Станислав Тарасов: Партия Эрдогана может стать дервишским орденом

В Турции отметили очередную годовщину со дня основания правящей Партии справедливости и развития (ПСР). Напомним, что ПСР была создана 14 августа

Гюль и Давутоглу демонстрирует свою оппозиционность В Турции отметили очередную годовщину со дня основания правящей Партии справедливости и развития (ПСР). Напомним, что ПСР была создана 14 августа 2001 года. В ноябре 2002 года она пришла к власти, набрав на парламентских выборах 34,28% голосов избирателей. Объективности ради отметим, что тогда мало кто воспринимал этот факт как реванш «исламизма», хотя хорошо было известно, что некоторые отцы-основатели ПСР были тесно связаны с клерикальными кругами. Если судить по программе партии, то ее можно было охарактеризовать как силу «либерально-консервативного» направления европейского типа, в идеологии которой сочетаются либеральный подход к экономике и традиционалистский консерватизм в политической, идеологической и духовной сферах. Вскоре стало ясно, что Партия справедливости и развития намерена отказаться от некоторых фундаментальных основ кемализма. Но в какую сторону? В 2010 году были приняты инициированные Эрдоганом поправки к Конституции, ограничивающие возможность вмешательства армии в политику, изменившие структуру Конституционного суда и наделившие президента страны дополнительными полномочиями по назначению судей и прокуроров. С одной стороны, вроде бы можно было говорить о признаках дрейфа Турции в сторону авторитаризма. С другой, Анкара последовательно следовала рекомендациям Брюсселя, серьезно готовилась к интеграции с ЕС, появилось больше гарантий гражданских прав и свобод, в стране возник институт уполномоченного по правам человека. Стал решаться вопрос с национальными и религиозными меньшинствами: были расширены права курдов, шиитов-алевитов, христиан и иудеев, проживающих в стране, их религиозным общинам была возвращена собственность. Такие подвижки базировались на серьезных экономических достижениях: до 2010 года ВВП Турции рос на 3,6% ежегодно, дефицит резко упал с 600 до 48 млрд долларов, резко сократился долг МВФ, который к 2012 году был снижен до 0,9 млрд, а новых соглашений с фондом Анкара не заключала. В 2002 году валютные резервы турецкого Центробанка составляли 26,5 млрд долларов, в 2011 году — 92,2 млрд долларов, инфляция упала с 32% до 9% ВВП. Те, кто бывал в те годы в Турции, не мог не замечать, как быстро меняется страна: появились новые автомагистрали, удвоилось количество аэропортов, гостиниц, промышленных зон, появились серьезные инфраструктурные проекты и т.д. Все это привело к резкому росту международного авторитета Турции, занявшей место в «большой двадцатке», не говоря уже о роли и влияния лидеров ПСР, в первую очередь Эрдогана. Правда, тогда же некоторые эксперты высказывали предположение о возможной эволюции партии в сторону исламизма, но такие выводы воспринимались в качестве «аналитической экзотики», так как большинство достижения ПСР воспринимало как прежде всего результат функционирования в мусульманской стране демократических механизмов европейского типа, гарантами чего в Турции всегда ранее выступала армия. В этой связи ПСР удалось убедить Брюссель в том, что повышенная политическая роль армии тормозит продолжение реформ европейского типа, что было принято. Но затем Брюссель «проморгал» дрейф внутри аппарата партии в сторону «мягкого ислама», спокойно воспринял фактически принятую на вооружение доктрину неоосманизма — укрепление влияния Турции в границах чуть ли не всей бывшей Османской империи. Так называемую «арабскую вену», вспыхнувшую на Ближнем Востоке и в Северной Африке в начале 2011 года, Турция и ее западные союзники и партнеры воспринимали по-разному. На Западе заявляли о необходимости «демократизации» авторитарных режимов в исламских странах. Турция же, приводя себя в качестве успешного реализатора западного проекта, стала выставлять себя на первые и главные позиции в регионе. Отметим, что за этот период состав правящей ПСР постоянно менялся. Правда, данные учета членов этой партии никогда не предавались гласности, но, по нашим наблюдениям, именно в момент начала «арабской весны» и активной вовлеченности в нее Анкары в ПСР начался процесс разброда и шатаний. Появилась группа лидеров, которые считали, что страна должна следовать еще определенный исторический период заданным проевропейским курсом, хотя и высказывали опасения о «неизбежной» федерализации страны, на что открыто намекали в ЕС. Другая группа считала, что следует проводить политику неоосманизма, а если федерализации не удастся избежать, то она должна иметь общерегиональный и подконтролный Анкаре характер, не быть только «внутренне турецкой». 2013 год стал знаковым в новейшей политической истории Турции. Конвейер политических и экономических успехов правительства начал давать сбои. Конец мая — начало июня 2013-го ознаменовались массовыми беспорядками, начавшимися с акции протеста в связи с возможной вырубкой одного из городских парков Стамбула. Еще один удар состоялся в декабре того же года. Как гром среди ясного неба разразился в стране коррупционный скандал, в ходе которого на основании ордеров, выданных прокуратурой, было арестовано 16 человек, среди которых — генеральный директор одного из крупнейших банков страны «Халкбанка» и сыновья трех министров правительства страны. В январе 2014 года заместитель главы ПСР Гусейн Челик выступил с сенсационным заявлением, согласно которому президентом Турции должен был стать Эрдоган, хотя до того говорили, что действовавший президент Абдуллах Гюль может повторно выставить свою кандидатуру на президентский пост. Считается, что так была проявлена негативная реакция части аппарата ПСР на участие Турции в сирийском кризисе, которая готовила внутрипартийный переворот в альянсе с оппозиционной Народно-республиканской партией (НРП). Кстати, именно тогда стали появляться сообщения о возможности в Турции переворота по египетскому сценарию, когда военные отстранили от власти «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Попытка переворота в Турции действительно имела место 15 июля 2016 года, но она оказалась неудачной. После того в стране начались массовые репрессии, которые затронули практически все структуры государственной власти, средства массовой информации, партии. Теперь очередь за ПСР. Президент страны и партийный вождь Эрдоган заявил, что «ПСР нуждается в масштабных изменениях», а «те, кто устал от политической борьбы, должны покинуть ряды партии». Одновременно он призвал «начать кампанию против сторонников движения Фетхуллаха Гюлена» в рядах ПСР. Стало также известно, что турецкая разведка приступила к специальному изучения личных дел партийцев. Понятно, что это вызвало соответствующую реакцию со стороны видных членов ПСР. Так, бывший премьер-министр Турции и член ПСР Ахмет Давутоглу заявил, что его партия быстро отдаляется от собственных ценностей, совершая тем самым «репутационное самоубийство». В свою очередь Гюль под благовидным предлогом отказался принимать участие в мероприятии, посвященном 16-летию ПСР, что внутри партии воспринимается как впервые проявленный демарш. По мнению многих турецких экспертов, Гюль приступил к практической реализации некоего проекта — либо создания нового политического движения, либо раскола в ПСР. Что в ответ? На наш взгляд, вряд ли Эрдоган решится применить репрессии в отношении экс-президента и экс-премьера, но его ориентация на сотрудничество с религиозно-фундаменталистскими силами Ближнего Востока и Северной Африки может привести к трансформации ПСР из партии классического типа в некий новый влиятельный дервишский орден, что позволит сформировать подконтрольные турецким спецслужбам сети и ячейки во всех регионах, представляющих для Турции стратегический интерес, продвигать проект нового халифата. Не случайно ПСР перестала выносить на общепартийное обсуждение проблемы внутренней и внешней политики, а членам партии предлагается просто механически голосовать за то или иное уже принятое узким кругом решения. Исключать ничего нельзя.