Чем заниматься на даче? Например, любовью!
"Любовь по-взрослому", Наталья Радулова
"По-настоящему я живу только на даче",— говорит Ольга Васильевна, и я ей верю. Осенью и зимой в небольшой квартирке в Алтуфьево она ругается с сыном, тихим алкоголиком: "Ты даже на питание ничего не даешь, все пропиваешь! Кодируйся!", подрабатывает уборщицей в соседнем магазине, гуляет со своей собачкой — немолодые, грузные, уныло бредут они по зимней жиже. Но в конце апреля все меняется. Ольга Васильевна пакует вещи, взбудораженная носится по комнатам: на дачу, на дачу! Собака тоже суетится, не реагируя на счастливый хозяйкин голос: "Да не путайся ты под ногами, дура!" И сын весь в предвкушении — после отъезда матери он обычно приглашает дружков, чтобы вместе с ними уйти в запой. Дача его и в детстве не особо интересовала, а сейчас и подавно. "Не собираюсь я три часа тащиться в этот медвежий угол, чтобы оказаться там без канализации, без интернета и без магазина".
А Ольга Васильевна тащится. Ее радует, что на даче полно проблем — есть чем заняться, дни теперь будут проходить не зря. Вон забор покосился. Облезла краска на фасаде. Мыши съели запасы крупы. Снег и лед, сходящие с крыши, сломали водосток — катастрофа! Ольга Васильевна приводит в порядок свои шесть соток, проветривает дом, моет окна. И сама прихорашивается, красит волосы: "Две трети басмы и треть хны закрашивают седину великолепно!", делает медовую маску, надевает черные лосины, розовую футболку и ждет соседа, Игоря Михайловича.
Он всегда приезжает чуть позже, с дочерью, зятем и внуками. Целый день они жарят шашлыки, слушают музыку из машины, кричат, размахивают бадминтонными ракетками и, наконец, вечером уезжают в Москву: "Пока, дедуля!" Говорят, человек проходит три стадии взросления: он сажает картошку, он не сажает картошку, он сажает картошку. Дети Игоря Михайловича пока находятся на второй стадии, поэтому он знает: до октября они на даче больше не появятся. Этот дом, участок, это небо и это лето принадлежат только ему. Он умывается, берет остатки шашлыка и идет к ней: "Ну, здравствуй, Оля".
С мая по октябрь, полгода зрелой любви — не так уж и мало. Ольга Васильевна и Игорь Михайлович не тратят время зря, не выясняют: "Сколько у тебя было партнеров до меня?", не шепчут друг другу всякую романтическую мутотень вроде "Я не могу без тебя жить". Они обсуждают, как и чем опрыскивать деревья от плодожорок. Она учит его сажать огурцы, он помогает ей управляться с газонокосилкой. В этом есть и нежность, и уважение, и страсть. Они всегда вместе: собирают и сушат лечебные травы, состригают "репьяхи" с шерсти собаки, ходят в соседний лесок за грибами. Варенье тоже варят вместе, в одном тазу на двоих, будто хотят законсервировать, сберечь всю сладость своего дачного романа.
Они пробовали продолжать отношения и в Москве. Но где? Как? Игорь Михайлович живет в большой семье, спит в гостиной на диване, Ольга Васильевна тоже в свою однушку его пригласить не может. Что им делать? В кино ходить на "Годзиллу", каждый раз по 600 рублей за билеты выкладывать? В кафе — дорого. В парке — холодно. Да и ездить друг к другу далеко, через всю Москву. И потом, о чем говорить? Это на даче каждый день есть что обсудить, а в городе они будто чужие.
Будь Ольга Васильевна помоложе, она бы предъявляла претензии: "Ты же мужчина, придумай что-нибудь". Будь Игорь Михайлович понаглее, то, наверное, пытался бы отвоевать себе хоть комнату. Но им лень даже мечтать об этом. Что тут придумаешь? Оба понимают: никаких перспектив, а на мучения нет ни сил, ни времени. Надо просто ждать лета.