Назначить меру издевательства

Ранним утром 14 апреля силовики провели обыски у сотрудников студенческого журнала DOXA по уголовному делу о вовлечении несовершеннолетних в совершение противоправных действий (п. «а», «в» ч. 2 ст. 151.2 УК). Следственный комитет предъявил обвинения редакторам студенческого издания Армену Арамяну, Владимиру Метелкину, Наталье Тышкевич и Алле Гутниковой.

Судья Наталья Дударь Басманного суда Москвы на два месяца назначил им меру пресечения в виде запрета определенных действий. До 14 июня обвиняемым запрещено выходить из дома, пользоваться интернетом и общаться с любыми лицами, кроме родственников, адвоката, сотрудников следствия и контролирующего органа.

Журналистам еще запретили покидать свое жилище с 0 часов 00 минут до 23 часов 59 минут. Всего одна минута на свободе!

Это фактически домашний арест. Но зато это время не прибавляется в качестве отбытого наказания к сроку, который может быть указан в грядущем приговоре.

Следственный комитет добавил: сотрудникам DOXA. Им направили более сотни повесток на следственные действия.

Теперь они обязаны каждый рабочий день до конца мая появляться у следователя на Техническом переулке.

Главе «Альянса врачей» (внесен Минюстом в реестр иностранных агентов) Анастасии Васильевой, проходящей по так называемому «санитарному делу», первоначально судья Алексей Стеклиев назначил место нахождения домашнего ареста по месту регистрации (в квартире с бывшим мужем и бывшей свекровью), а не по месту фактического проживания с детьми. И не знать об этих обстоятельствах судья не мог — об этом неоднократно говорили Васильева и ее защитник в суде.

Но этот факт следствие и суды игнорировали, пока не произошел инцидент с дочерью Васильевой. У ребенка произошла сильная аллергическая реакция, она начала задыхаться.

Васильевой пришлось нарушить условия домашнего ареста и срочно ехать к ребенку. Врачи успели вовремя сделать укол, и трагедии удалось избежать.

Адвокат Дмитрий Джулай три раза заявлял ходатайство об изменении места домашнего ареста, но ни на одно из них следователь не ответил в срок. «В результате из-за волокиты произошла такая ситуация. Он [следователь] сам говорил, что ничего не решает, а решает его руководство, хотя следователь — процессуально независимое лицо», — отметил Джулай.

Следствие пошло на уступки только после того, как информация о произошедшей беде с ребенком появилась в СМИ. Следователь сообщил по телефону адвокату, что изменил адрес домашнего ареста Васильевой. А 25 февраля Мосгорсуд вовсе отменил решение о мере пресечения и избрал для Васильевой запрет определенных действий. «Будем требовать привлечения следователя к дисциплинарной ответственности, поскольку его волокита и нарушение сроков рассмотрения ходатайства едва не стоила жизни несовершеннолетнему ребенку», — написал в Facebook адвокат Джулай.

В январе 2019 года в Ростове-на-Дону в реанимации умерла дочь активистки «Открытой России» (внесена Минюстом в реестры иностранных агентов и нежелательных организаций) Анастасии Шевченко, которая находилась под домашним арестом. Во время следствия Шевченко не позволяли встречаться с дочерью. 17-летняя дочь активистки Алина жила в интернате для детей с особенностями развития, у нее была первая группа инвалидности. По словам Шевченко, она решилась отдать ребенка в специализированное учреждение по настоянию опеки, поскольку дома не могла обеспечить дочери круглосуточное наблюдение специалистов. Шевченко регулярно навещала дочь до домашнего ареста и оставалась с ней в интернате, если состояние девочки ухудшалось.

На очередном заседании суда Шевченко просила изменить меру пресечения для того, чтобы оказывать помощь своей дочери и передать ей необходимые лекарства. Но суд оказался слеп и глух к ее просьбам. 30 января активистке предъявили обвинение. В тот же день стало известно, что Алину госпитализировали с обструктивным бронхитом в больницу поселка Зверево примерно в 100 километрах от Ростова. Состояние Алины врачи оценили как критическое.

Только после этого следователь Александр Толмачев разрешил обвиняемой посетить дочь.

31 января Алина умерла. Шевченко успела попрощаться со своим ребенком. На похороны она попала тоже по разрешению следователя.

В июле в Крыму пропал трехлетний Муса Сулейманов — сын гражданского журналиста и активиста правозащитного движения «Крымская солидарность» Руслана Сулейманова, которого в 2019 году арестовали по делу «Хизб ут-Тахрир» (организация признана террористической и запрещена в России).

К поискам ребенка помимо сотрудников МЧС подключились местные жители и волонтеры поискового объединения «Лиза Алерт». Мусу круглосуточно искали от 3,5 до 8 тысяч человек. Через два дня тело ребенка нашли в сливном колодце. Согласно мусульманским традициям, похороны должны состояться как можно скорее, поэтому прощание с ребенком было назначено на 11 утра 27 июля.

26 июля было выходным днем, и следователь ФСБ Сергей Махнев не отвечал на звонки адвоката Сулейманова. Утром в понедельник он сообщил защитнику Лиле Гемеджи, что на такие решения требуется «санкция руководства». Адвокат приехала в управление ФСБ России по Республике Крым, надеясь оперативно добиться встречи. Но дежурный сообщил, что прием не ведется из-за карантинных мер, а руководство «находится на совещании». По словам Гемеджи, родственники были готовы задержать прощание, но в полдень следователь все же отказался выдать разрешение. Похороны прошли без Руслана Сулейманова. А позднее суд признал законным отказ следствия отпустить его попрощаться с сыном.

Судья Красносельского суда Санкт-Петербурга Юлия Ушанова 5 февраля этого года оштрафовала слабослышащего Евгения Агафонова за участие в январской акции. Он инвалид III группы по слуху и не имеет возможности говорить, общается с помощью языка жестов. 31 января он шел мимо места протестов в магазин и был задержан, несмотря на то что в самих протестах участия не принимал.

Полицейские составили на него протокол о нарушении правил проведения митинга и перекрытии дорог (ч. 6.1 ст. 20.2 КоАП). В материалах полицейские указали, что мужчина «совместно с другими участниками публичного мероприятия скандировал лозунги».

В отделе полиции мужчину продержали девять часов, переводчика на язык жестов ему не предоставили, соответственно, он не мог понимать разъяснения полицейских о своих правах.

Суд тем не менее поверил написанному в протоколе и оштрафовал Агафонова на 5 тысяч рублей. Такое позорное решение пришлось исправлять апелляционной инстанции. 18 марта Санкт-Петербургский городской суд отменил постановление районного суда и прекратил производство по делу за отсутствием состава преступления.