Хельсинкский акт 1975 года. Албанское «исключение»
Светлый август 75-го
Последний месяц 1975 года подвел стратегическую черту под периодом ужесточения «холодной войны» и одновременно как бы подытожил многолетние усилия СССР по налаживанию диалога с Западом. Апофеозом этих тенденций стало подписание 1 августа 1975 г. в Хельсинки 35 государствами, включая СССР, США, Канаду и Турцию, Акта по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Экономическая ситуация в СССР в то время стремительно усложнялась в сочетании со всемирной гонкой вооружений, а также нарастанием военно-политического противостояния Москвы с Пекином. Существовал и ещё целый ряд смежных факторов, которые требовали замедления раскрутки спирали.
В то же время на Западе не были склонны наращивать и без того высокую напряженность во взаимоотношениях с СССР. На тот момент уже были подписаны небезызвестные долгосрочные нефтегазовые контракты первой половины 70-х годов по поставкам советских нефти и газа в Западную Европу.
Именно они, подчеркнём, впервые выявили реальную возможность Запада «отвязаться» от максимальной сырьевой зависимости от Ближнего и Среднего Востока. Поэтому известные инициативы и усилия Брежнева, Громыко и Косыгина конца 60-х — середины 70-х годов по разрядке напряженности между СССР и Западом/Варшавским Договором и НАТО увенчались успехом.
Это предметно воплотилось в Хельсинкском акте 1 августа 1975 года, в котором среди прочего провозглашалась нерушимость послевоенных европейских границ. Помимо этого, был официально признан приоритет диалога и компромиссов во взаимоотношениях советского и американского блоками, уважения ими интересов друг друга, по крайней мере, в Европе.
В забытом углу Европы
Но, как говорится, не обошлось без значимой, хотя и миниатюрной ложки дегтя. Ибо, по официальной позиции Тираны — Пекина, за скобками Хельсинки-75 остались многие неурегулированные межгосударственные конфликты, поныне реальные. Поэтому сталинистская Албания оказалась единственной страной Европы, отказавшейся участвовать и в самом Хельсинкском совещании, и в переговорных мероприятиях по подготовке этого форума.
Албанские власти призывали восточноевропейских «сателлитов Москвы» обратить внимание на то, что руководство СССР «в угоду Западу и прежде всего ФРГ» не стремится подробно уточнять послевоенные границы в Восточной Европе и требовать официального запрета западногерманского реваншизма.
Из-за такой политики, как полагал албанский лидер Энвер Ходжа, реальна перспектива претворения реваншистских притязаний Бонна в случае ослабления СССР, ГДР и Варшавского договора.
Ту же позицию высказали в сталинистской и откровенно проалбанской и прокитайской компартии Польши, на тот момент нелегальной. Её бессменного лидера Казимежа Мияля поддержал ряд политических деятелей других стран Варшавского договора, не признавших критику культа личности Сталина (подробнее см.: «Коммунисты Восточной Европы. Они не стали «странными» союзниками»).
Тирана и Пекин небезосновательно апеллировали к тому, что, во-первых, в договорах начала — середины 70-х годов СССР, Польши, ЧССР и ГДР с ФРГ нерушимость послевоенных границ тех соцстран с Западной Германией отмечена лишь в общих чертах. Но соответствующие территориальные положения договоров, где подробно фиксировались новые границы между этими странами, не были подтверждены в соответствующих соглашениях с ФРГ, хотя бы в ссылках на эти договоры, что предлагали Албания и КНР.
Во-вторых, в тех же договорах не содержалось обязательств ФРГ отменить или хотя бы изменить ряд статей её Основного закона (1949 г.), подтверждающих претензии на всю бывшую Пруссию, Померанию, Судеты, часть Силезии. А также на Австрию и на ряд регионов в Западной Европе, входивших в состав нацистской Германии. Реваншистская суть этих статей была проигнорирована и в Хельсинкском акте.
Так, статья 134 Основного закона ФРГ гласит: «Имущество бывшей Германии становится имуществом Федерации и подлежит безвозмездной передаче компетентным учреждениям».
Статья 135 ещё более конкретна: «Долевая собственность бывшей земли Пруссии», то есть включая сопредельные с Калининградской областью районы Польши и Клайпедско-Неманский регион Литвы, «в частных предприятиях переходит к Федерации».
Но почему именно «Основной закон», а не Конституция? Ответ можно найти в официальном разъяснении Ведомства печати и информации Федерального правительства (1999 г.): «Речь идет об основах конституционного регулирования в переходный период до воссоединения Германии. Такой выбор акцентирует географически ограниченную сферу действия Основного закона».
Выходит, поглощение ГДР и Западного Берлина Западной Германией в 1990 году, как полагали в Тиране, это лишь пролог, открывающий шлюзы для означенных притязаний, когда придет время… Из-за этих факторов тогдашние договоры с ФРГ критиковали, хотя и не публично, в Румынии, Югославии и КНДР.
Поддержка из Пекина
При этом Китай вместе с Албанией официально осуждал позицию СССР и находившихся под его влиянием стран по этим вопросам. Но предложения Варшавы, Праги, Бухареста и Восточного Берлина прислушаться к аргументам Пекина и Тираны были отвергнуты в Москве.
В КНР и Албании обоснованно считали, что пограничные статьи договоров СССР, Польши и Чехословакии с ГДР (первая половина 50-х) нужно было отметить в упомянутых соглашениях с ФРГ. И готовящийся «Хельсинкский акт 75» следовало дополнить приложением, содержащим хотя бы ссылки на эти документы вкупе с рекомендацией Бонну пересмотреть реваншистские положения Основного Закона ФРГ.
«Иначе, – отмечала «Жэньминь жибао» 14 августа 1970 года, – происходит предательство суверенитета ГДР и ряда других стран, стимулирующее реваншистские притязания со стороны Бонна». В КНР в сентябре 1970-го была издана на русском языке брошюра ЦК компартии и МИДа с подробным обоснованием этих и смежных аргументов.
Албанская и китайская пропаганда того периода утверждала, что тогдашнее руководство СССР фактически заложило бомбу бессрочного действия под территориальную целостность и суверенитет многих стран Восточной Европы. Причём сделало это в угоду стремлению побыстрее договориться с Бонном насчёт кредитно-технологической подпитки советских нефте- и газопоставок в ФРГ и соседние с ней страны Запада.
Это, как по-прежнему убеждены в Пекине, также может поставить под вопрос суверенитет СССР в калининградско-клайпедском регионе бывшей Восточной Пруссии. Москва же неизменно игнорировала позицию оппонентов. Но после распада СССР, ликвидации восточноевропейского социализма и Варшавского договора германский реваншизм, по крайней мере «неофициальный», стал, как известно, более активным.
Тем более он активизировался после официального признания руководством СССР в 1989 г. нелегитимности советско-германских политических соглашений 1939 года. Кстати, такую позицию Москвы успели официально осудить Румыния под руководством Н. Чаушеску и Албания, остававшаяся сталинистской вплоть до начала 90-х годов.
В Албании предлагали включить в повестку дня Хельсинки-75 весьма «оригинальную» идею руководства тогда еще франкистской Испании — о незаконном британском статусе Гибралтара; а также предложение Республики Кипр о нелегитимности самозваной «Турецкой республики Северного Кипра».
Из Тираны было также было предложено привлечь к «Хельсинки-75» ряд независимых государств Средиземноморья, сопредельных со странами-участниками совещания, то есть страны Северной Африки, а также Сирию, которые всегда имели очень крепкие связи со старым континентом. Но тщетно. В итоге Албания и проигнорировала большое Хельсинкское совещание.
А ведь упомянутые конфликты, и по Кипру; и с Гибралтаром и между Сирией и Турцией, и даже испано-марокканский спор из-за испанских анклавов в Марокко, и поныне никуда не делись. Похоже, и в этом вопросе особая позиция тогдашней Албании не была «безосновательной» и «излишней»?