«Путин Аравийский»: стала ли Россия «мировым судьей» на Ближнем Востоке? (Atlantico, Франция)

Смомента своего непосредственного вмешательства в войну в Сирии в сентябре 2015 года с целью поддержки режима Дамаска Россия стала одной из ключевых держав на Ближнем Востоке. Все основные игроки региона (Иран, Израиль, Турция, Египет и даже Саудовская Аравия) все чаще обращают свои взоры к Москве. Владимир Путин, похоже, действительно стал новым мировым судьей в регионе.

Именно это и стало темой для беседы Алексендра дель Валя с Роланом Ломбарди, геополитологом, доктором исторических наук, специалистом по новейшей истории арабского мира, а также редактором и геополитическим обозревателем сайта GlobalGeoNews. Ролан Ломбарди часто публикуется как в национальной, так и зарубежной прессе и считается одним из самых проницательных экспертов по ближневосточным вопросам. Он был одним из немногих, кто еще в 2013 году заявил, что Россия вмешается в конфликт, чтобы поддержать Асада, что российская политика в Сирии и на Ближнем Востоке будет успешной и, главное, что она ознаменует собой громкое возвращение России на мировую арену.

В этом году выходят две его книги: «Постыдная тридцатка, конец французского влияния в арабском мире и на Ближнем Востоке» (" Les Trentes Honteuses, la fin de l'influence française dans le monde arabe et au Moyen-Orient «) и „Путин Аравийский, как и почему Россия стала важнейшим игроком в Средиземноморье и на Ближнем Востоке" (» Poutine d'Arabie, comment et pourquoi la Russie est devenue incontournable en Méditerranée et au Moyen-Orient«, издательство «VA Editions») — как раз по теме сегодняшней беседы.

Александр дель Валь: Вы озаглавили свою последнюю книгу «Путин Аравийский». Почему такое провокационное название, учитывая непростую историю отношений между Россией и Саудовской Аравией?

Ролан Ломбарди: Прежде всего, как вы, наверное, уже догадались, это отсылка к Лоуренсу Аравийскому, который известен как тонкий знаток арабского мира. Таким названием я сразу указываю на те причины, по которым Путин, его советники и дипломаты, в отличие от своих западных коллег и «экспертов», являются настоящими специалистами по региону и почему на Ближнем Востоке они всегда на шаг впереди американцев и особенно европейцев.

Путин — действительно бывший полковник КГБ. Даже если во время холодной войны он служил в ГДР, он был прекрасно подготовлен спецслужбами в вопросах международных отношений. Да и в целом, в отличие от Запада, где такими предметами, как история и география, часто пренебрегают, русские (по примеру своего президента, страстно увлеченного этой наукой) всегда имеют под рукой карту мира и охотно туда заглядывают. Таким образом, это люди, мыслящие в «планетарном» масштабе, обладающие выдающимися языковыми способностями, которые познают истинный порядок вещей и мира таким, какой он есть, без всяких догм и идеологии, получая образование в лучших институтах и школах планеты, унаследовавших блестящий багаж советского образования, таких как Институт востоковедения (основанный еще в XVIII веке), Московский государственный институт международных отношений или Военная академия Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации (бывшая академия имени М.В. Фрунзе). В России нет национальных школ администрации, а значит, нет фабрики по производству оторванных от земли технократов. Таким образом, вся правящая российская элита получила образование в лучших аналитических и научно-исследовательских центрах (это и Сергей Лавров, и Михаил Богданов, заместитель министра иностранных дел и специальный представитель президента Путина по Ближнему Востоку, и, конечно, выдающийся востоковед Евгений Примаков, остававшийся советником Путина вплоть до своей смерти в 2015 году, и его ученик, выдающийся ученый и нынешний директор Института востоковедения Виталий Наумкин, принимающий активное участие в переговорах между Россией и всеми сторонами сирийского конфликта). Здесь также всегда уделяют должное внимание прогнозированию. Российские эксперты строят сценарий за сценарием, учитывая со всей дальновидностью и проницательностью все возможные ситуации и стратегии.

В отличие от западников, которые часто поспешно ввязываются в одно конкретное событие, российские лидеры, как истинные шахматисты (а шахматы можно считать в России практически национальной игрой), всегда действуют осторожно и терпеливо анализируют ситуацию, как это, впрочем, недавно наглядно показала позиция Кремля по ситуации в Алжире. Они прекрасно понимают, что слишком поспешное перемещение фигур на Большом международном или ближневосточном шахматном поле может привести к катастрофическим последствиям на другом краю доски. Именно поэтому они всегда предпринимают какие-то действия и берут на себя определенные риски, только имея хорошо продуманный план и стратегию. Но как только они вступают в «игру», как в Сирии, то действуют очень быстро и решительно и, как правило, всегда оказываются на несколько ходов впереди.

Таким образом, дипломатические успехи Кремля, прежде всего, объясняются процессом принятия решений, основанном на анализе вышеупомянутых востоковедов, которые гораздо лучше знают Восток, чем те «эксперты», которыми, к сожалению, окружают себя французские правители…

Наконец, «Путин Аравийский» также отсылает к большой главе в книге, где описывается важнейший геостратегический переворот, которому мои коллеги странным образом не уделили должного внимания и который произошел осенью 2017 года: тогда Россия и Саудовская Аравия, после долгих лет регионального соперничества, наконец, сблизились (по Сирии, по соглашению ОПЕК+Россия и не только), и это объясняет, почему сегодня Путин остается одним из немногих, кто оказывает поддержку наследному принцу Саудовской Аравии Мухаммеду бен Салману (МБС).

— В то время как большинство наблюдателей предсказывало фиаско России в Сирии — в результате поддержки Асада и непосредственного участия в конфликте — вы, напротив, были убеждены, что это вмешательство станет важным поворотным моментом и ознаменует собой возвращение России на Ближний Восток. В двух словах, почему Москва решила поддержать Дамаск и в чем причины успеха?

— Многие наблюдатели, объясняя причины российского вмешательства в Сирию, указывали на такие стратегические цели, как, например, российский порт Тартус на сирийской территории. Безусловно, подобные геополитические соображения имели место, однако, если в двух словах, я думаю, что Россия поддержала Асада потому, что не хотела, чтобы к власти в Дамаске пришли «Братья-мусульмане» или чтобы «Исламское государство»* оказалось у ворот города, что, к тому же, вполне могло внушить определенные мысли и послужить образцом для некоторых групп на Кавказе и в бывших мусульманских республиках Средней Азии. Если взглянуть на карту, между севером Сирии и Кавказом меньше 1000 километров по прямой.

Что касается военных и дипломатических успехов Москвы, они, главным образом, объясняются эмпирическими знаниями россиян об арабо-мусульманском мире, основанными на реальном положении вещей. Эти знания служат подспорьем для глобальной политики, в которой сложным образом переплетаются и смешиваются различные соображения безопасности, национальные и геостратегические интересы. Кроме того, в отличие от Запада, эти знания превалируют над любыми другими философскими, интеллектуальными или моральными соображениями и никак не подчинены ни торговле, ни эмоциям, ни какой-либо идеологии, чего, к сожалению, нельзя сказать о французской политике в регионе.

— Почему путинская Россия так интересуется этим регионом?

— Нужно понимать, что то, что мы называем «сложным Востоком», для русских не более, чем игровое поле или даже, я бы сказал, любимые охотничьи угодья на протяжении многих веков. Являясь евразийской державой, при этом считающей себя третьим Римом, наследницей Византии и Восточной Римской империи, Россия всегда уделяла особое внимание этому региону. От Петра I с его желанием получить доступ к теплым морям до сегодняшнего дня, проходя через «Большую Игру» XIX века, знаменитые соглашения Сайкса-Пико-Сазонова (подписанные с одобрения Российской империи) 1916 года и советский период, российские агенты и шпионы всегда бороздили и «обрабатывали» восточные территории. Вспомним, например, что в 1830 году в Алжир также были направлены российские наблюдатели, чтобы изучить опыт французских завоеваний на этой территории (и сравнить с собственными завоеваниями мусульманских земель на юге и востоке России).

— В вашей книге вы утверждаете, и это ваш основной тезис, что Россия не только главное православное государство, но и мусульманская держава. Почему?

— Основное отличие в отношении ислама между Россией и, скажем, США, Францией и другими европейскими странами заключается в том, что мусульманские общины в России не имеют мигрантских корней. Это население, которое живет в России на протяжении многих веков. Как часто напоминает сам Владимир Путин, большинство автономных регионов в России являются мусульманскими и, что еще удивительнее, ислам, возможно, появился на российской земле еще до христианства. Действительно, ислам проник на территорию нынешней России в середине VII века (Дагестан), в то время как христианская евангелизация Руси началась лишь в конце IX века. Являясь настоящей мусульманской державой (около 15 % населения России — мусульмане, то есть около 20-22 миллионов из 146 миллионов россиян — это самое многочисленное из всех коренных меньшинств), Россия имеет давнюю историю и тесные отношения с исламом (в некоторых регионах, таких как Северный Кавказ, Урал и Поволжье, он укоренился почти 1300 лет назад). В России около 10 тысяч мечетей, в том числе крупнейшая в Европе, открытая в 2015 году. Находится она, кстати, в Москве, где на 8 миллионов жителей приходится 1 миллион мусульман. Таким образом, ислам имеет статус традиционной религии.

Ислам в России «многогранен», но главным образом он представлен ханафитской, шафиитской и суфитской школой. При этом на протяжении всей истории эта религия имела непростые и неоднозначные отношения с центральной властью в России. Не стоит забывать, что важной частью формирования русского самосознания также стала борьба против «татарского ига» и мусульманских войск, в частности, такие события, как Куликовская битва в 1380 году или завоевание Казанского ханства Иваном Грозным в 1552 году.

В XVIII веке, под влиянием реформ императрицы Екатерины II, русский ислам, в основном представленный татарами (они составляют мусульманское большинство), претерпел изменения и породил такое явление, как джадидизм. Для многих эта «казанская модель » (по названию столицы Татарстана, основанной на 150 лет раньше Москвы) является образцом ислама современного, либерального, просвещенного, вобравшего в себя ученые традиции. Более того, татары и башкиры считают себя и воспринимаются другими как один из исторических столпов России.

Российские мусульмане являются суннитами. В основном это выходцы их трех регионов: вышеупомянутая республика Татарстан, республика Башкортостан (или Башкирия) со столицей в Уфе и, наконец, республики Северного Кавказа (Чечня, Ингушетия, Дагестан). Татарстан и Башкортостан принадлежат к ханафитской школе исламского права, наиболее либеральной, поскольку она допускает определенное рациональное толкование при разъяснении вопросов права. Северный Кавказ же, в основном, принадлежит к шафиитской школе, оставляющей меньше возможностей для личного толкования и опирающейся на суфитские традиции (культ святых и пиетизм, связанные с тарикатом — духовным путем, как правило, тесно завязанным на клановую принадлежность).

Тем не менее, на сегодняшний день, даже не имея централизованного управления, ислам в России остается относительно дисциплинированным, иерархичным и хорошо организованным. Так, существуют многочисленные представительные институты и организации, среди которых одним из старейших и важнейших является Духовное собрание мусульман (ДУМ), которое было создано в 1788 году и является административным органом, ответственным за назначение мулл и призванным обеспечивать соблюдение российского законодательства. На протяжении веков этот институт видоизменялся и обрастал региональными ответвлениями. Фактически в каждом регионе есть своя организация, которая является естественным собеседником для властей: Совет муфтиев России по делам татар, Центральное духовное управление мусульман Республики Башкортостан, Координационный центр мусульман Северного Кавказа.

Как бы то ни было, различные мусульманские организации и религиозные власти страны в целом сохраняют свою лояльность и преданность родине (хотя и находятся по-прежнему под пристальным наблюдением российских властей, как в царскую и советскую эпоху).

Именно поэтому Российская Федерация выработала суверенную политику в отношении «своего ислама», и это одна из причин, по которой с начала 1990-х годов из страны были изгнаны все иностранные имамы, а также было запрещено любое иностранное финансирование, равно как и любое внешнее влияние, в частности, со стороны стран Персидского залива. Кстати, и ваххабизм (салафизм), и «Братья-мусульмане» запрещены в Российской Федерации. Российских имамов готовят в мусульманских университетах (в Казане, Москве). Таким образом, имамы, прошедшие подготовку, скажем, на Ближнем Востоке, не очень приветствуются, и даже если для какой-то конкретной мечети могут быть сделаны исключения, это возможно лишь после тщательного расследования и сбора информации и долгого переходного периода, проходящего под пристальным наблюдением. Столь долгая и суровая процедура в итоге отпугивает многих.

— Получается, что на ваш взгляд, именно борьба с политическим исламом и с терроризмом является краеугольным камнем российской политики на Ближнем Востоке?

— Абсолютно верно! Российская Федерация не избежала того же самого явления радикализации мусульман и новообращенных, которое затронуло европейские страны. Так, по некоторым данным, более 5 000 россиян и около 7 000 выходцев из бывших советских республик Центральной Азии примкнули к рядам джихадистов в Сирии. Напомним, что официально московские власти запретили подобные отъезды. Однако на деле они не очень-то стремились им помешать. Возможно, они иногда даже им способствовали, дабы устранить опасность с национальной территории, надеясь «исправить» этих «предателей» за пределами страны, чтобы в дальнейшем «обращаться» с ними с большей эффективностью… как это было в Сирии.

Сегодня в России все имамы, муфтии, богословы, ученые и все религиозные организации, такие как Московский исламский институт в Москве, активно вовлечены в решение общей задачи: препятствовать распространению экстремизма и помогать молодым российским мусульманам открывать для себя традиционный ислам. Параллельно с этим светские и религиозные власти работают сообща, стремясь примирить ислам с патриотизмом. Так, в 2015 году Совет муфтиев России принял «социальную доктрину мусульман РФ», документ патриотического характера, при этом уточняющий место и роль мусульман в жизни России с точки зрения как источников мусульманского права, так и российского законодательства. Что касается ФСБ (бывший КГБ), российская служба внутренней безопасности (как и СВР, Служба внешней разведки Российской Федерации) на протяжении многих лет ведет беспощадную борьбу с терроризмом. Ведь Россия, как и Франция, является одной из основных мишеней этого мирового зла. Угроза исламистского терроризма всегда присутствовала на российской земле, и Кремль уже давно осознал масштабы проблемы. После войн в Чечне (асимметричных войн, которые Россия в конечном счете выиграла) Москва получила горький опыт, пережив долгую череду нападений и терактов. Самые известные из них — это захват заложников в московском театре в октябре 2002 года (128 погибших заложников), нападение на школу в Беслане в сентябре 2004 года (убито 334 мирных жителя, в том числе 186 детей), теракты в Волгограде в декабре 2013 года (30 погибших) и в октябре 2015 года, захват российского самолета авиакомпании «Метроджет» над египетским Синаем (224 жертвы). Хотя ФСБ славится своим опытом в борьбе с терроризмом, в частности, своим агентурным сбором данных, своим внедрением тайных агентов, своими интригами, уловками и хитростями (как, например, подразделения чеченских боевиков), своими манипуляциями (старые, но от этого не менее эффективные методы КГБ), российские власти прекрасно осознают, что в этой сфере нулевого риска не бывает. Тем не менее, против такого рода нападений Россия, как кажется, вооружена лучше, чем западные демократии. Прежде всего, потому, что даже в нормальных условиях российские руководители не слишком обременяют себя соблюдением прав человека и верховенства права. Поэтому в состоянии «войны» подобные соображения их уж точно не заботят. В России власти не столь щепетильны, как, скажем, во Франции…

Как говорил грузинский тиран Сталин, главное не чтобы кулак ударил, а чтобы он висел над головой у каждого.

— Партнерство (а не союз, подчеркиваю) между Москвой и Тегераном в Сирии имело огромное значение для победы Асада, поскольку иранские войска и их марионеточные силы были очень эффективны в наземных операциях. Это партнерство актуально и сегодня. Но не стоит заблуждаться: ни русские, ни Асад (ни, впрочем, и Турция) не относятся с большим энтузиазмом к сильному и продолжительному иранскому присутствию в Сирии. Вот почему Путин позволяет израильтянам по собственному усмотрению наносить удары по иранским базам и войскам в Сирии.

Российская военная полиция, развернутая на местах и состоящая главным образом из чеченцев Кадыров, не слишком ладит с шиитскими милиционерами, поддерживаемыми иранцами — напряженность становится все более очевидной. История также напоминает нам, что у России всегда были очень непростые отношения со своим большим южным соседом (унизительные договоры 1813 и 1828 годов, ознаменовавшие потерю Персией Кавказа). Хотя ситуация еще не дошла до предела, иранцы, несмотря на свою легендарную стойкость, сейчас оказались в весьма затруднительном положении из-за давления со стороны Израиля и, главное, из-за американских санкций. К этому добавился коронавирус, существенно усугубивший ситуацию. Безусловно, русским по-прежнему нужны иранцы в Сирии, как и во всем регионе, однако сейчас Персия нуждается в России гораздо больше, и последняя это прекрасно знает.

— Эрдоган принадлежит к «Братьям-мусульманам»*, и он действует в регионе все более агрессивно, проводя свою нео-османскую панисламистскую политику. Как Россия воспринимает эту угрозу?

— Турция остается самой большой мозолью на ноге российских дипломатов в Сирии. Однако Россия, со всей очевидностью, ничего другого и не ожидала, несмотря на условное «примирение» в конце 2016 года (по ее инициативе) и начавшийся с тех пор диалог с турками по сирийскому конфликту. Опять-таки, история (около двадцати конфликтов между российскими царями и Османской империей за три столетия) научила русских остерегаться этого новоиспеченного «партнера», мало надежного и известного своим коварством и лицемерием. Без сомнения, даже если произойдут какие-то новые стычки, русские сохранят хладнокровие. Они постараются максимально избежать прямого ответного удара по турецким войскам, чтобы оставить дверь переговоров открытой, как мы недавно наблюдали это в Идлибе, где полностью игнорируя турецкие угрозы, они продолжали наносить массированные удары по последнему очагу исламистов. Как бы то ни было, даже если Эрдоган продолжает хорохориться, нужно понимать, что он находится в слабом положении (как внутри своей страны, так и за ее пределами), а Россия занимает положение силы. Наконец, не будем забывать, что Эрдоган пытается провернуть «швиндель». В шахматах швиндель (от английского «уловка, мошенничество») означает попытку изменить положение или переломить ход партии в заведомо проигрышной ситуации, ставя при этом на кон все, пытаясь расставить ловушки или делая ставку на неожиданные ходы. Эта тактика иногда может сбить с толку молодых начинающих игроков, но очень маловероятно, что это сработает с русскими.

При этом русским на руку нынешние разногласия внутри НАТО, и когда турки больше не будут нужны им в Сирии, Москва, безусловно, постарается пресечь, гораздо более открыто, чем сегодня, амбиции Эрдогана на Кавказе, в его конфликте с Грецией (православная страна с очень сильными связями с Россией) или в Ливии.

— Давайте как раз поговорим о Ливии. Какова позиция России в этом конфликте?

— Ливия является символом внутрисунитского раскола в арабском мире. С одной стороны, есть правительство национального единства Файеза аль-Сарраджа в Триполи, поддерживаемое ливийскими «Братьями-мусульманами»*, Турцией и Катаром. С другой стороны — маршал Хафтар, который к 2019 году занимал 90% ливийской территории и которого поддерживает контрреволюционный лагерь, состоящий из Египта ас-Сиси, ОАЭ Мухаммада бен Заида и Саудовской Аравии Мухаммеда бен Салмана. Москва, проводящая свою политику борьбы с политическим исламом и исламским терроризмом в регионе, явно находится на стороне Каира, Абу-Даби и Эр-Рияда. На самом деле, даже если русские продолжают играть роль посредников между Сарраджем и Хафтаром, они по-прежнему будут решительно и незаметно поддерживать Хафтара (посылать оружие, наемников и советников) или одного из его лейтенантов, чтобы сокрушить любого противника, прямо или отдаленно связанного с «Братьями-мусульманами»*.

— Каковы отношения России с Израилем, и как в Москве восприняли новость о новом мирном договоре между Еврейским государством и Объединенными Арабскими Эмиратами?

— Несмотря на некоторые периоды «похолодания» в российско-израильских отношениях, эти отношения гораздо глубже, чем может показаться.

С сентября 2015 года и с начала российской интервенции в Сирии по сегодняшний день израильские и российские генералы регулярно, почти ежедневно, консультируются друг с другом. Израильтяне и русские даже создали механизм «деконфликтинга», чтобы избежать столкновений между своими силами в Сирии. Кроме того, премьер-министр Нетаньяху совершил в Москву несчетное количество поездок. Именно по этой причине Израиль смог совершенно безнаказанно и при молчаливом согласии России нанести с начала сирийского кризиса более чем 200 авиаударов по силам Ирана и «Хизбаллы», присутствующим на сирийской территории.

Кроме того, многие наблюдатели наивно недооценивают отношения между Израилем и Москвой. Еще раз подчеркну, они гораздо более глубокие и прочные, чем кажется. И очень старые!

Действительно, с начала 2000-х годов, с момента вступления в должность Владимира Путина (первого главы российского государства, совершившего официальный визит в Израиль в 2005 году) дипломатические и особенно коммерческие отношения между Израилем и Россией не перестают развиваться: более половины израильского импорта поступает из России, сырье в обмен на высокотехнологичную продукцию, туристический бум в обоих направлениях, сотрудничество в области космоса (вывод на орбиту израильских спутников Российским космическим агентством), продажа Израилем сложных вооружений (радиолокационных систем, беспилотных летательных аппаратов) и т.д.

С 12 миллионов долларов в 1991 году торговый оборот между странами вырос до 2,5 миллиардов долларов в 2017 году.

В этих очень важных экономических и торговых связях важную роль играет многочисленная община израильтян российского происхождения (более миллиона человек, или 20% всего населения Израиля), широко представленная как среди политической, так и экономической элиты. Российский президент в Израиле также очень популярен, а депутаты Кнессета от вышеупомянутой общины и русскоязычные израильские СМИ (в Израиле существует сразу несколько «русских» телеканалов) оказывают большую поддержку израильским политикам. Кроме того, в последние годы между Москвой и Иерусалимом заметно активизировалось военно-техническое и разведывательное сотрудничество.

Сегодня военное и гражданское превосходство Израиля надо всеми арабскими и региональными силами остается бесспорным, как никогда. Благодаря своей огневой мощи и технологическому превосходству, высокотехнологичным методам разведки наряду с классическим агентурным сбором данным, Еврейское государство, нравится нам это или нет, является ключевой стратегической точкой на Ближнем Востоке. Прагматичные русские прекрасно это осознают. Зачем таскать весомого игрока на своей спине, когда можно им воспользоваться (как в Сирии против иранцев).

Таким образом, несмотря на то, что некоторые надеются на обратное, отношения между Израилем и Россией еще вполне может ожидать светлое будущее.

Что касается недавнего израильско-эмиратского мирного договора, то Россия, поддерживающая очень хорошие отношения с обеими сторонами и в частности, с еврейским государством, совершенно точно не будет противиться наметившейся нормализации. Больше, чем любой другой иностранный игрок в регионе, Москва, в силу вышеупомянутых внутренних и геостратегических причин, стремится к стабилизации в этой области.

Если говорить о палестино-израильском конфликте, у русских еще с советских времен всегда были очень тесные связи с палестинскими движениями. Вспомним, например, что Махмуд Аббас в молодости был учеником Евгения Примакова, который был научным руководителем его диссертации. Кстати, когда было объявлено о «сделке века», президент Палестинской автономии, находящийся в жесткой изоляции, первым делом побежал в Москву, чтобы заручиться поддержкой Путина. Однако его постигло разочарование, поскольку российский президент посоветовал ему оставаться за столом переговоров. Ведь сам кремлевский владыка на тот момент был заинтересован в переизбрании Трампа.

— Наконец, каковы границы российской политики в Средиземноморье и на Ближнем Востоке?

— С 2011 года, после ливийского конфликта, в котором русские почувствовали себя обманутыми, они действуют практически безупречно. В международных отношениях это довольно редкое явление. Действительно, весьма объективно стоит признать, что они демонстрируют неоспоримую виртуозность в своей игре. Однако даже величайшие музыканты никогда не застрахованы от фальшивой ноты, и путь к «русскому миру» (pax russica) в этом регионе по-прежнему усеян множеством подводных камней… Кроме того, с точки зрения математической логики, после столь продолжительного безупречного периода неизбежно должен случиться какой-то промах.

Между тем, России удалось вновь закрепиться в регионе, из которого ее когда-то оттеснили. Она даже смогла стать одним из ключевых игроков и настоящим «мировым судьей», к которому теперь обращаются все основные игроки региона, включая иранцев, турок, египтян, израильтян и даже саудовцев.

Европейцы же, напротив, вышли из игры, и наверняка будет что-то вроде «региональной Ялты» с участием американского президента Дональда Трампа, который, впрочем, также стремится постепенно снизить свою активность в регионе.

Большой проблемой для Москвы является восстановление Сирии и экономическое развитие этого региона в целом (стабильности в котором, пожалуй, желают только русские). Однако, несмотря на то, что Россия обладает серьезными преимуществами, такими как ее площадь и богатые запасы ценных природных ресурсов, по-прежнему не освоенных в Сибири, она в одиночку не может удовлетворить все запросы и финансовые потребности региона (она занимает 12-е место в рейтинге стран по ВВП следом за Италией).

В конечном итоге, даже если Россия имеет почти 2500 км границ с исламскими странами, Кремль беспокоит не только это, но и эволюция самосознания мусульман внутри России. Предотвращение социальной фрагментации и поддержание мира в одном из старейших мультикультурных обществ на планете станет главной задачей Москвы на ближайшие десятилетия.

Как бы то ни было, благодаря своей политике «незакомплексованной силы» на Ближнем Востоке, невосприимчивой к внутреннему соперничеству в регионе, послание Путина предельно ясно для всех: «Управляйте своими странами, как вам заблагорассудится, но мы не хотим, чтобы исламисты, „умеренные" или любые другие, были у власти; в обмен и в случае необходимости вы всегда можете рассчитывать на нашу верность и поддержку!»

Это послание не осталось не услышанным, и отныне все новые (и будущие) арабские самодержцы (президент Сисси, маршал Хафтар в Ливии, алжирские военные и даже принц Мухаммед Бен Салман в Эр-Рияде), а также подавляющее большинство представителей арабского общественного мнения, с большим интересом смотрят на «царя» Путина, который в своих отношениях с Асадом доказал, что он надежный, сильный и серьезный союзник.

«Братья-мусульмане», «Исламское государство» — террористические организации, запрещенные в РФ