ПРОСНУТЬСЯ В СССР...

Я потихоньку мечтаю купить пирожок с повидлом за шесть советских копеек и завернуть селедку в свежий номер нечитанной газеты «Правда».
Я хочу повернуть и пойти обратно.
Я хочу в страну, где нет террористов, проституток, рэкетиров, мэров, презентаций, долларов и многопартийности.
Ну, спрашивается, зачем мы прогнали одну партию, чтобы потом посадить себе на шею десятки других? Ну, что мы все-таки выиграли, разогнав одних чиновников и вырастив много новых…
Значит, чтобы стать свободными, мы должны были стать нищими.
А кому же мы заплатили за свою свободу и отдали все, что у нас было?
Олигархам, политикам, бандитам, чиновникам, или это одно и то же?
Я снова хочу, чтобы мне по телевизору целый день врали про успехи социализма, а не пугали неудачами капитализма. Отпустите меня в СССР.
Я смогу найти дорогу назад, так как по этой дороге мы постепенно побросали все, чтобы идти налегке. Я подберу все это по дороге наших реформ и вернусь назад, в СССР, не с пустыми руками.
В далеком прошлом я давал многочисленные клятвы октябренка, пионера и комсомольца, и почему-то все их нарушил.
А потом я вообще продал Родину.
В той прошлой жизни, еще в СССР, я присягнул в Красной армии на верность социалистическому отечеству, и мои пальцы при этом патриотически вспотели на автомате Калашникова. Я нарушил клятву и теперь должен ответить перед лицом своих товарищей, которые, в свою очередь, тоже продали Родину и должны ответить передо мной.
Я часто думаю, почему я тогда изменил воинской присяге и не кинулся с оружием в руках отстаивать достояние социализма.Это было массовое предательство наших социалистических идеалов и обретение капиталистических идеалов, которые сегодня мы тоже готовы продать.
Я, в принципе, согласен вспомнить о своей воинской присяге и выполнить свой долг, но моя Родина не дает мне автомата и даже обыскивает на улицах других прохожих, чтобы отобрать оружие.
Видимо, Родина больше не ждет от нас ратного подвига, она обиделась и устала ждать. А мы вновь чувствуем, что отечество в опасности, и думаем, как из него убежать.
Я не хочу в Америку, я хочу в СССР. Я буду до последней капли крови мужественно стоять в очередях за колбасой, ходить на субботники и носить на первомайских демонстрациях самые тяжелые транспаранты. Клянусь, поверьте, если мне еще можно верить.
Учиться коммунизму никогда не поздно, да и учиться даже не надо, а только повторить. Утром встать под слова старого гимна, съесть ломтик талонной колбасы, купить за три копейки билет на трамвай и гордо пройти проходную родного завода.
Я буду ударником коммунистического труда, честное слово, и добровольно стану покупать билеты денежно-вещевой лотереи ДОСААФ.
Ну до слез хочется хоть разок снова увидеть лозунг о победе социализме и дружбе всех советских народов.
Мы почто Ригу-то сдали, а теперь Курилами японцев к себе подманиваем.
Да верните же, мать вашу, и Киев — матерь городов наших.
Я хочу в СССР, где все мы еще вместе, все живы, где еще не стреляли, не взрывали, не бомбили, не делили.
Если все это мы отдали за колбасу, тампаксы и баночное пиво, то возьмите обратно, спасибо я больше не хочу.
А нас каждый день пугают зловещим изменением последней Конституции. Да нас и не надо этим пугать, ее мало кто читал и даже никто не заметит, если что-то там потихоньку переписать. У русских никогда не отнять право на труд, все равно же заставят работать, да и право на отдых пытались отнять только один раз, когда вырубили виноградники и запретили пить. Все же вернули без всякой Конституции, потому что без этого никак нельзя. Я однажды попытался сравнить все наши советские и русские конституции. Одна оказалась краше другой. В принципе, каждая последующая Конституция была лучше и невыполнимей предыдущей.
Я, например, хочу срочно воспользоваться конституционной свободой слова, но не нахожу подходящих слов.
Я вовсе не хочу сегодня взять все и поделить, я просто хочу вернуться в СССР и никому там ничего не отдавать.
Я хочу вернуться в 1980 год, собрать в одном месте всех сегодняшних политиков, еще молодых и неиспорченных, рассказать им все про двадцать последующих лет и посмотреть, как они передумают.
Уж лучше мы в СССР снова будем вспять переворачивать реки, чем сразу всю страну.
Я радостно сдам в прошлом СССР все нормы ГТО, макулатуру, металлолом, комсомольские взносы и деньги на помощь угнетенной Африке. Все берите, мне не жалко.
Это оказалось совсем не дорого за спокойную жизнь.
Мы откопаем Леонида Ильича, оживим его, поцелуем в любое место и завешаем орденами остатки его партийной груди, и пусть он дальше шамкает нам про светлое будущее с высокой трибуны очередного съезда. Это надежно убаюкивало всю страну, которую и незачем было будить, если точно не знали, чем ее занять.
Ну кто, блин, рявкнул на ухо мирно спящей стране, и, не дав ей опохмелиться, уговорил обменять ценности социализма на доллары США. У нас сейчас этих баксов больше, чем в самой Америке, но больше уже нихрена не осталось, ну, есть, конечно, немного, но мы меняем это на евро.
Я больше не могу идти по пути реформ.
Я не верю ни красным, ни белым, ни левым, ни правым, и за это все они не верят мне.
Я бы остался со всем остальным народом, но я больше всего боюсь этот самый народ.
Я всегда был с ним, и вдруг выпал, ну, думал, случайно, сейчас вернусь в строй, да вдруг вижу, что не один я выпал, много вокруг нападало.
Это, видимо, был сон. Я стал поднимать их, но они общались со мной матом, которого я почти не понимал.
Я посмотрел на себя и увидел, что я сам постепенно превратился в довольного буржуина и стал похожим на старого «Мальчиша-плохиша».
Я стал кричать, что через три дня придет Красная Армия и выручит нас из поганого буржуинства, но никто меня не слушал.
Я проснулся и решил вернуться в СССР.
Я никого туда не зову, я ухожу один в ту страну, где все ждали лучшего и проморгали хорошее.
Я чувствую, что скоро в СССР захотят почти все, и пойдут туда стройными рядами, возможно, даже во главе с нашим правительством.
Я хочу убежать туда первым, и занять очередь буквально на всё. Остальные начнут занимать за мной, но на всех все равно не хватит.
Это будет, но будет потом. А я уйду сейчас. Мне бросят в спину камни. А потом бросят камни по спинам тем, кто побежит меня возвращать, но уйдет вместе со мной.
А потом по этим камням пойдет монолитное все, и чтобы оно не заблудилось, я оставлю мелом стрелки, как правильно возвращаться.
Это легко.
Да, надо, чтобы Ленин был снова жив, партия стала честью и совестью, дети записались в комсомол и занимались физкультурой.
Нужно разорить всех богатых и уравнять их с бедными, сделать водку по 4 рубля 12 копеек за одну бутылку, и вместе с украинцами, белорусами, эстонцами и другими дружными народами выпить так много, чтобы забыть вражду и снова проснуться в СССР.
Это единственная дорога, и никакой другой тропинки просто нет.
Сегодняшние дети уже будут жить в социализме, будь он трижды не ладен. А наши внуки начнут строить коммунизм, не сразу, конечно, но обязательно начнут.
Мы скоро вернемся в СССР, вновь сделаем могучую страну и честную партию, повсюду развесим портреты любимых вождей и их славные слова, нас снова научатся бояться развитые страны, а мы мирно сопьемся на своих маленьких кухнях и начнем бесстрашно рассказывать анекдоты про власть и правящую партию.
Это настоящее счастье — ничего не иметь и ничего не терять.
А потом все повторится. Снова кто-то гаркнет на ухо мирно спящей стране, и она, раскорячившись от перепоя, радостно встрепенется и бодро пойдет по пути новых демократических реформ.
Мы, разумеется, уйдем немного дальше, чем ушли сегодня. Но мы, русские, никогда не идем строго вперед или назад, а просто ходим по кругу (Ленин из вежливости назвал это спиралью), ну а самые хитрые из нас сворачивают первыми.
Я не хочу поворачивать со всеми, я хочу сразу назад, строго и по прямой дороге, и прямо в СССР. Я всех вас там и подожду…"