Югославия.net. Спорное наследство маршала Тито
Руки прочь от Ядрана
11 июня 1980-го, уже через месяц после кончины маршала Иосипа Броз Тито, прозвучал первый звонок о подготовке Югославии к распаду. Руководство Союза коммунистов Хорватии в тот день предложило коммунистическому Союзу уже всей Югославии обсудить вопросы расширения политических и экономических прав всех республик пока ещё единой страны.
Речь шла об учреждения отдельных республиканских консульств и торгпредств за рубежом, а также о возможности обсудить вопрос о предоставлении Косово статуса республики. Последнее стало для Белграда настоящим шоком. И эти инициативы Загреба не были сугубо хорватскими, их фактически "поручили" Хорватии руководители Боснии и Герцеговины и полукриминальные косовско-албанские группировки.
В Белграде вскоре созвали соответствующее совещание, но участвующие в его работе власти СФРЮ тянули время, пытаясь "замотать" те вопросы во всевозможных дискуссиях и уточнениях правовых вопросов. На совещание не было решено ничего конкретного, но стимул к расширению национал-сепаратизма неожиданно оказался очень мощным. (подробнее см. «После Тито был потоп. Тяжёлое наследие хозяина Югославии»).
Однако на этом совещании практически не обсуждались, к примеру, давние претензии властей Боснии и Герцеговины на часть побережья Адриатики (Ядрана). На протяжении 70-х и начала 80-х годов из Сараево регулярно, но безуспешно требовали у Белграда изменить в пользу Боснии и Герцеговины непропорционально обширную территорию адриатического побережья Хорватии, которая фактически блокировала от моря соседнюю республику.
Исторически сложилось так, что еще с времён владычества Габсбургов у Боснии и Герцеговины был выход к Адриатике на протяжении всего лишь 20 км, который, однако «упирался» в хорватские острова и полуострова. В ответ на требования боснийского руководства власти в Загребе, столице Хорватии, прямо угрожали выходом из СФРЮ, чего явно опасались в Белграде. Под угрозой хорватского сепаратизма территориальные претензии Боснии и Герцеговины к Загребу регулярно отвергались.
Наследство распавшейся империи Габсбургов оказалось таким, что свыше 80% всего адриатического побережья королевской и послевоенной Югославии оказалось в составе Хорватии. Её не без труда слегка урезали в пользу Словении – к северу от полуострова Истрия, а также Черногории, неизменно лояльной к Сербии и Белграду как центру единой Югославии. Сербия и Черногория попытались отобрать у хорватов и Дубровник (древнюю Рагузу), населённый в основном отнюдь не хорватами, но успеха не добились.
Хорватское адриатическое побережье неизменно привлекало Запад, причём не только с точки зрения туризма. Оно впоследствии оказалось очень «удобным» и на предмет прямого военного вмешательства в Югославии. К тому же "прибрежный" фактор позволил Загребу в 1990-1991 гг. блокировать внешнеторговые перевозки распадавшейся СФРЮ, ибо свыше 80% морских и около трети речных портовых мощностей страны расположено опять же в Хорватии.
Загреб – не Белград
Сербия не желала признавать турецкого господства, традиционно тяготела к России, а летом 1914 года бесстрашно ввязалась в схватку с огромной Австро-Венгерской империей. В состав которой тогда входили Хорватия и даже Босния с Герцеговиной, аннексированные Веной всего за несколько лет до мировой войны. Для официального Белграда, монархического или же социалистического, всегда были характерны центростремительные тенденции.
А вот Загреб традиционно смотрел, да и теперь смотрит в основном на Запад, причём весьма агрессивно отстаивает свои особые позиции не только в регионе, но даже и в единой Европе. Так что вряд ли стоит удивляться, что именно Хорватия по целому ряду причин оказалась в буквальном смысле, главным "застрельщиком" распада Югославии (подробнее см. «Когда ушёл Тито. Наследство и наследники»).
Наиболее демонстративно хорватский сепаратизм поддерживали Германия и Ватикан. Последнее вполне понятно с учётом того, что в четырёхмиллионной Хорватии 86% верующих – католики, причём такие же ортодоксальные, как, например, поляки. Характерна в этой связи точка зрения Петра Фролова, советника-посланника Российской Федерации в Боснии и Герцеговине в 2015-18 гг.:
П. Фролов обратил особое внимание на тот факт, что параллельно с поддержкой католиков «своё» ухитрились получить и «правоверные» совсем иного толка:
Согласитесь, показательно, как «удалённые» мусульмане Боснии простимулировали совершенно немыслимую, на взгляд прямолинейных западных политиков, смычку Тегерана и Эр-Рияда. В целом разношерстной, зато дееспособной антиюгославской коалиции в каком-то смысле можно даже позавидовать...
Интересно, как оценивал хорватские претензии на самостоятельность авторитетный сербский политик Добривое Видич, которого И. Б. Тито считал то ли соперником, то ли потенциальным преемником. Д. Видич дважды был послом Югославии в СССР, потом возглавлял Скупщину – парламент единой СФРЮ, и не раз предупреждал стареющего «хозяина Югославии» об опасности хорватского сепаратизма. Уже после смерти маршала Тито он писал:
Это, на взгляд Видича, было среди прочего обусловлено и тем, что сам Иосип Броз Тито был по национальности хорватом, хотя и строил единую страну, опираясь прежде всего на Сербию и сербов во всех югославских республиках. Как-либо менять специфический национальный расклад пришедшие к власти «интернационалисты» либо не решались, либо просто не хотели. Не исключено, как считал Видич, что это случилось «в силу резко усилившегося хорватского сепаратизма, всё активнее проявлявшегося вскоре после Тито и властями Хорватии».
Последний рейс Биедича
В завершение важная, но малоизвестная деталь: 18 января 1977 г. на белградском аэродроме Батайница маршала Иосипа Броз Тито, начинавшего свой последний визит в Ливию, провожали Джемал Биедич с супругой. Боснийский коммунист Биедич был на тот момент не только главой единого югославского органа власти — Союзного Вече, но и председателем Скупщины, а также неформальным лидером Союза коммунистов Югославии. Тито благополучно отбыл в гости к полковнику Каддафи, а супруги Биедич отправились домой, в Сараево, на самолёте Learjet 25.
Этот рейс оборвался катастрофой: небольшой лайнер бизнес-класса внезапно врезался в гору Инац на северо-востоке Боснии. Погибли Джемал Биедич и его жена Разия, коллеги по работе Зийо Аликалфич и Смайо Хрла, пилоты Стеван Лека и Мурат Ханич. По официальной версии, причиной катастрофы стали погодные условия, но сразу распространились слухи и версии насчёт «организованной» катастрофы.
Домыслы изрядно подогревались тем, что Дж. Биедич, босняк родом из Герцеговины, не поддерживал ни местных, ни хорватских, ни албано-косовских сепаратистов. К тому же в руководстве СФРЮ он курировал взаимоотношения федеративной республики с Албанией – не только сталинистской, но и откровенно антититовской.
Биедичу удавалось почти невозможное — не доводить противоречия до обострения. Именно его политическая активность способствовала в середине 70-х годов развитию транспортных и общеэкономических связей между обеими странами. По тем же версиям, к катастрофе вполне могла быть причастна подпольная исламо-экстремистская группировка небезызвестного Алии Изетбеговича.
С середины 70-х годов она действовала и на боснийских землях и далеко за их пределами, например, в Косово. Её руководитель, босняк и ультраисламист покруче деятелей «Аль-Каиды» (запрещена в России), встал во главе Боснии и Герцеговины уже позже — с 1991 по 1996 годы. Но об этом деятеле, а также о «предателе» Франьо Туджмане — в нашем следующем очерке.