Российский МИД: к победам или к новым катастрофам?
Катастрофические провалы российской дипломатии на Украине, в Армении и менее сокрушительные, но не менее неприятные на других стратегических направлениях российского влияния заставляют задуматься: всё ли ладно в нашем мидовском королевстве – современном Посольском приказе, плотно закрытом от посторонних глаз и живущем своей жизнью?
Сам «Посольский приказ» по сложившейся традиции исчерпывающих комментов по поводу своих очевидных провалов и неочевидных побед давать не собирается. Все неудачи объясняются «хитрыми планами» (разгадать которые способен только глубоко посвященный) и «стратегическими многоходовками». Но так как жизнь каждого из нас в определенной степени зависит от решений, принимаемых в тиши кабинетов на Смоленской площади, постараемся понять и проанализировать, что неладно в современной «Коллегии иностранных дел», и узнать, есть ли свет надежды в конце дипломатического тоннеля.
Поиски нового пути
После крушения Советского Союза стало совершенно очевидно, что советская дипломатическая школа, не выдержав испытания временем, рухнула вслед за своим создателем. Все «ревущие девяностые» шли мучительные поиски нового пути российской дипломатии. Это были страшные времена козыревщины, когда правопреемник Красной империи, Россия, с помощью своего внешнеполитического ведомства пресмыкаясь перед Западом, сдавала все и вся направо и налево.
Справедливости ради надо признать, что в самом МИДе Козырева многие презирали совершенно искренне. Именно на Смоленской площади ему дали хлесткое прозвище «Миссис Да» – в пику прозвищу «Мистер Нет», которым в свое время за жесткость и неуступчивость наградили Громыко его западные коллеги. Даже студенты МГИМО отказывались приветствовать «Миссис Да» на лекциях вставанием (случай в истории института беспрецедентный).
Но черные времена козыревщины в МИДе прошли. От его идеологии сдачи всех и вся не осталось даже воспоминаний. Начались поиски новой дипломатической доктрины. Выстраивая отношения со своими вчерашними братьями по лагерю и странами СНГ, российский МИД методом проб и ошибок вроде бы нащупал старый новый византийский путь, взяв на вооружение принципы восточно-римской дипломатии, которая много столетий считалась эталоном своего времени. Византийская школа внешних коммуникаций в свое время оказала огромное влияние на дипломатию средневековья.
Эта школа внешней политики в то время считалась довольно успешной: византийцы имели имидж тонких интриганов, умеющих разделять, властвовать, решать свои проблемы чужими руками, а чужие проблемы – за счет создания новых проблем.
Адепты этой школы предпочитали чаще полагаться на хитрость и интригу, чем на силу. У византийцев интриги внутри своей среды были ничуть не слабее, чем во внешнеполитическом поле. Да, именно там действительно наблюдались хитрые планы и многоходовки, в которых мидовские пиарщики пытаются убедить всех нас после очередного провала новейшей российской дипломатии.
До какого-то времени некие принципы и методы этой школы, реанимированные российским МИДом, срабатывали и по отношению к нашим дальним и близким партнерам. Но последние катастрофы на украинском и армянском направлениях наглядно показали, что следование византийским методам и традициям – путь, ведущий в пропасть. Чтобы с него сойти, надо ответить на два вечных российских вопроса: кто виноват и что делать?
«Обратная» селекция
По мнению многих экспертов, налицо две главные причины мидовских провалов во внешней политике. Первая представляет собой извращенное и примитивное понимание византийских принципов творцами нашей внешней политики. Вторая: оборотная сторона медали этих принципов, не афишируемая византийскими интриганами прошлого, стала самодовлеющей чертой российской дипломатии и сыграла с ней злую шутку.
Начнем по порядку. Первый и самый главный вопрос в реализации любого проекта – кадры. Они решают все. Кадры можно:
1. Готовить (селекционировать) самим.
2. Не готовить, но искать самородков. Где и как – это вопрос отдельный, чисто технологический.
3. Приобретать (покупать) мозги на стороне (как это делают американцы).
Теоретически МИД занимается селекцией собственных кадров. Формально в России есть несколько институтов, занимающихся обучением и подготовкой будущих работников внешнеполитического ведомства. Но…
В Византии практиковался естественный селекционный отбор дипломатов. В результате ожесточенных внутренних интриг выживал сильнейший, способный употребить все свои домашние заготовки для работы с внешними партнерами. В российском МИДе интриги тоже плетутся ежедневно – куда же без них! Стран в мире – не больше 200 (из них привлекательных – не более сорока), а число желающих поехать в них исчисляется тысячами. За каждое место «атташонка» в Италии, Греции или Испании сотни желающих готовы перекусывать своим конкурентам кадыки и бросать через бедро. В ход идут все методы. И в первую очередь крупная артиллерия: «крыши» и связи конкурирующих. Порой борьба индивидуумов тупо подменяется столкновением этих самых крыш и связей. У кого они «круче», тому и посольское кресло.
Не исключено, что именно в результате таких вот крышебоданий как важнейшего механизма мидовской «обратной селекции» надолго водрузил в кресло чрезвычайного и полномочного посла России на Украине свои телеса печально известный министр и бизнесмен Михаил Зурабов. Он довел ситуацию на подведомственной территории до абсурда и майдана, после чего был тихо «изъят из оборота». Тем не менее, на Украине остался его ближайший друг и помощник, руководитель местного центра «мягкой силы» Константин Воробьев. Он регулярно попадает в сводки местных новостей в качестве «терпилы». То к нему ворвутся местные «наци» – рвать российский флаг на его глазах, то самого обольют нечистотами. На этом все достижения «мягкой силы» на Украине можно считать исчерпанными.
О том, каким образом в посольстве России в Армении оказались нынешние проводники российских интересов, можно только догадываться. Но явно не в результате выигранного интеллектуального бокса. И это стало одной из причин, по которой американцы на поляне мягкой и жесткой силы в гибридной информационно-политической войне переиграли представителей российской внешней дипломатии.
Да и с самими внутримидовскими интригами тоже ситуация неоднозначная. Интриги требуют определенного интеллектуального напряжения, комбинационного подхода, быстрой реакции, фантазии, креатива, игры мысли. А зачем вообще заморачиваться, если можно построить жесткую вертикаль власти, внедрить дедовщину, раздуть кадило бесконечных кляуз и подлогов и в итоге затоптать потенциального соперника, сбросить его со служебной лестницы?
Дедовщина вместо византийщины
Будущие российские дипломаты, в свое время отслужившие в армии, признавались мне, что армейская дедовщина по сравнению с мидовской – детский сад. Армейская требует беспрекословного выполнения приказа начальства днем и ночью. Мидовская же требует наличия лакейства в генетическом коде. Как шутят начинающие дипломаты, «в МИДе, если у тебя нет крыши, надо иметь железный зад – потому что найдется очень много желающих порвать его на британский флаг».
Главные принципы, которые должны усвоить современные будущие Горчаковы и Громыко с первых же дней своей работы на дипломатической ниве:
1. Ты всегда виноват.
2. Рядом со старшими товарищами по цеху ты – полное ничтожество.
3. Начальству глубоко все равно, что ты думаешь по тому или иному поводу. Да и мозгов у тебя нет, чтобы думать. Мозги есть только у начальства.
4. Главные качества для выживания в кислотно-щелочной мидовской среде – твое подобострастие и исполнительность.
5. Ты открываешь рот только тогда, когда тебе позволят это сделать старшие по чину.
6. Если ты выскажешь дельную мысль – это уже мысль начальника. Ты будешь в лучшем случае ее выполнять.
7. Если тебя не вынесли из посольства уже через пару месяцев после начала работы в нем – это не твоя заслуга. Это явная недоработка посла и его ближнего окружения.
Все это в самом МИДе выдается за специфику работы и жесткое следование священным византийским принципам. Но это на самом деле – лукавство в пользу бедных. «Отмазка», как в народе говорят. Ничего подобного на самом деле в восточно-римской дипломатической школе не было и в помине. Но после такой псевдовизантийской интеллектуальной обработки трудно требовать от человека изощренного владения искусством возможного, каковым тысячу лет и является дипломатия. В итоге в карьерной лестнице МИДа наверх пробиваются в массе своей убежденные конформисты, персонажи с мировоззрением «Чего изволите?» И только очень редко, по какому-то недоразумению или счастливой случайности – личности, способные жестко отстаивать «государевы интересы». А ведь именно жесткость и неуступчивость в принципиальных вопросах является отличительной чертой подлинного дипломата. Молотова за его титаническое упорство Ленин называл «Железные штаны». Громыко за его умение отказывать иностранцы называли «Мистер Нет». Надеяться на то, что из юного конформиста родится второй Мистер Нет в железных штанах, как минимум наивно.
Мало того. Зачастую планомерная внутренняя «опрессовка» подчиненных в посольствах происходит как раз из-за глобальных провалов руководства на внешнеполитическом поприще. В сознании высокого начальства происходит своего рода психологическая компенсаторная реакция: чем хуже руководство справляется со своими обязанностями, тем злее отрывается на починенных. Ничем не оправданная свирепость российских послов (зачастую глубоких пенсионеров, на мидовском сленге — «пенсов») по отношению к личному составу в самом МИДе давно стала притчей во языцех, породив массу ядовитых пословиц и поговорок.
Совершенно иной подход к селекции своих кадров демонстрирует Госдепартамент США (американский вариант нашего МИДа). Принцип в отношении подчиненных и коллег по работе у них простой и донельзя рациональный: ничего личного, только бизнес. Каждая умная мысль (независимо от того, кто ее породил) – это деньги, прибыли, профиты, продвижение по службе и так далее. Поэтому тот, кто их генерирует, – курица, несущая золотые яйца. Если своих мозгов или идей не хватает – ничего страшного, их можно купить за рубежом.
У советских же — собственная гордость. Сама мысль о том, мозги можно покупать или выискивать на стороне, а не среди своих, вызывает у них культурологический шок. Действительно, зачем искать каких-то «левых» самородков, когда своих бестолковых и неприкаянных отпрысков-мажоров девать некуда?
А предположение о том, что подчиненный (ну чисто теоретически) может быть умнее начальника, повергает их в ужас. Он же меня завтра подсидит! Лучше я его загноблю – завтра другого пришлют. И это никакая не византийщина (или ее издержки). Это порочная традиция современного российского МИДа.
«Мидомажоры»
Тема преемственности, трудовых династий в профессии – одна из самых больных проблем современного «Посольского приказа». С одной стороны, преемственность и династийность – это хорошо. У тех же военных она крайне приветствуется. Дети офицеров с младых ногтей сталкиваются с означенными в присяге тяготами и лишениями. Они с детства психологически готовы идти на определенные жертвы ради служения Отчизне. Иногда жертвовать приходится и самой жизнью. В ожесточенных чеченских кампаниях гибли не только генералы, но и генеральские дети – молодые безусые лейтенанты. Среди них – капитан Алексей Пуликовский (сын генерал-лейтенанта Константина Пуликовского), офицер ВДВ Олег Шпак (сын генерал-полковника Шпака), многие другие. Есть даже такое понятие – «военная косточка». Это про тех, кто продолжает династию отцов.
Понятия «мидовская косточка» нет, несмотря на то, что в самом министерстве масса людей является дипломатическими работниками во втором и третьем поколении. Злые журналистские языки, правда, предлагали ввести в оборот понятие «белая мидовская кость». Но оно не прижилось.
У юных мидовцев, в отличие от юных суворовцев, курсантов и офицеров, ситуация принципиально иная. Тяготы и лишения у них не запланированы в принципе. Из всех тягот – упорное изучение английского (французского, испанского, итальянского, в зависимости от страны, которую окормляет отец семейства). Но, коли с пеленок находишься в стране пребывания, это резко облегчает задачу.
Да и стандарты жизни у мидовцев и военных резко отличаются. Если сын военного видит, что папа его в полку (бригаде, дивизии, в командировке) днюет и ночует, то сын дипломата с пеленок наблюдает несколько иную картину. Шоколадная заграница, масса соблазнов, размеренный рабочий день, «поднебесная» зарплата отца семейства, встречи, фуршеты, саммиты, презентации, водопад лести от выдрессированных подчиненных… То, что итогом этой дольче вита зачастую является регистрация поражений и капитуляций, дымящиеся руины и пепелища на дипломатическом поле возможностей, никого не смущает. Это у военных промах в работе – чья-то потерянная жизнь. У дипломатов прямой ответственности нет. Работа – отдельно, результат – отдельно. Что нисколько не мешает семье дипломата перебираться на другие «пастбища»: переезжать в другую страну (на самый худой случай – просто менее престижную) и продолжать наслаждаться жизнью уже на другом конце планеты.
У привыкшего к таким стандартам жизни ребенка возникает сознание собственной исключительности. Родители не особо стремятся его развеять. Ощущение некоей избранности вполне устраивает всех членов фамилии. Вот в такой среде взрастают «мидомажоры» (впрочем, ничего другого здесь не может взрасти по определению). Их отличие от мажоров из олигархических семей, всевозможных мар багдасарян и иже с ними, только в том, что у них хватает мозгов не раздражать публично общественное мнение своими хамскими выходками и дешевыми «понтами». А может, все объясняется еще проще: «мидомажоры» так много времени проводят за границей, что просто не успевают напакостить на своей исторической родине.
Редкое посещение своей исторической родины и невольное сравнение стандартов жизни в России и стране пребывания чаще всего вызывает у «юношей бледных с Виндзором во взгляде» не самые светлые чувства в отношении России. В результате ко времени полового созревания в дипломатической семье вырастает классический «мидомажор» с прекрасным знанием языка, но с абсолютно деформированной моралью и специфическим отношением к родине своих предков, которого за версту нельзя подпускать к дипломатической деятельности.
Но вся закавыка в том, что сами родители этих отпрысков думают иначе. И с маниакальным упорством запихивают своих чад в МГИМО – питомник юных российских дипломатов. Правда, в этом питомнике уже много лет по какому-то странному стечению обстоятельств успешно преподают широко известный в русофобских кругах Якуб Корейба и прочие интеллектуальные мигранты, ненавидящие Россию животной ненавистью, но чрезвычайно успешно кормящиеся в ее учебных заведениях. После такой корейбовой обработки будущие Горчаковы окончательно уходят во внутреннюю эмиграцию, и страна вместо новых Молотовых и Громыко рискует получить Суворовых и Скрипалей.
Классический пример такой деградации – крестный отец «аргентинского кокса» Андрей Ковальчук. Его судьба – наиболее показательный пример нравственной деградации и внутренней миграции «мидомажора». Выросший в Германии в семье профессионального дипломата, прекрасно знающий немецкий язык, ненавидящий и презирающий собственную страну и отягощенный пристрастием к наркотикам, эталонный «мидомажор» после провала канала поставки кокаина ударился в бега, спасаясь от российского правосудия.
Ситуацию с мидовскими трудовыми династиями надо пересматривать в принципе, если мы хотим остановить поток желающих служить родине из числа тех, кто эту родину ненавидит. Это одна из задач, которую российскому МИДу нужно решать безотлагательно.
Не пугайте меня Родиной!
Еще одна мидовская проблема – вопрос персональной ответственности за катастрофические провалы в работе. Человек, занимающий посольское кресло, должен прекрасно осознавать уровень своей ответственности перед государством за качество работы. Иначе получается игра в одни ворота. Государство со своей стороны обеспечивает творцам внешней политики олигархический уровень существования: послы (в зависимости от страны пребывания) получают по 200, 300, 400 тысяч рублей. Всевозможные советники, атташе, советники-посланники – от ста тысяч и выше. А недавно им в очередной раз подняли зарплаты, надеясь, очевидно, на некое повышение качества работы. В результате мидовские заработки стали вполне сопоставимы с зарплатами их американских и западных коллег. И сейчас многие работники МИДа, вырвав загранкомандировку, думают не о том, с какими трудностями им придется столкнуться и как лучше отстаивать российские интересы, а о том, сумеют ли они по итогам контракта накопить на московскую квартиру. Достойный стимул, нечего сказать…
Несмотря на сопоставимость зарплат, результат и качество наших и зарубежных творцов внешней политики отличаются разительно. Рукотворные произведения наших партнеров – укро- и ара-майданы при травоядном добродушии российских мидовцев, много лет безучастно взирающих на процесс их многолетней подготовки, – лучшее тому подтверждение.
Но, по сложившейся в МИДе практике, какой-либо персональной ответственности за провал внешней политики страны на вверенных им направлениях работники министерства не несут. Самое страшное наказание для них – либо перевод в менее престижную страну, либо возвращение в центральный аппарат МИДа, в ожидании следующей «шоколадной» командировки. В самом аппарате их заработки на какое-то время резко упадут. Поэтому и возникла в среде мидовских «всепровальщиков» поговорка: «Не пугайте меня Родиной!»
При Сталине после таких обвальных катастроф работники соответствующих страновых департаментов достаточно быстро сменили бы свои элегантные фраки и костюмы из английской шерсти на ватники и робы и отправились в длительную командировку на Колыму или в Магадан. Нынешние авторы рукотворных политических провалов не рискуют практически ничем. Даже если у них будет семь днищ на неделе, на уровне их благосостояния это не скажется никак.
Так что вопрос личной ответственности в МИДе даже не назрел, а давно перезрел. И решать его нужно безотлагательно.
Резюмируя все вышесказанное, можно смело предположить, что все эти информационные вбросы о ренессансе византийской политической культуры, невидимых взгляду многоходовках, тактических уступках в угоду мифическому стратегическому выигрышу – дымовая завеса сложившегося в МИДе положения дел. Наши «партнеры» уверенно обкладывают Россию странами, которые на глазах становятся адептами атлантической дипломатической культуры. И если так дело пойдет и дальше, то из-за целого ряда внешнеполитических провалов нас ждет расконсервация старых очагов напряжения и кровавый ренессанс межэтнических конфликтов на наших границах, ибо «партнеры» и небратья работают, пока братья спят.
Политическая культура византийцев ушла в прошлое навсегда. Ушло время даже атлантической дипломатии, создавшей в свое время империю, над которой никогда не заходит солнце (как ушла в прошлое и сама империя). Настало время принципиально новой дипломатии, способной адекватно отвечать всем вызовам времени.