Капитализм по-советски
Ковидным летом 2020 года в России заработала система обязательной маркировки лекарственных препаратов. Она предполагает обязательное нанесение на упаковку лекарства 14-значного идентификационного номера, благодаря чему можно отследить путь лекарства от поставщика к потребителю. Система внедрялась с 2016 года и преподносилась как панацея от неуплаты налогов и поставок контрафакта на фармацевтическом рынке. Единственным исполнителем проекта без конкурса стала компания «Оператор ЦРПТ», на 50% принадлежащая структурам Алишера Усманова. Соответствующий приказ был подписан Дмитрием Медведевым еще в тот момент, когда он исполнял обязанности премьер-министра.
Введение этого своеобразного аналога системы «Платон» для лекарств преподносилось в качестве большого достижения, но предположительно благие начинания разбились о практику. Обозреватель «Новой» Юлия Латынина выяснила, что дефицит медикаментов в российских регионах связан не только с высоким спросом на них в период пандемии, но и со сбоями в системе обязательной маркировки, в результате которых сотни тысяч упаковок лекарств хранятся на складах и не могут быть реализованы в аптеках. Некоторые препараты из списка жизненно необходимых в результате «оптимизации» просто не могут попасть в Россию.
Ситуация явно несовместима как со здравым смыслом, так и с официальной позицией российского правительства («делаем все возможное для борьбы с пандемией»). После публикации Латыниной министр промышленности и торговли Денис Мантуров заявил, что система обязательной маркировки «временно переводится в уведомительный режим». Иными словами, систему, внедрение которой инвесторы два года назад оценивали в 200 млрд рублей, можно игнорировать. А российские граждане, если все сложится удачно, наконец получат свои лекарства.
История этого традиционно российского хеппи-энда кажется нам знаковой для нынешнего состояния страны.
Крупные политические и экономические решения принимаются у нас при полном игнорировании общественных интересов и в отсутствие общественного обсуждения.
Парламентская дискуссия умерла много лет назад, а правительство если перед кем-то и отчитывается о своей работе, то только перед социально близким крупным бизнесом, сросшимся с государством. Так что где «государственный интерес», а где выгода того же Усманова, никто уже не разберет.
По аналогии с историей «Оператора ЦРПТ» работает сегодня сенсационная история российской вакцины от коронавируса, созданной центром «Вектор» под руководством Михаила Ковальчука. Мы сделали ее первыми в мире, при этом правительства развитых стран отчего-то не выстроились в очередь к дверям Кремля с просьбой поделиться инновационной разработкой. Вероятно, завидуют. На отечественном фармакологическом рынке процветают различного рода «фуфломицины», производство которых также контролируется уважаемыми людьми. А уже упомянутая система «Платон», созданная структурами Ротенбергов, в лучшие времена была главной социальной проблемой страны.
Логика подобной «экономической активности» очень узнаваема: она проистекает из желания очень богатых людей стать еще более богатыми. Бедным предлагают делиться или — как в случае с системой обязательной маркировки лекарственных препаратов — немного потерпеть без медицинской помощи, пока инвесторы утрясут свою систему.
В редких случаях и благодаря чрезвычайным обстоятельствам вроде пандемии обществу удается устроить скандал и спросить у властей, чего они там творят и в чьих интересах принимаются все эти решения. Тогда система «временно переходит на уведомительный характер» — вплоть до следующего гениального решения, принятого без экспертизы и обсуждения. Затем круг повторяется:
уважаемые люди приходят в правительство с гениальными проектами на сотни миллиардов рублей, за которые заплатим мы с вами. И кто же им откажет?
Чтобы разобраться с тем, как все это случилось с нашей страной, потребуется не одно поколение социологов и историков. Вот одна небольшая гипотеза. Все крупные бенефициары современного российского экономического уклада получали советское образование, а многие даже были членами партии. На уроках научного коммунизма и в популярных книгах, бичующих «разлагающийся Запад», они получили ясную картину устройства капиталистического общества. В нем правит чистоган и жадность, рабочие влачат жалкое существование, а карикатурные буржуа в цилиндрах поедают фуа-гра, глядя из окон своих экологически чистых дворцов на грязные трущобы бедняков.
И вот все сбылось, ведь в СССР было хорошее образование. Когда дело дошло до построения неведомого капитализма в России, бывшим советским людям было чем вдохновляться.
Кирилл Мартынов
редактор отдела политики