не заливали пеной, а пожарные и МЧС находились на перроне.
«Командир не мог пилотировать самолет в ручном режиме без автоматики, допустил скоростной прогрессирующий «козел». Есть такая фраза когда самолет отделяется от земли и с каждым следующим ударом перегрузка все больше и больше. Если ударился с перегрузкой в три единицы, амортизаторы его выбросили на 80 метров вверх, то второе приземление будет уже с перегрузкой в шесть единиц, а третье приземление — разрушающее».
Самолет компании «Аэрофлот» SSJ-100, выполнявший рейс Москва — Мурманск, 5 мая совершил аварийную посадку в аэропорту Шереметьево и загорелся. Погиб 41 человек из 78, находившихся на борту (включая пять членов экипажа).
Командира воздушного судна зовут Денис Евдокимов. Его отец просил не обвинять экипаж самолета в непрофессионализме.
«Денис был командиром Ил-76, он подполковник запаса, потом работал вторым пилотом, потом командиром воздушного судна. Много лет он летал на Boeing, потом перешел на SSJ-100», — рассказал отец командира.
Именно Денис возвращался возвращался по трапу в объятый пламенем самолет, чтобы спасти людей. Сейчас он в НИИ им. Склифосовского с отравлением продуктами горения.
