Петроний Аматуни – донской Экзюпери
Истории известно немного профессиональных писателей среди летчиков. На память сразу приходит лишь несколько имен: француз Антуан де Сент-Экзюпери, американец Ричард Бах (особенно популярный сегодня среди молодежи) и россияне Герман Гофман (автор опубликованной полвека назад документальной повести «Герои Таганрога»), Марк Галлай и Петроний Гай Аматуни. В этом году исполняется 100 лет со дня рождения Петрония Гая Аматуни, единственного представителя Дона, вошедшего в узкий круг выдающихся авиаторов-беллетристов. О таких людях можно без преувеличения сказать словами Николая Чернышевского «…это двигатели двигателей, соль соли земли…». К сожалению, за последние тридцать с лишним лет, прошедших со дня смерти Петрония Гая Аматуни, о нем практически ничего не писали в СМИ, хотя произведения писателя-авиатора всегда пользовались спросом. Достаточно давно в издаваемой в Краснодаре газете «Еркрамас» была опубликована коротенькая заметка о нашем герое под названием «Летчик или писатель?». Попытаемся дать ответ на этот вопрос… Петроний Гай Аматуни родился 12 июля 1916 года в станице Великокняжеской области Войска Донского (ныне город Пролетарск Ростовской области). Армянская фамилия Аматуни имеет древнесанскритские корни и переводится как «Министр» либо «Придворный» (См.: Тер-Акопян А.К. Древние тайны армянских фамилий и краткая история арийской расы – М.: Новый центр, 2000, с. 88). И хотя сам Петроний Гай не занимал административных постов выше секретаря правления Ростовской областной писательской организации (на общественных началах) и уполномоченного Литературного фонда СССР по Ростовской области, был поистине человеком высокого полета. Детство будущего летчика и писателя прошло в Ереване, юность в Москве, зрелые годы, вплоть до самой кончины – в Ростове-на-Дону. С 16 лет Аматуни начал трудовую деятельность, но увлечение авиамоделированием привело его в авиацию. Сначала он летал на обычном планере, который поднимался над землей не более чем на 2-3 метра. Сам? П.Г.?Аматуни? вспоминал: «В те далекие годы мы мечтали о высоте. В августе 1935 года я с группой своих курсантов взобрался на вершину Столовой горы, что близ города Орджоникидзе (ныне Владикавказ. – Ред.)… Разобранный планер мы доставили на высоту 3000 метров. На вершине сохранились остатки маленькой часовни – гора когда-то считалась священной. Мы написали свои имена на клочке бумаги, записку вложили в пустую консервную банку, и закопали. Надеялся я стартовать 18 августа, в День авиации. Но прошло два дня, погода становилась все хуже и хуже. В первое же утро горцы, помогавшие нам, и проводник исчезли. Чтобы оправдать себя, они распустили слух, будто я полетел и разбился. Это попало в печать. Мы слышали сквозь облака шум низко летающих самолетов, но не подозревали, что весь аэроклуб разыскивал мои останки. 16 августа прояснилось. А надежды на устойчивую хорошую погоду не было, и я решил лететь, не дожидаясь праздника. Я парил над городом около часа на высоте 3500 метров, любуясь Кавказским хребтом и Дарьяловским ущельем. Но пришлось взять курс на аэродром. Перед уходом суеверные горцы от имени Аллаха проткнули посохами крыло моего планера в нескольких местах. Мы, как могли, залатали дыры, используя даже носовые платки, но не все латки выдержали. Когда я приземлился – половину их уже ветром сдуло» (?Аматуни? П.Г. Небо людей: заметки пилота – Ростов н/Д, Кн. изд-во, 1981, с. 8). Аматуни? мог вполне повторить слова Марка Твена: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены!». Впоследствии ?Петронию? ?Гаю? довелось стать спортивным летчиком. В суровые для нашей страны годы борьбы с германским фашизмом он сначала воевал в кавалерийской части, а после ранения в бою и лечения в госпитале был зачислен в училище летчиков-истребителей ВВС, окончив которое в 1944 году, служил в качестве летчика-инструктора. После демобилизации работал летчиком-инструктором ДОСААФ. С начала 50-х годов перешел в гражданскую авиацию, где в должности пилота Ростовского авиаотряда «Аэрофлота» налетал за 15 лет 11000 часов на самолетах различных типов (в последние годы – на двухмоторном ИЛ-14, в свое время лучшем в мире поршневом самолете). Весьма интересно, что судьба (как об этом написал сам Аматуни) подарила ему немало встреч с известным российским авиатором и художником Константином Арцеуловым (который, кстати, был внуком великого художника Ивана Константиновича Айвазовского), вошедшим в историю авиации в качестве первого в мире летчика-победителя штопора в 1916 году (то есть в год рождения ?Аматуни?). Примечательно, что именно Константин Арцеулов проиллюстрировал в качестве художника изданную Ростовским книжным издательством в 1964 году сказочную повесть Аматуни «Чао». Было в его жизни еще одно поразительное совпадение, хотя и довольно трагическое. Первый рассказ Аматуни? опубликовали в 1944-м, именно в том году, когда пилот самолета «Локхид П-38» Сент-Экзюпери не вернулся с задания. В 1947 году в Ставрополе вышла первая книга Аматуни – сказочная повесть «Маленький летчик Пиро». С этого времени профессиональный летчик совмещает работу в авиации с писательским творчеством. Нам трудно судить о том, в какой мере оказал влияние на Аматуни пример великого сына Франции. У нас нет на то достоверных свидетельств самого писателя, но все же полагаем, что они были очень близки по духу. В общей сложности Петроний? Гай? написал свыше двух десятков книг, многие из которых адресованы детям. Среди них книги о летчиках «На крыльях», «Путешествие в Аэроград», «Небо людей» и другие, а также исторический роман «Если бы заговорил сфинкс…», сказочные повести «Чао – победитель волшебников», «Космическая горошина», «Почти невероятные приключения в Артеке», «Королевство Восемью Восемь», научно-фантастическая трилогия «Гаяна». Его произведения переведены и изданы на многих языках. Патриарх отечественной фантастики и крупный ученый Александр Казанцев назвал Аматуни «штурманом мечты», летчиком, взлетевшим в своих книгах в межзвездные просторы и увидевшим там наше будущее. «Он, – пишет Александр Казанцев, – не просто летал по воздушным трассам, его влекло «летать» и в океанских глубинах на рожденном его воображением «подводном самолете» (ведь вода – среда, схожая с атмосферой, только более плотная!). А потом, отражая реальные достижения современности, экстраполируя их на грядущее, он со своими героями стартует в еще одну среду, считавшуюся до недавнего времени пустотой, но которую Петроний?Аматуни воспринимает как среду материальную, предвосхищая самые последние теории современной физики о материальности вакуума, где его герои открывают космические течения, подобные течениям морским или воздушным (См.: ?Аматуни? П.Г. Гаяна: Фантастический роман/ Предисл. А. Казанцева – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1983, с. 5). И снова аналогия с Экзюпери, о котором известный специалист по аэродинамике, американский профессор Теодор фон Карман в 1941 году писал в Национальный консультативный комитет по вопросам аэронавтики США следующее: «Я только что встретился с Антуаном де Сент-Экзюпери, изложившим мне некоторые свои аэродинамические проекты. Его идеи необычайно новы и способны произвести в нашей науке настоящий переворот. В частности, одна из них мне представляется настолько интересной, что я просил бы вас немедленно начать по ней опыты» (См.: «Литературная газета», 24 августа 1983 г., № 34 (4944), с.11). Наиболее полно и ярко выразила романтическую и философскую сущность творчества Аматуни его трилогия «Гаяна», которая, как образно отметил Александр Казанцев, «звучит неумирающим словом, оставшимся с нами и после ухода писателя, точно и верно отражает и нашу современность, полную тревог за судьбу человечества, и в то же время оптимистически показывает то общество (на планете Гаяна), каким может стать и человечество на Земле». Само название замечательного романа, очевидно, навеяно автору популярным армянским именем Гаянэ (означающим по смыслу «Дом, семья»), которое в обращении у армян часто звучит как «Гаяна» (изредка даже встречается и непосредственно как имя). А можно предположить, что название «Гаяна» у Аматуни? образовано из двух имен: Гаянэ и Даяна (переводится с санскрита как «Полет»). Этот роман не надо пересказывать, его надо читать и перечитывать. Однако мы не можем не воспроизвести выдержку из романа, которая замечательным образом показывает, что, как бы высоко и далеко ни уносил писателя полет его фантазии (добавим: и полет на авиалайнере), он все же прочно был связан живыми корнями с Арменией и армянским народом: «Иногда мы бродили с Хоутоном по нарядным улицам Тиунэлы. Это были поистине «армянские прогулки». Если вы впервые слышите такое выражение – я поясню. Помню в детстве комичные сценки, частенько повторявшиеся в нашей семье... Мама собирается на базар, а отец, заметив, что время еще есть, решает заполнить его чем-нибудь полезным. «Зайду к Араму, – говорит он, – что живет в конце нашего квартала: выходной день... нехорошо без гостя», – и отправляется в путь, как Тартарэн в Альпы. Не пройдя и трех шагов, он встречает Аршавира и стоит с ним малость. Через два дома отца останавливает манящая прохлада винного подвала, но сомнение колеблет его, пока из ароматного полумрака не доносится чей-то веселый голос: «Гай?, спустись на минуту – столько новостей!..» ...Выбравшись на дневную поверхность, когда солнце уже высоко, отец ускоряет шаги, чтобы компенсировать непредвиденную задержку. Вот уже до жилища Арама совсем близко... Но тут перед отцом вырастает тощая высокая фигура – наша родственница, пятидесятилетняя тетя Астгик, которую все зовут «ориорт» (то есть барышня), ибо еще не родился на земном шаре мужчина, пожелавший завоевать ее неприступное сердце. Болтливостью нашей ориорт Астгик гордился весь Ереван: остановить ее неутомимый язык было труднее, чем лошадь на скаку, увильнуть от него – так же невозможно, как от падающей крыши, если вы находитесь под ней в запертом доме. Впрочем, отец – самый мужественный и выносливый ее слушатель. Когда беседе все же наступает конец, отец беспрепятственно стучит висячим железным молоточком о железный квадрат на воротах, пока вверху не появляется в окне лицо жены Арама, лениво объясняющей, что ее муж «утром вышел тебе навстречу...». После этого начинаются поиски приятеля, и в минуту, когда уставшее солнце скрывается за горы, отец вводит Арама в дом и невинно спрашивает у мамы, готов ли обед... Вот это и есть настоящая «армянская прогулка»... (?Аматуни? П. Г. Гаяна: Фантастический роман – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1983, с. 399-400). Возвращаясь к вопросу о том, кем считать Аматуни? – летчиком или писателем, – мы смело можем ответить, что Петроний ?Гай? в его зрелые годы и до конца его земного пути несомненно проявил себя как профессионал высокого уровня и в небе, и в литературе. Мы и сегодня, и завтра, и в будущем должны благодарно вспоминать и почитать ?Петрония? Гая? ?Аматуни? как выдающегося летчика – писателя – Человека! Лев Норин, Лусинэ Хачатрян