Огненный расход. Должна ли быть артиллерия экономной?
Огромное количество артиллерии (при ее достаточно серьезной скорострельности) в годы Первой мировой войны 1914—1918 гг. давало основание ожидать большого расхода артиллерийских боеприпасов. Но реальный их расход в ту войну превзошел самые смелые ожидания. Расход был огромен — особенно для легких орудий (тяжелые орудия расходовали меньше — вследствие трудности боепитания и меньшей скорострельности).
Французский расход
Цифры расхода боеприпасов впечатляют.
Так, в продолжение 6-дневной подготовки прорыва 1916 г. лишь 75-мм орудия (444 единицы) выпустили более миллиона гранат — т. е. более чем по 2250 выстрелов на каждое орудие (это дает по 375 гранат на орудие в сутки).
Ранее, во время Верденской операции в первой половине того же года, французы не были в состоянии расходовать такого количества боеприпасов для 75-мм пушек — вследствие длительности этой операции (подвоз не поспевал: лишь изредко 75-мм батареи могли получать по 250 снарядов на орудие в сутки). В то же время немцы подвезли для этой операции огромное количество боеприпасов — и расходовали их расточительно.
Французская 75-мм пушка. Pataj S. Artyleria ladowa 1881-1970. W., 1975.
При подготовке артиллерийской части своих прорывов 1915, 1916 и 1917 гг. (длившихся соответственно 3, 6 и 11 дней) французы нередко расходовали по 500000 выстрелов в день на ограниченном участке фронта (25, 16 и 35 км.).
Во вторую половину 1918 г., в ходе своего 100-дневного наступления по всему фронту, они расходовали ежедневно объем боеприпасов, превышавший суточную норму, которая изготавливалась французскими заводами: по 4000 — 5000 тонн в сутки.
Расход в былых войнах
Интересно сопоставить эти цифры с расходом боеприпасов в сражениях прежних войн.
Так, наполеоновская артиллерия сделала следующее количество выстрелов в Лейпцигском сражении 1813 г. (цифры – лишь для некоторых дней последнего): 16 октября — 84000 и 18 октября — 95000. Разделив эти цифры на число имеющихся орудий (700), получим, что в среднем на каждое орудие пришлось: в первый день по 120 и в другой — по 136 выстрелов.
Во время Франко-прусской войны в сражении при Гравелоте 18 августа 1870 г. у французов на каждое орудие приходилось по 42 выстрела, а у немцев — по 47; в сражении у Марс-Латура 16 августа 1870 г. — у французов по 47, у немцев — по 72 выстрела.
Во время Русско-японской войны: в Ляоянском сражении (несколько в более широкий период — 15 – 25 августа 1904 г.) расход составил по 240 выстрелов на орудие (т. е. в среднем 22 выстрела ежедневно), в сражении на Шахе (период более длительный, с 25 сентября по 15 октября 1904 г.) было израсходовано по 230 выстрелов на орудие, а в Мукденском сражении (взят период с 8 февраля по 10 марта 1905 г.) — израсходовано по 480 снарядов на ствол. Наконец, в 5-ти дневном сражении у Сандепу (январь 1905 г.) 2-я армия, имея 430 орудий, израсходовала 75000 снарядов — что дает в среднем на одно орудие в день по 35 выстрелов.
Эти цифры поражают своей незначительностью.
С одной стороны, малый расход снарядов на орудие в день происходил от того, что многие орудия оставались в резерве и, в сущности, бездействовали. Кроме того, не во все дни этих многодневных боев поддерживались одинаково интенсивные боевые действия. Официальное описание войны говорит, что в бою при Ташичао (11 июля 1904 г.) «некоторые батареи израсходовали большую часть всего запаса боевых припасов». «Как одну из главных причин, побудивших отвести нашу армию от Ляояна», Куропаткин называл недостаток орудийных выстрелов. Во время этого сражения был момент, когда на складах армии не оставалось ни одного орудийного выстрела.
Официальное описание войны признает расход орудийных выстрелов очень большим.
Экономия или расточительность?
В войну 1914 — 1918 гг. стороны как будто бы совершенно отказались от принципа экономии в расходовании боеприпасов. В то же время уставы, с которыми противники начали войну, с этим принципом считались. Очевидно, что в силу этого принципа требовалось, чтобы артиллерийская стрельба велась только на такие дистанции, на которых она считается действительной; также запрещалась стрельба по площадям, по длинным линиям и по невидимым предметам — вследствие большой расточительности при ведении такого огня.
Но в Первую мировую войну, причем с самого ее начала, вместо принципа экономии стал применяться принцип расточительности расхода боеприпасов. Пример этому подала Германия: вследствие отлично налаженного массового производства боеприпасов и благодаря хорошо организованному подвозу их на фронт, она могла быть расточительной в расходовании — полагая, что противник за ней не угонится.
Французы пошли по стопам немцев – и уже с самого начала войны (в сентябре 1914 г. в сражении на Марне) начали практиковать стрельбу из своих 75-мм пушек на дальние дистанции, причем вопреки уставу, и такая стрельба была в декабре 1916 г. узаконена (немцы сделали это еще раньше).
Уже в первые месяцы войны французы стали стрелять по площадям, по более или менее длинным линиям, по невидимым предметам. Войска требовали, чтобы артиллерия стреляла даже ночью.
Тогда же начинается требующая большого расхода боеприпасов заградительная стрельба, а вскоре, по примеру немцев, и столь расточительная стрельба как пилонаж. Последний получил широкое применение у немцев уже в Верденскую операцию (первая половина 1916 г.) и с тех пор стал у них общим правилом при проведении наступлений.
Французская батарея во время наступления в Шампани
Уже в начале войны французские войска требовали от артиллерии продолжительного и непрерывно повторяемого заградительного огня. Они же требовали продолжительной «подготовки овладения местностью» артиллерийским огнем, вызывающей огромный расход боеприпасов — такой подготовки, которая, как стали думать, выльется в акт овладения местностью. Стали говорить (причем с первых же недель войны): «в эту войну артиллерия овладевает, а затем пехота занимает». Нередко после такой подготовки не заботились даже о занятии соответствующей местности пехотой. Часто (причем в тот же самый день) такая подготовка повторялась.
Целесообразна ли такая расточительность? Оправдывалась ли она приносимой пользой?
Артиллерийский авторитет француз Гаскуэн почти не протестует против нее. Такая расточительность законна — если только она не бесполезна.
Но во вторую половину 1918 г. расточительность артстрельбы привела к страшному снижению ее продуктивности — по крайней мере в отношении количества выводимых из строя людей. Так, в августе 1914 г. каждый французский артиллерийский выстрел, в среднем, выводил из строя одного немца; в первые месяцы войны, в среднем, одна тонна боеприпасов выводила из строя убитыми 4 – 5 немцев (что уже было далеко от ситуации в самый первый месяц войны); а во вторую половину 1918 г. на каждого убитого немца французы затрачивали уже от 4 — 5 тонн боеприпасов.
Приведя эти данные, Гаскуэн приписывает их, однако, не расточительности стрельбы, а целому ряду других причин, главные из которых следующие:
1. Значительное уменьшение в артиллерийском боекомплекте к 1918 г. пропорции шрапнелей: в 1914 году их было минимум 50%, а в 1918 г. — только 10%.
2. Уменьшение силы взрывчатого состава (в качественном отношении) разрывного заряда в снарядах и ухудшение к 1918 г. качеств самого снаряда.
3. Недостаток «дальнострельных» трубок для снарядов в 1918 г.
4. Значительное уменьшение наличного состава германских воинских частей, в особенности же их менее плотное расположение перед французской артиллерией в кампании 1918 г.
5. Снижение искусства стрельбы со стороны офицеров французской артиллерии к 1918 г.
Интересно, что в финальный период войны французы расстреляли больше артиллерийских боеприпасов, чем немцы.
Впрочем, немцы также в конце войны тратили свои боеприпасы непроизводительно. Вот некоторые цифры (учтем, что 75% боевых потерь в годы Первой мировой войны причинялось артиллерией).
В ходе наступлений французских войск:
в апреле – мае – июне 1915 г. было убито, пропало без вести и умерло от ран 143 тыс. французов, а эвакуировано с полей сражений 306 тыс. французов;
при прорыве 22 сентября – 7 октября 1915 г. убито, пропало без вести и умерло от ран 120 тыс. французов, а эвакуировано с полей сражений 260 тыс. французов;
во время победоносного наступления 18 июля – 11 ноября 1918 г. убито, пропало без вести и умерло от ран 110 тыс. французов.
Причем если в первом случае — это локальные наступления на разных участках фронта в течение 3 месяцев, то во втором – итоги наступления за 15 — 16 дней на 25-км фронте, а цифры третьей рубрики показывают нам результат наступления за 113 дней – причем по всему Французскому фронту.
Не протестуя против большой траты боеприпасов в боях в целом, Гаскуэн считает, в то же время, некоторые из методов артиллерийской стрельбы, практиковавшиеся французами в ту войну, непродуктивными. Он указывает на нецелесообразность доктрины полного или почти полного разрушения проволочных заграждений, фортификационных устройств, батарей; он находит, что догмат разрушения всего при помощи тяжелой артиллерии привел к слишком продолжительной подготовке штурмов при производстве прорывов (3 — 11 дней) и к невероятному расходу боеприпасов, который часто превосходил 500000 выстрелов в день (причем на ограниченном участке фронта); он осуждает пристрастие к пилонажу, к стрельбе по площадям и к злоупотреблению стрельбой на дальние дистанции — превратившуюся к концу войны в стрельбу «из далека», то есть в «белый свет как в копеечку».
Характеризуя артиллерийскую стрельбу немцев в конечный период войны, он отмечает признаки некоторой деморализации: «с особенною поспешностью германская артиллерия растрачивала иногда свои боевые припасы» — говорит он.
В итоге Гаскуэи совершенно не выступает за экономию боеприпасов. Напротив, он выдвигает противоположный принцип — мощность расхода (puissanсe de debit) боеприпасов, продолжающегося часами как при обороне, так и при наступлении. Этого он желал для французов и в будущей войне.
Окончание следует…