Признаки социального класса: опыт экономического неравенства в повседневной жизни

Print PDF

В продолжение темы психологии экономического неравенства

Майкл У. Краус, Йельский университет; Юн Вон Пак, Йельский университет; Джейсинт Дж. К. Тан, Калифорнийский университет, Сан-Франциско

Признаки социального класса: опыт экономического неравенства в повседневной жизни

Широкие глобальные тренды указывают, что экономическое неравенство, находящееся по некоторым показателям на своем историческом пике (OECD, 2014; Piketty & Saez, 2014), является неотложной социальной проблемой, которая оказывает влияние на здоровье и благосостояние индивидов: примерно в 70% исследований, рассматривающих воздействие экономического неравенства на здоровье, данные указывают, что общественное здоровье ухудшается по мере того, как растет экономическое неравенство (Wilkinson & Pickett, 2006; Wilkinson & Pickett, 2009). Когда экономическое неравенство углубляется в общественных масштабах, факты указывают, что от этого страдают как общества, так и индивиды.

Помимо его очевидной взаимосвязи с благосостоянием, вопрос о том, как экономическое неравенство формирует психологический опыт индивидов, является предметом растущего интереса в социальных и экономических науках, где исследования показывают, как люди объясняют или оправдывают неравенство (Kraus, Piff, & Keltner, 2009; Sharif, Wiwad, & Aknin, 2016), осознают ли люди его масштабы (Davidai & Gilovich, 2014; Norton & Ariely, 2011) и влияет ли неравенство на поведение людей (DeCelles & Norton, 2016).

В данной работе мы используем уникальный подход, в котором мы рассматриваем экономическое неравенство так, как его испытывают индивиды в их повседневном взаимодействии с другими людьми. Используя открытия, сделанные в исследованиях процессов социального сравнения (Fiske, Cuddy, Xu, & Glick, 2002; Taylor & Lobel, 1989) и сигнализации статуса (Ambady & Rosenthal, 1993; Sapolsky, 2005), мы полагаем, что люди ощущают экономическое неравенство каждый день в форме коммуникации сигналов, обозначающих принадлежность к социальному классу – т.е. типов поведения, которые дают информацию о доходах человека, его уровне образования или роде занятий (Bourdieu, 1979; Kraus & Keltner, 2009; Veblen, 1899) – так, как эти сигналы воспринимаются и выражаются в каждодневном взаимодействии людей. В данной статье, мы объединяем данные, полученные психологическими и экономическими науками, чтобы вывести из них три основных гипотезы о сигнализации, обозначающей принадлежность к социальному классу, и об ощущении людьми неравенства. В частности, мы полагаем, что сигналы, обозначающие принадлежность к социальному классу:

1) появляются часто, происходят быстро и воспринимаются точно в процессе социального восприятия;

2) усиливают границы между общественными группами имущих и неимущих; и

3) активируют психологические процессы и типы поведения, которые оправдывают и поддерживают существующую экономическую систему (см. рисунок 1).

Далее, мы детально излагаем существующие доказательства каждой из этих гипотез, и намечаем будущие направления исследований, которые выводятся из них.

Для целей данного обзора, важно подумать над определением социального класса, который мы и другие в прошлом определяли, как положение человека в экономической иерархии общества, которое вычисляется при помощи комбинации ежегодного дохода, уровня образования и престижа выбранной профессии (Adler et al., 1994; Oakes & Rossi, 2003). Хотя опыт социального класса формируется этим экономическим статусом, действительное воздействие этого конструкта [т.е. понятия «социальный класс»] на социальный и психологический опыт индивидов очень разнообразен и многолик: социальный класс формирует поведение через усвоение культуры – например, через процесс социализации, протекающий внутри семьи, у членов которой общее социально-экономические происхождение – а также через социально-когнитивные механизмы – например, в них входят вошедшие в привычку поведенческие рефлексы на опыт, который уникален для данного социального класса (см. например Fiske & Markus, 2012). Социальный класс также может определить, с какими группами взаимодействует данный индивид и к каким он сам принадлежит (Lareau & Conley, 2008). Из-за его многоликости полезно представить концепцию социального класса (как и концепцию расы) как «пучок прутьев», который можно разобрать по частям и изучать его отдельные элементы (см. Sen & Wasow, 2016). Сигнализация – это особый элемент социального класса, который мы рассматриваем в данном обзоре, с целью лучше понять, каким образом классовые сигналы могут формировать процессы, связанные с созданием границ между классами, восприятий и опытов классовой мобильности, и самовосприятия индивидом его собственного социально-экономического положения в обществе.

Мы полагаем, что продемонстрированный в данном обзоре подход – это существенный шаг вперед в деле изучения учеными экономического неравенства. Предыдущие исследования рассматривали экономическое неравенство через призму глобальной экономики (см. например Piketty, 2015), как экономический тренд в восприятии индивидов (см. например Kluegel & Smith, 1986), или, косвенно, через изучение взаимосвязи между занимаемым социальным классом местом и эмоциями, мышлением или поведением (например, Kohn, 1963; Kraus, Tan, & Tannenbaum, 2013). Делая шаг вперед по сравнению с предыдущими исследованиями, мы рассматриваем экономическое неравенство как процесс ежедневного сравнения своего собственного социально-экономического положения с положением других, опираясь на динамическое наблюдение наблюдаемых типов поведения, которые сигнализируют принадлежность к социальному классу. У такого подхода есть несколько прямых преимуществ: он распространяет наше понимание опыта экономического неравенства за пределы экономической сферы и включает в него динамические процессы социального сигнализирования, о которых он информирует; он позволяет более полно понять процесс, при помощи которого люди начинают правильно воспринимать свое собственное социально-классовое положение в обществе по сравнению с другими (см. например, Goodman et al., 2001; Hout, 2008); и, он задает рамки понимания процессов, с помощью которых экономическое неравенство может воспроизводить себя с течением времени.

Признаки социального класса

От приматов до крабов, индивиды самых разных видов сигнализируют свой социальный (в широком понимании) статус при помощи невербального поведения (Hall, Coats, & LeBeau, 2005; Sapolsky, 2005; Sergio et al., 2011), вокализации (Dunbar & Burgoon, 2005; Gregory & Webster, 1996; Ko, Sadler, & Galinsky, 2015) и социальных символов (Veblen, 1899). Эти статусные символы помогают индивидам избегать ситуаций агрессии, которые дорого обходятся, или объединяться с другими индивидами, у которых есть материальные ресурсы, необходимые для обеспечения существования группы (см. например, Ambady & Rosenthal, 1993; Zahavi & Zahavi, 1999). У людей символы, обозначающие статус, используются в различных контекстах, например, чтобы сигнализировать физическое доминирование (Kraus & Chen, 2013), или показать достигнутую успешность (Tracy & Matsumoto, 2008). Увязывая это напрямую с предыдущими исследованиями, мы утверждаем, что социальный класс – это форма социального статуса в обществе, которая сигнализируется и воспринимается корректно во взаимодействии с другими (см. например, Kraus & Keltner, 2009).

Наше первое предположение, что сигнализация социального класса происходит в ходе социального восприятия, подтверждается двумя независимыми друг от друга линиями исследования. Во-первых, исследование социального сравнения, или процесса сравнения себя с другими людьми по социальным характеристикам и результатам (Festinger, 1954; Taylor & Lobel, 1989), указывает на то, что люди часто сравнивают себя с другими людьми по экономическим параметрам. О социальном сравнении часто говорят, как о неизбежном аспекте восприятия в ходе социальных взаимодействий (Brickman & Bulman, 1977; Brown, Ferris, Heller, & Keeping, 2007), и оно функционирует как средство, при помощи которого индивиды собирают информацию о себе, регулируют свои эмоции и цели, управляют неопределенностью, и оценивают нормальность событий своей собственной жизни (см. например, Taylor & Lobel, 1989).

Хотя сравнения идут по многим измерениям социальных взаимодействий, факты указывают на то, что они часто увязаны с экономическими результатами: скажем, центры вознаграждения в мозгу (например, левый вентральный стриатум) активировались тогда, когда люди сравнивали себя с партнером по эксперименту, который получал сравнительно более низкое, по сравнению с равным, денежное вознаграждение (Fliessbach, Weber, Trautner, Dohmen, Sunde, Elger, & Falk, 2007). В другом исследовании, тенденция среди медсестер к высокой ориентации на социальное сравнение – к частому сравнению себя с другими коллегами с нижнего или верхнего конца шкалы – было положительно связано с данными об относительной депривации, или ощущениями меньшей доступности ресурсов по сравнению с другими (Buunk, Zurriaga, Gonzalez-Roma, & Subirats, 2003).

Во-вторых, исследования сигнализации социального класса указывают, что воспринимающие эти сигналы люди могут быстро и точно определять социальный класс других людей, исходя только из небольших объемов информации. Теоретические разработки указывают, что социальный класс настойчивыми и долговременными путями формирует жизни людей, ограничивая или расширяя доступ [в себя] при помощи уровней [доступных] экономических ресурсов или формируя поведение людей при помощи культурных и психологических средств (Bourdieu, 1979; Fiske & Markus, 2012; Kraus, Piff, Mendoza-Denton, Rheinschmidt, & Keltner, 2012).

Исследования, как правило, подтверждают это утверждение: класс определяет, какую еду люди едят (Monisaivis & Drewnowski, 2008), какая музыка и какое искусство им нравится (DiMaggio & Useem, 1978; Peterson & Kern, 1996; Snibbe & Markus, 2005; Van Eijck, 2001), как они проводят свободное время (Veblen, 1899), какие лингвистические конструкции они используют (Labov, 1964; 1990; 2006), какую одежду они носят (Gillath, Bahns, Ge, & Crandall, 2012), это только несколько примеров. Такой анализ предполагает, что когда люди участвуют в социальных взаимодействиях, некоторые из их поведенческих реакций и культурных практик носят на себе отпечаток социального класса, и в результате, они корректно передают наблюдателям информацию о социальном классе [наблюдаемого объекта].

Хотя некоторые исследования указывают на классовые различия в поведении (см. например Bernstein, 1962; Lizardo & Skiles, 2015) и использовании языка (см. например Labov, 2006), и информация из них в очень большой степени задействована в данной работе, относительно немногие исследования рассматривают то, с какой точностью такие поведения сигнализируют социальный класс (см. таблицу 1). Например, в ранней работе Дэвиса (1956) было установлено, что фотографии гостиных позволяли наблюдателям точно оценивать род занятий и уровень образования [проживающих в них] индивидов. В сфере внешности, исследования ботинок, которые носили участники [эксперимента] (Gillath et al., 2012), фотографий сотрудников (Schmid-Mast & Hall, 2004) и стандартных портретных фотографий (Bjornsdottir & Rule, 2016), показывают, что посторонние люди могут точно установить социальный класс, опираясь на эти статичные признаки внешности.

Два дополнительных исследования, проведенных одним из авторов данной рукописи, также подтверждают это предположение относительно сигнализации: в первом исследовании, из студентов были набраны 50 коммуникационных пар (n=100) для [работы] в лабораторной обстановке, где им нужно было принять участие в пятиминутном взаимодействии по типу «познакомиться» с незнакомым человеком (Kraus & Keltner, 2009). Во втором исследовании – изучении культурных практик в интернете, были выбраны 20 самых недавних по времени фотографий в Facebook из выборки в 113 студентов университета и взрослых людей из краудфандинговой платформы (а именно, MTurk; см. Becker, Kraus, & Rheinschmidt-Same, публикация находится в печати). В обоих исследованиях, участники предоставляли информацию о социальном классе своей семьи, указывая свой ежегодный доход, уровень образования родителей и свое собственное восприятие их положения на лестнице из десяти ступеней, представляющих восходящие уровни дохода, образования и рода занятий (Adler, Epel, Castellazo, & Ickovics, 2000).

Другая выборка наблюдателей потом посмотрела первую минуту взаимодействий по типу «познакомиться» или смотрела фотографии в Facebook и оценивала социальный класс участников по той же десятиступенчатой социальной лестнице. В обоих исследованиях, общая составная метрика социального класса, вычисляемая путем усреднения Z-показателя каждого индивидуального предмета социального класса, была в значительной степени положительно скоррелирована с восприятием социального класса наблюдателями, на основе только одной минуты записанного поведения: r(98) = .28, p = .005, или, на основе просмотра 20 фотографий в Facebook: r(111) = .27, p = .005. Более того, эти корреляции остались неизменными и после учета расы и пола участников [эксперимента].

Таблица 1. Резюме предыдущих исследований, в которых оценивалась точность восприятия социального класса в ходе наблюдения культурных объектов, внешнего вида, поведения и речи.

Ссылка на исследование	Стимулы для оценок наблюдателей	Сферы точности сигнализации
Davis, (1956)	Фотографии гостиных	Культурные объекты
Giles & Sassoon, (1983)	Студенты из Великобритании, имитирующие кокни или стандартный английский акцент	Речь
Schmid Mast & Hall, (2004)	Фотографии работников университетов в США	Внешний вид Культурные объекты
Kraus & Keltner, (2009)	Взаимодействия длиной в минуту между студентами американских университетов	Внешний вид Культурные объекты Тонкие срезы поведения
Gillath, Bahns, Ge, & Crandall, (2012)	Фотографии ботинок	Культурные объекты
Becker, Kraus, & Rheinschmidt-Same, (in press)	Фотографии профилей в Facebook (США)	Внешний вид Культурные объекты
Bjornsdottir & Rule, (2016)	Стандартные портретные фотографии	Внешний вид
Kraus, Park, & Tan, (данная работа)	Семь произнесенных вслух слов	Речь

Для целей настоящего обзора, мы заново проанализировали данные из этих старых исследований, чтобы определить, насколько хорошо наблюдатели проявили себя в оценке социального класса по сравнению со случайным угадыванием. Для данного анализа, оценки, сделанные наблюдателями, были разбиты по четырем квартилям и двум половинам на основе прежнего исследования, которое указывало на то, что США разделены на четыре социальных класса (т.е. низший, рабочий, средний и высший класс), но при этом 90% людей относят себя к двум средним категориям (Hout, 2008). Общая метрика социального класса участников также была поделена на квартили и половины. Потом мы сравнили оценки наблюдателей с общим социальным классом участников. Оценки наблюдателей считались верными, если квартиль или половина, выбранная ими, совпадала с таковыми у участников, и, соответственно, несовпадения считались неверными (см. например Hertenstein, Holmes, McCullough & Keltner, 2009). Результаты этого анализа показаны на рисунке 2: по сравнению со случайным угадыванием (т.е. 25% для квартилей и 50% для половин), наблюдатели намного чаще давали верную оценку квартиля социального класса X²(1)_{поведение} = 5.33, p = .02; X²(1)_Facebook = 5.45, p = .02, и половина, X²(1)_{поведение} = 4.00, p = .046; X²(1)_Facebook = 4.68, p = .03, участников [эксперимента], используя для этого одну минуту записанного поведения или фотографии в Facebook. Коротких динамических импульсов поведения и культурных практик, показанных другим при помощи фотографий в Facebook, достаточно для того, чтобы правильно сигнализировать социальный класс.

Одной из самых вездесущих сфер человеческого восприятия является голос, и многие исследования подтверждают функционирование аспектов речи – включая выбор тех или иных слов, лингвистические и паралингвистические речевые формы – в сигнализировании разных форм социального статуса. Например, люди модулируют высоту своего голоса, чтобы в большей степени согласовать его с голосом индивидов с высоким статусом (Gregory & Webster, 1996), а обладающие высоким статусом люди используют низкий тон голоса, помимо других голосовых приемов, чтобы показать свое физическое доминирование и авторитет (Hall et al., 2005; Ko et al., 2015). Мы предсказываем, что манера речи, даже ее лингвистическое и паралингвистическое содержание, имеет важное значение для восприятия социального класса других людей (Bugental, Henker, & Whalen, 1976; Ellis 1967; Labov, 2006; Wolfram & Schilling-Estes, 2006).

Хотя манера речи зависит от региона и от того, в какой культуре человек воспитывался, она также задается социальным классом: например, исследования показывают, что студенты с более низким социальным происхождением чаще используют в своей речи нестандартные диалекты, по сравнению с индивидами из относительно более высокого социального класса (Fogel & Ehri, 2000). Кроме того, в США индивиды с нестандартными диалектами чаще подвергаются дискриминации (Gluszek & Dovidio, 2010), а люди из общественных групп с традиционно низким статусом иногда переключаются с нестандартной речи на более стандартные ее формы, чтобы не выделяться на общем фоне по сравнению с людьми более высокого статуса (Brannon & Markus, 2013; Labov, 1972; 2006). На другом конце социального спектра, предоставляемые высоким социальным классом материальные ресурсы и возможности (Kraus et al., 2012; Oishi & Talhelm, 2012) позволяют индивидам путешествовать и общаться с другими людьми, которые много путешествуют, тем самым способствуя переходу от местных к более стандартным формам речи.

[Напомню: везде речь идёт о США, где после 1947 г. некому было воспитывать классовую ненависть и плебейскую гордость у «низших классов». Было бы интересно посмотреть людей, прошедших подобное воспитание — бывших советских (россиян или белорусов от 45 и старше) или восточных немцев. Предполагаю, что соответствующие зависимости там будут «смазаны» или даже обращены. Прим.публикатора]

Лейбов (1972), рассматривая один пример социальной стратификации лингвистических признаков, нашел, что клерки нью-йоркских универмагов используют разные варианты произношения “r” в словах типа “floor” (этаж) и “fourth” (четвертый), в зависимости от своего социального класса, который [в данном случае] измерялся по престижу каждого универмага. Когда их просили повторить произнесенные слова, все клерки старались подчеркивать звук “r” в словах в большей степени, чем в они делали это в своей спонтанной речи – это поведение, которое указывает на осознанное понимание [ими] наличия классовой сигнализации в их речи (Labov, 1972). В других примерах, где есть прямое свидетельство сигнализации социального класса через речь, Джайлс и Сассун (Giles and Sassoon, 1983) просили участников [эксперимента] имитировать кокни или стандартный английский акцент, и в результате выяснили, что акценты кокни считались признаком более низкого социального класса, чем стандартные.

Приведенный выше анализ указывает, что манера речи точно сигнализирует социальный класс, даже когда семантическое содержание речи остается неизменным. В этом новом исследовании, мы стремились протестировать пределы этого утверждения, демонстрируя короткие образцы речи индивидов (т.е. несколько отдельных слов в отрыве от контекста) независимой группе наблюдателей, предполагая, что наблюдатели точно определят социальный класс, исходя только из манеры речи.

Чтобы протестировать эту гипотезу, мы воспользовались выборкой индивидов со всех концов США в Международном архиве диалектов английского языка, где записано, как они произносят один из двух отрывков литературных произведений. Из 246 собранных архивом записей индивидов, которые представляют 48 из 50 штатов США, 213 указали свой уровень образования и род занятий, и эти индивиды вошли в нашу выборку для анализа сигнализации [социального класса]. Затем мы сделали изолированные записи речи для семи произнесенных слов – т.е. ‘and’ (и), ‘from’ (из), ‘thought’ (мысль), ‘beautiful’ (прекрасный), ‘imagine’ (воображать), ‘yellow’ (желтый), и ‘the’ (определенный артикль), выбранных потому, что они присутствовали в обоих прочитанных отрывках – для каждого из индивидов и продемонстрировали эти записи независимой Национальной американской группе-выборке наблюдателей, которую набирали в рамках набора групп наблюдателей компании Qualtrics (n = 568).

Как и в предыдущих исследованиях, наша выборка наблюдателей оценивала социальный класс говорящих, используя десятиступенчатую лестницу, которая представляла восходящие уровни социального класса в обществе (M=5.85, SD=0.68). Потом мы сравнили средние оценки наблюдателями социального класса со стандартным составным портретом (M= -0.02, SD=0.87) образовательного уровня говорящего, который был обозначен кодом из четырех восходящих категорий (1 = не закончил среднюю школу, 2 = закончил среднюю школу или учился в колледже, 3 = закончил четыре года колледжа, 4 = ученая степень), и рода занятий, обозначенного уже используемым кодом из четырех цифр (Ganzeboom, De Graaf, & Treiman, 1992). Детали использованных выборок, стимулов и анализа см. в дополнительных материалах [к исследованию]¹.

Результаты подтверждают наше предположение, что стиль речи является сигналом, обозначающим принадлежность к социальному классу. Те оценки, которые давали наблюдатели о социальном классе говорящего, в значительной степени положительно коррелировали с его [реальным] социальным классом r(211)=.22, p=.002. Более того, эта ассоциация сохранилась после учета характеристик говорящего – расы, пола, тембра голоса – а также характеристик [его] географического региона – плотность населения по данному почтовому адресу, средний доход, количество закончивших среднюю школу – β=.14, t(192)=2.12, p=.036. Кроме того, восприятие [наблюдателями] социального класса также в значительной степени положительно коррелировало с реальным социальным классом говорящего во всех четырех географических регионах, на которые бюро переписи поделило США (во всех, кроме Среднего Запада; там региональный эффект F(3,1632)=46.78, p<.001).

Мы также рассмотрели, как оценки наблюдателями социального класса соотносятся со случайным угадыванием, используя анализ предыдущих квартиля и половины. Разделение выборки для этого анализа оказалось обоснованным решением: например, у нижней половины говорящих был средний уровень образования 1.83, что примерно соответствует средней школе и обучению некоторое время в колледже, и род занятий 4209.54, что сходно с такими родами занятий, как продажи (4000) и сервис (5000). У верхней половины говорящих был средний уровень образования 3.38, что соответствует обучению в колледже в течение четырех лет, и род занятий 1477.33, сходный с такими родами занятий, как профессиональный спорт и журналистика. Как показано на рисунке 2, точность угадывания наблюдателями правильного квартиля социального класса говорящего, исходя только из манеры его речи, оказалась выше случайной, X²(1)=15/38, p<.001, то же относится к угадыванию ими половины [социального класса говорящего], X²(1)_{Квартиль}=25.92, p<.001; X²(1)_{Половина}=20.74, p<.001 – даже если они слышали только семь слов, произнесенных вне контекста. Более того, общая оценка вероятности случайного угадывания среди модальностей сигналов социального класса (см. рисунок 2, правые колонки), была значительной, X²(1)_{Квартиль}=25.92, p<.001; X²(1)_{Половина}=20.74, p<.001.

В целом, проведенные в разных сферах речи и поведения исследования дают некоторые предварительные, но многообещающие данные, указывающие на то, что люди быстро и точно определяют социальный класс на ранних стадиях социального восприятия. Эти результаты указывают на некоторые будущие направления исследований: например, увеличивается ли точность восприятия социального класса линейно после добавления большей поведенческой информации о социальном классе? Исходя из полученных ранее данных, возможно, что правило убывающей отдачи для точности социального восприятия в случае социального класса связано с действием правила предвзятости подтверждения¹ (Nickerson, 1998).

Аналогично, хотя мы показали, что информации, переданной на начальных стадиях формирования впечатления, достаточно для сигнализации класса, если использовать более точные инструменты измерения времени, то, возможно, полученные в результате данные могут дать точный ответ на вопрос, когда именно происходит точное определение классовой сигнализации в процессе социального восприятия (например, на уровне секунд или миллисекунд). Также интересно подумать о других модальностях социального восприятия в процессе передачи классовых сигналов. Учитывая диспропорции в уровне здоровья между представителями высших и низших социальных классов (Adleretal., 1994), вероятно, внешний вид, который указывает на уровень здоровья, также является надежным индикатором социального класса, как на то указывают предварительные данные (Bjornsdottir & Rule, 2016).

Сигналы социального класса являются также результатом двух процессов – оценки их воспринимающим эти сигналы и поведения подающего сигналы – и пока исследование вклада каждого процесса в точность классовой сигнализации только начинается. Эксперименты, в которых систематически ограничивается поведение подающего сигналы, при помощи, например, тщательного контроля за контекстом и условиями речи (Labov, 1972), могут помочь лучше вычленить как конкретное поведение, из которого получаются классовые сигналы, так и минимальные условия, необходимые для того, чтобы воспринимающие сигналы определили социальный класс. В этом направлении, необходимо задействовать методы теории определения сигналов, чтобы установить, насколько чувствительно восприятие социального класса к вариации классовых сигналов (McNicol, 2005; Swets, 2014). Наконец, одним из главных тезисов данного исследования является то, что люди испытывают на себе экономическое неравенство в первую очередь в ходе процесса отправления и приема сигналов социального класса в ходе ежедневного взаимодействия между собой, и сравнительно реже в ходе макроэкономических социальных сдвигов в уровне доходов и рыночных цен. Одним из следствий данной логики является то, что в странах или культурах, где уровень экономического неравенства в обществе ниже, сигналы социального класса может быть сложнее установить, чем в таких странах, как США, где неравенство повышено (например, Côté, House, & Willer, 2015).

Классовые сигналы укрепляют барьеры между социальными группами

Получив детальные доказательства, указывающие на то, что социальный класс определяется на ранних стадиях процесса социального восприятия, мы теперь обратимся к потенциальным последствиям точности восприятия социального класса для разных групп общества. Мы выдвигаем три конкретные гипотезы, каким образом классовые сигналы укрепляют барьеры между социальными группами – они способствуют распределению индивидов по группам внутри социальных классов, активируют стереотипы о социальных классах, и усиливают конфликт между имущими и неимущими в обществе.

Сигналы социального класса создают барьеры между группами, сортируя индивидов по категориям социальных классов. Сортировка людей в обществе по признаку социального класса видна невооруженным глазом в ходе уже поверхностного наблюдения за жизнью общества. На примере школ и кварталов часто можно видеть сегрегацию по признаку социального класса, когда многие сдают недвижимость, исходя из разделения кварталов по социальным классам (Desmond, 2016). Романтические предпочтения также, по-видимому, следуют разделению на социальные классы, так как уровень образования, ежегодный доход и престиж работы у романтических партнеров имеют тенденцию к высокой положительной корреляции (Schwartz, 2013). Сортировке по социальным классам также способствует низкий уровень экономической мобильности во многих странах типа США, где шансы подняться вверх или опуститься вниз в иерархии социальных классов ограничены, особенно, если сравнивать эти шансы с ожиданиями людей (Kraus & Tan, 2015; Davidai & Gilovich, 2015). Эта сортировка является одним из вероятных объяснений того, почему люди из различных социальных классов создают уникальные для них нормы и культурные модели поведения и самовыражения, которые обсуждались выше (Stephens, Markus, & Fryberg, 2012; Weininger & Lareau, 2009).

В дополнение к историческим структурным барьерам, которые способствуют сортировке по социальным классам в обществе (Desmond, 2016), мы полагаем, что сигналы социального класса, выражаемые и воспринимаемые в ходе взаимодействия между людьми, ускоряют процесс такой сортировки. А именно, мы утверждаем, что сигналы социального класса являются причиной поддержания структурных барьеров между социальными классами, потому что они сокращают классовую мобильность и ограничивают межклассовые контакты. Несколько линий доказательств указывают на такой вывод: тезис о том, что сходство усиливает симпатию и ведет к формированию отношений, является ключевым принципом в науке об отношениях (Bergeron & Zanna, 1973; Montoya, Horton, & Kirchner, 2008). Когда индивиды точно сигнализируют социальный класс и воспринимают его в ходе взаимодействия с другими, то сигналы, которые сообщают различие в социальном классе, с большей вероятностью будут создавать барьеры для формирования межклассовых отношений. В этом духе, классовые сигналы особенно важны для определения вероятности формирования отношений и ограничения доступа к сетям влияния и возможностей, к индивидам сходного (или более высокого) происхождения по социальному классу.

Первое исследование, в котором напрямую оценивалась эта гипотеза, было проведена Бергероном и Занной (1973). В их исследовании, студенты одного университета в Перу читали статьи-мнения, которые были якобы написаны кем-то из того же социального класса (например, учились в одном университете, состояли в одном элитном клубе, или учились в соседнем университете) или теми, кто был из другого социального класса (например, представителем коренного населения Перу, не учившимся в колледже).

Участники опроса намного чаще говорили, что хотят формировать отношения с авторами статей, с которыми у них был общий социальный класс, чем с авторами статей из коренного населения, которые не учились в колледже и у которых был относительно более низкий социальный класс, и этот результат не был связан с тем, насколько участники опроса были согласны или не согласны с высказанными автором аргументами (Bergeron & Zanna, 1973). В более современном эксперименте, когда потенциальный партнер использовал сигналы коммуникации высшего социального класса (например, планировал отдохнуть в Европе летом), это вело к более высокой мотивации принять его в свою компанию среди участников эксперимента из высшего социального класса, а когда потенциальный партнер использовал сигналы коммуникации низшего социального класса (например, планировал найти работу на лето, чтобы помочь семье), это вело к более высокой мотивации принять его в свою компанию среди участников эксперимента из низшего социального кл?