Интереснейшую точку зрения, своеобразную и убедительную апологию «победобесия» высказал в своем блоге на события 75-летней давности экономист Андрей Мовчан: «Победа во Второй Мировой Войне является, пожалуй, наиболее универсальным и часто используемым историческим мифом современного политического и общественного дискурса, и не мудрено – она отвечает всем требованиям к риторическому аргументу: относительная близость (подчеркивается тезисом «деды воевали»), сверхмасштабность (множество жертв, предельный уровень страданий и вообще проявлений эмоций, географический размах, вовлеченность множества сторон и пр.), бинарность, простая для восприятия (мы против них, победа или поражение, слава или позор), безопасность применительно к текущему моменту, развязывающая руки относительно интерпретаций (никто в здравом уме конечно не считает, что повторение возможно, именно потому так залихватски можно выкрикивать «можем повторить»), общественный консенсус относительно базовых элементов мифа и их трактовки. Слово «миф» применительно к Победе в ВМВ разумеется может кого-то покоробить, поэтому я хочу специально сделать оговорку: я вовсе не имею в виду, что Победы не было или что она сильно фактологически отличалась от того описания, которое сегодня дают энциклопедии. Вовсе нет. Разумеется была, и события ВОВ воспроизведены в источниках достаточно точно. Но на основе исторического события человечество создает мифы – так уж оно устроено последние 70 000 лет, после когнитивной революции. Миф – это рассказ о событии, призванный не просто передать его хронологию и детали (не обязательно точно), но на основе такой передачи установить границы добра и зла, права и его отсутствия, пользы и вреда, побудить слушателя следовать положительному примеру и установить нормы этики и морали. Победа в ВМВ давно стала мифом в этом смысле слова – в этом нет ничего плохого (собственно всякое значимое событие становится мифом). Для нас, однако, важно, каким мифом становится событие – какие мифы, такая и жизнь. Иногда так бывает, что миф о событии становится по своему объективному значению намного важнее самого события. Так произошло и с Победой. Нет, разумеется историческое значение Победы в ВМВ огромно – произошла перекройка карты всей Земли, формирование новых блоков, новых международных организаций и пр. Но историческое значение очень многих событий огромно – 1 мировая война привела к не меньшим изменениям; создание ядерной бомбы предотвратило третью мировую войну, захват большевиками всей Европы и обеспечило мир на долгие годы; реформы Ден Сяопина остановили машину репрессий, которая уничтожила больше людей, чем унесла ВМВ. Однако мы не празднуем ни окончание 1 МВ, ни день создания ядерной бомбы, ни день рождения Дена. Дело тут в том, что 1 МВ не оставила нам пространства для хорошего мифа. Ну, воевали страны за рынки сбыта под ничтожным предлогом. Ну, одни относительно выиграли, другие – проиграли. И, конечно, никакого мифа не создашь из ядерной бомбы. ВМВ именно потому становится главным мифом, что это – великий миф в своем общественном значении. Тут главное не путать, о чем мы говорим. Разумеется, почва великой истории порождает множество мифов, мификов и мифочек – в угоду группам, группкам и группировкам, которые хотят кусочек этой истории приватизировать и приспособить под свои сиюминутные нужды. Чиновник в России сегодня расскажет вам миф про то, что Россия-2020 является наследником Победы, про «кольцо врагов», про «укрофашистов» (забавно, это нелепая ошибка – воевали то мы с нацистами, фашизм только краем задели, хотя фашизм, разумеется, ничем не лучше), про то самое «можем повторить». Государственник-патриот на окладе использует Победу чтобы рассказать сказку про то, что СССР был вселенским добром, Германия – вселенским злом, а союзники – хитрыми пройдохами, которые использовали «нас» (так и скажет – «нас» этот никогда в армии не служивший брюхатый рассказчик) и чуть не сговорились с Гитлером. Активист, зарабатывающий из бюджета, будет упирать на «священную память» ради которой водолазы должны лазать по озерам с портретами фронтовиков, дети в детских садах рисовать кровавые битвы и играть в пленных фашистов, а на домах должны появляться брандмауэры с финскими солдатами на оленях. Антисемит приспособит Победу под «мы евреев спасли, а они нам гадят». Военный использует Победу чтобы сказать: «Надо увеличивать оборонные расходы, а то будем опять не готовы, как в 41м». Мы же не об этом – ничто в мире не защищено от паразитов. Мы о главном мифе Победы, том, который повествует о базовых Добре и Зле. Вторая Мировая Война уникальна тем, что линия фронта в мифе о ней (не впервые, конечно, но случаев таких в истории было крайне мало) разделила не интересы разных стран или народов, а две противоположные этики. В реальной истории, конечно, это было не так – в СССР шли репрессии, размах которых был больше, чем в Германии (а Сталин возможно уже готовил свой Холокост, который он едва не осуществил в 1953-м); колониальная политика Британии была ничуть не лучше нацистских идей о подчинении мира и господствующей расе; в Англии члены королевской семьи (а в Италии Ватикан) заигрывали с нацизмом; в США крупнейшие институты отказывались брать на работу евреев, а афроамериканцы были сегрегированы. Но (почти как миф о освобождении рабов про Гражданскую войну в США) миф о столкновении двух этических систем стал центральным мифом про ВМВ – центральным и общепризнанным. Соответственно, победа в ВМВ коалиции союзников стала мифологической победой этики, в рамках которой должен был формироваться новый, послевоенный мир: этики равенства наций и народов; этики примата человеческой жизни; этики отрицания тоталитарных режимов и идеологий; этики сотрудничества перед лицом общей опасности; этики уважения к правам меньшинства. Мы создаем мифы со вполне утилитарными целями; однако если они хорошо созданы, они становятся самостоятельными, а потом начинают нами управлять. Миф, основанный на идее «этики союзников» оказался именно таким мифом – рожденный для Победы, он, а не союзники, оказался реальным победителем. Раздавив на территории Германии нацизм с его расовой политикой, концлагерями, машиной тайной полиции, репрессий и убийств, его агрессией по отношению к внешнему миру, союзники параллельно раздавили то же самое и в себе. Отвергнув эти проявления врага, они уже не могли сами действовать по тому же шаблону. Переход случился не в одну секунду и не в один год, но именно победа над Злом внешним привела к постепенному умиранию Зла внутреннего. Через 8 лет СССР откажется от практики массового террора и репрессий и будет искать «человеческое лицо»; через 20 в США рухнет сегрегация; не смотря на Холодную войну никто уже не будет помышлять о мировом господстве – это будет неэтично произносить вслух. Этика, противопоставленная нацизму, стала после ВМВ священной. Делать как нацисты стало нельзя. Когда Сахарова в апогее застоя хотели исключить из Академии Наук, Капице достаточно было напомнить, что Эйнштейна исключили из немецкой Академии во время нацизма, чтобы вопрос был снят раз и навсегда. Я хорошо помню, что аргумент «так фашисты делали» действовал безотказно на учителей в моем детстве. Превосходство одной нации над другой? – это фашизм. Бить слабого? – так делают только нацисты. Советские интеллигенты-диссиденты, не имея возможности открыто критиковать советский строй, писали, снимали, рассказывали про гитлеровскую Германию, рисуя кальки с советских практик, вкладывая в уста героев казенные советские лозунги и аргументы – это проходило любую цензуру и это существенно исправляло нравы; кому же охота была походить на нацистов? Спустя 75 лет после окончания ВМВ мы живем в мире этой самой новой этики. Сегодня можно обрушить рынки и остановить экономики чтобы спасти людей от новой инфекции; никто не говорит «пусть слабые вымрут» — это ведь нацисты так говорили. Сегодня мы извиняемся и робеем, если вдруг не готовы дать меньшинствам больше прав, чем у большинства – это ведь нацисты ущемляли меньшинства. Наш язык стал политкорректным – в нем нет слова негр, а местоимение «он», означающее третье лицо, превратилось в «он/она» - ведь это нацисты оскорбляли другие расы и отводили женщине место ниже в иерархии. Мы еще часто ведем себя несообразно новой этике (мы люди – мы низменные существа, мы воюем, воруем, завидуем), но уже никто не хвастается этим: мы вынуждены вести гибридные войны и грабежи, ибо нам стыдно и нас не поддержат: так делали нацисты, а мы их победили. Миф о Победе в ВМВ постепенно побеждает наш мир. Став отправной точкой для изменений, он со временем растет (усилиями тех, кто пытается с его помощью заработать себе дивиденды), и параллельно растет влияние этики, которую он принес в мир. И именно в этом смысле этот миф крайне важен, и заслуживает всемерной поддержки. Никто не забыт, ничто не забыто – и в первую очередь не забыты идеалы, провозглашенные этим мифом. И пусть так будет как можно дольше. А с теми, кто пытается превратить великую историю Победы и великий миф о ней в средство заработать, сохранить или усилить свою власть, или просто почувствовать себя более значимым, не стоит всерьез бороться. Как часто бывает в природе, невидимая рука мифа и их усилия оборачивает на пользу всему миру. Мы помним – значит вероятность повторения нацизма в любых его формах и с любыми названиями становится меньше. И это главное. С Днем Победы!»
