Аркадий Чужой. Строчки памяти об Учителе

 

Признаться честно, я давно мыслил написать, что – то душевное, сердечное о нашем учителе Викторе Борисовиче Мерецком, но, как – то не решался, тянул, чего – то ждал…
Понимая, что строчки эти должны быть правдивы и честны, я задался вопросом, а что, собственно я помню, знаю о своём наставнике, учителе?..
Выяснилось, что известно мне очень мало, или, точнее сказать, к стыду моему, помню очень немногое, и всё на уровне эмоций, ощущений…
А ведь УЧИЛИСЬ мы у Виктора Борисовича АКТЁРСКОМУ МАСТЕРСТВУ!..
Помниться год 1970…  Мы, студенты – птенцы, только – только перешли на второй курс иркутского театрального училища…  Помниться, у нас сменился в очередной раз педагог по мастерству актёра – прежний по каким – то причинам уехал в другой театр, куда – то… чуть ли ни в Москву, и курс наш остался на некоторое время, без мастера. 
По молодости лет мы не очень – то переживали по поводу отсутствия у нас педагога по профилирующему предмету – актёрскому ремеслу, не понимали в силу возраста, молодо – зелено.  Да и что мы могли понять, и тем паче -поделать? Это с возрастом, что – то начинаешь осознавать, а тогда… 
Тогда и время было иное, и годы озорные, и мозги «набекрень»!..
Но, вот как – то утром в аудиторию, где нас всех собрали для знакомства с новым мастером, который вот – вот должен был появиться перед нами, второкурсниками, входят - директор училища и он – наш новый педагог!..
Это был мужчина среднего роста, худощавого телосложения, строгого, интеллигентного вида, в очках. 
Директор представил нового мастера примерно так:- Прошу любить и жаловать, заслуженный артист РСФСР – Виктор Борисович Мерецкий, актёр, педагог. Виктор Борисович согласился принять ваш курс, что бы продолжить обучение мастерству под его художественным руководством.

Мерецкий стоял в центре аудитории, у стола и щурился из-под диоптрий очков, с лёгкой улыбкой на лице, будто пытался разглядеть в каждом из нас, степень одарённости, способности…
Мы же в свою очередь,  «оценивали» Виктора Борисовича.
Уж не знаю как ребятам, хотя по лицам их была видна положительная реакция, лично мне Мерецкий понравился сразу.
В первую очередь в лице его не было растерянности, самоуверенности.
Наоборот, оно источало море обаяния, глаза светились творческим азартом и острым умом, что очень скоро подтвердилось в полной мере в общении, на занятиях.
В отличие от коллег, Виктор Борисович не очень – то любил разглагольствования по поводу ремесла артиста, на иные отвлечённые часто от предмета занятий темы, он вообще мало говорил.
Но, уж если была в том необходимость, всегда слово произносил органично, хорошо обдуманно, по существу и главное доходчиво для нас студентов.
Мерецкий теорию предпочитал практике, он являл собою яркий пример афоризма – «Актёрству нельзя научить, можно только научиться!»
Теорию взял на себя помощник мастера Вадим Лобанов, наш второй педагог, и первый исполнитель роли Бусыгина в первой постановке спектакля иркутской драмы «Старшего сына»!
Впрочем, это тема другого разговора.
Все кто хотел учиться, тянулся к познанию будущей профессии артиста, был всегда на чеку, в полной готовности – понять, переварить, реализовать через упражнение, этюды и т.д.
Виктор Борисович сам собою будто являл некий эталон актёра, он всем своим видом демонстрировал эстетику поведения артиста, не акцентируя на этом, не навязывая, но так, что не увидеть ЭТОГО  было просто невозможно.
Всегда подтянут, бодр, учтив, в меру весел, раскрепощён, внимателен, коммуникабелен.  Всегда «заряжен» на творческую работу! 
С ним было легко и всё понятно, а если случались неясные моменты – тут же анализировались, вскрывалась суть, объяснялось, и, как результат – запоминалось.
Очень скоро было отмечено, что все наши ребята с удовольствием посещали уроки нашего нового мастера и когда студенты с других курсов интересовались – «Ну, и как… ОН?», мы как один азартно показывали большой палец правой руки направленный вверх, восхищённо добавляя  «ВО!»
Вот именно с приходом Виктора Борисовича, с постепенным вовлечением в учебный творческий процесс, я стал понемногу что – то понимать о театре, о том – ГДЕ я учусь и главное, ЧЕМУ!?
Припоминая те далёкие времена, подсознание моё всё – таки приоткрыло сокрытые фрагменты, эпизоды студенческой жизни, давая возможность поделиться с вами, любезные читатели и отдать долг памяти Учителю.
Обстоятельства жизни сложились так, что мною был утрачен архив моей студенческой поры и теперь я, увы, не могу что – либо проиллюстрировать, процитировать, жаль.  А хотелось бы, ведь о провинциальных мастерах театра, так мало пишут, люди о них не знают, и складывается ощущение некоего эстетического вакуума на театральном  творческом пространстве страны,  что театральная жизнь  пульсирует только в столицах – Москве и Санкт-Петербурге…
Но, это далеко, ни так, вернее сказать – СОВСЕМ, НИ ТАК!
Виктор Борисович Мерецкий заслуживал гораздо большего внимания на самом высоком творческом уровне, его присутствие в коллективе любого ведущего театра СССР сочли бы за честь, но жизнь распорядилась иначе и этот безумно талантливый, скромный актёр служил там, где в нём остро нуждались…
И мы, его ученики, бесконечно благодарны Судьбе, Богу за то, что нам всем посчастливилось учиться у такого высококлассного мастера!
Итак, мы приступили к занятиям, как я уже сказал, с большим увлечением и энтузиазмом.
Если мастер что – то задавал придумать, например этюды на определённую тему, мы, готовясь тщательнейшим образом, приносили «заготовки» десятками, предлагая их наперебой.
Горячо и эмоционально обсуждали, анализировали просмотренные работы, критиковали друг друга, публично, дружески, под опёкой нашего Учителя.
Если раньше, с другим педагогом занятия по мастерству проходили ни шатко, ни валко, даже скучновато как – то, то теперь, аудитория, где шли занятия, переполнялась эмоциями и часто взрывалась гоготом смеющейся молодости!
Дело в том, что Виктор Борисович любил и поощрял юмор, сам умел шутить в меру, и в нас, своих учениках,  так сказать «культивировал» задатки  чувства юмора. 
А студента хлебом не корми, дозволь только похохотать вволю!..
Но, одно дело смеяться от того, что смешно, другое дело  – смешить, в рамках профессии драматического артиста.
То есть, учитель, через тот или иной педагогический приём, выявлял в каждом из нас…  возможное амплуа будущего творца сцены.
Наличие юмора у артиста это конечно хорошо, но без развитого интеллекта в театре, как впрочем, и в любом другом месте, делать совершенно нечего.
Юморист без интеллекта, это попросту говоря, извините, дурак.
А посему мастер ненавязчиво, умно, корректно, как нынче говорят,  определял через общение с каждым студентом курса в учебном процессе наличие и степень развитости интеллекта, этой очень важной составляющей личности человека, тем более – будущего актёра!..
Занимались мы, слава Богу, много, в том числе и самостоятельно.  И в общежитии, и часто после уроков в свободных аудиториях, готовились к очередному показу мастеру каких – либо этюдов, отрывков и т.д.
Как – то раз Виктор Борисович предложил выбрать отрывки из тех или иных пьес на два, на три действующих лица, длительностью 10 – 15 минут, озвучив определённый список драматургов.
Задание это определялось как самостоятельная работа в рамках конкретного времени  на выполнение – три, четыре дня, не более.
Казалось бы чего проще – автор, отрывок из его пьесы, репетиция, показ!?
Но!..
Необходимо было быть ГОТОВЫМИ к выполнению задания.  А именно: знать хотя бы основные пьесы тех драматургов, что были в списке. Определиться с конкретным произведением, затем отрывком из него, стать кому – то из репетирующих  ребят на время РЕЖИССЁРОМ своего отрывка и прочая закулисная (студенческая) круговерть.
Работа закипела, время пошло!..
Я тогда выбрал отрывок из поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души» - сцену – встречу Чичикова и помещицы Коробочки.
В партнёрши пригласил Людмилу Стрижову, очень одарённую девушку с большим творческим потенциалом.
Люда была любимицей всего нашего курса и Виктора Борисовича, в том числе тоже.
Пройдут годы, и из застенчивой студентки вырастет превосходная, мощная актриса с филигранным мастерством и неповторимым почерком и шармом универсала – творца.
Придут к ней признание и любовь публики, и должная оценка её труда, Людмила станет Народной актрисой РФ!
Я в тайне души надеялся с ней на встречу, очень хотелось повидаться, вспомнить былое, друзей – сокурсников, наших преподавателей и конечно же – любимца – Мастера – Виктора Борисовича…
Но, не случилось,  Людмила Стрижова скоропостижно скончалась… 
Ушла от нас…
Моей любимой партнёрши… не стало…
Всю свою творческую жизнь она прослужила в Иркутском ТЮЗе.
Но, вернёмся к отрывкам…
Помню, готовились тщательно, что – то читали о Гоголе, о создании великой его поэмы, репетировали.
Лениться было некогда, учёба поглощала нас полностью, всюду поспевали, работали хватко.
А если присовокупить сюда ещё и ночные наши подработки, стипендии не хватало, приходилось разгружать вагоны и таким образом пополнять скудный студенческий свой бюджет, становится очевидным, что мы все были заняты по уши!..
Но, при всём притом, всегда на первом плане – УЧЁБА!
Для всех наших ребят и девчат без исключения!
Учились мы в те времена жадно, взахлёб, неистово, честное слово, мы были влюблены в учёбу!
Видели бы Вы те пылающие глаза наших студентов, их раскрасневшиеся , красивые лица когда они что – то обсуждали, спорили, отстаивали, когда шёл творческий поиск…
А за всем за этим, тихонечко, неназойливо наблюдал НАШ Виктор Борисович и… довольно улыбался, еле приметно и счастливо.
Это была ДОБРАЯ улыбка мастера, понимающего, что всё идёт в нужном ему направлении развития и становления ЕГО учеников.
Но, если кто - то подумал, что Мерецкий был педагогом мягким и добреньким, то я тех читателей, увы, огорчу, сказав, что Виктор Борисович был строгим педагогом, но справедливым.
Мастер умел, и спросить – потребовать, и похвалить – поощрить.
Были среди нас и такие студенты, которые побаивались Виктора Борисовича, хотя Учитель никогда ни на кого не повышал голоса, но умел сказать так, что мороз пробирал…

Наконец пришёл час показа, первой в нашей студенческой жизни, самостоятельной творческой работы.
Наш отрывок из «Мёртвых душ» в списке располагался где – то в середине, поэтому было время ещё и ещё раз проверить себя, что – то  уточнить, настроиться. 
Первым нашим коллегам по показу, предстояло взять на себя «прорыв» волнения, устранения так называемого «зажима», некоего паралича вследствие нервных перегрузок перед самостоятельным «заплывом».
Учась в театральном училище, до меня стало постепенно доходить, что студент не учиться актёрскому ремеслу, а как бы вбирает его в себя, пропуская через фильтры психофизики полученный материал, прессуя итоговый «продукт» в подсознании, который в перспективе будет «питать» актёра, помогая ему, раскрываться при освоении профессии уже в театре, на практике.
С каким же удовольствием мы барахтались в чистых «водах» мировой драматургии, с каким восторгом…
Забегая вперёд, скажу, что показы подобного рода стали на нашем курсе традиционными, и это помимо экзаменационных, обязательных показов.
Разумеется, были и другие предметы в сфере учебного процесса со своими обширными программами, весьма необходимыми для гармоничного развития будущего специалиста сцены, но мастерство актёра воистину вершил этот творческий Олимп познаний.
Не берусь  «судить» или оценивать работы своих друзей – сокурсников, тем паче, свои «творения»,  сие прерогатива Мастера.
Здесь необходимо сказать о том, КАК Виктор Борисович СМОТРЕЛ наши отрывки.
Никогда нельзя было понять его оценочную реакцию, толи ему нравится, толи нет…
Мерецкий так вёл преподавание мастерства, что мы не чувствовали какого-либо давления со стороны Мастера, мы будто бы сами, своими мозгами, доходили до сути дилеммы, без ощущения подталкивания.
При этом постигалась МЫСЛЬ как токовая, и воспитывалась в нас САМОУВАЖЕНИЕ в рамках приличия, к себе и, что самое главное, к ПАРТНЁРАМ!
В качестве небольшого отступления скажу, что слово НРАВИТСЯ , смысл и значение которого НИВИЛИРОВАЛО нюансы и полутона сценического искусства - из моего театрального лексикона постепенно ушло, благодаря аналитическим разборам наших студенческих работ Учителем.
Виктор Борисович редко употреблял это слово, в каких – либо оценках просмотренного материала, он находил более конкретные определения тому, что видел и посредством логики, без суеты и пафоса, доступными ТЕАТРАЛЬНЫМИ  терминами анализировал разбираемый отрывок.
Так было и в этот раз.
Пробил наш с Людмилой час, и мы приступили к показу.
По команде педагога мы начали.  
Но, к величайшему огорчению, всё пошло у нас как – то не так.  
Ни с того,  ни с сего –  стал текст  забываться, найденные мизансцены  путались, партнёрша моя прямо – таки таращила на меня свои смеющиеся глаза.
С чего бы это?..
Неожиданно остановив показ, что категорически воспрещалось, извинившись за самовольную остановку, я, пытаясь оправдаться, в сердцах и запале,  ещё  не отойдя от роли Чичикова,  возмутился: Не понимаю, что происходит, господа?!
Подумав, поправился… э – э… товарищи…
И тут грянул смех, да такой, что даже директор училища прибежал, подумав, что, что – то случилось.
Когда страсти поулеглись, Мерецкий  выдержав паузу, спокойно вымолвил: Ничего, переволновались, понять можно. Полагаю, перегрузили вы себя, юноша, что также понятно, первый показ, ответственность…
Остыньте и через отрывок попробуем ещё разок, договорились? – успокоил педагог.
Позже Виктор Борисович поинтересуется о моём здоровье, мол, как с давлением и, улыбнувшись по-отечески, посоветовал следить за здоровьем, питаться по-людски, вовремя, соблюдать режим дня.
Так Мастер опекал каждого из нас, интересуясь в подробностях, где живём, сыты ли, нет ли каких – то просьб?
И это не было простой формальностью, я, как бывший детдомовец, чувствовал искренность и тепло души большого Человека и тянулся к нему юной своей душой как к родному отцу…
Лицо Виктора Борисовича прямо-таки лучилось добротой и лаской и встреча с ним даже незнакомцам, доставляла неподдельное удовольствие, ибо Мерецкий одаривал каждого мощнейшей энергетикой своей неповторимой индивидуальности, щедро делился азартом жизни!
Из орбиты внимания педагога никогда никто из нас не выпадал, и поэтому мы знали, что до каждого дойдёт время, всем будет уделено внимание, как и в нашем с Людмилой случае.
И вот Виктор Борисович приглашает меня с партнёршей вновь, перед тем рассказав короткую смешную историю из театральных курьёзов, для настроя перед вторым показом.
Учитель подошёл к нам с Людой, и стал говорить каким – то заговорщицким тоном об отрывке, атмосфере в нём, о конфликте героев, и вдруг, предложил внести дополнительные предлагаемые обстоятельства, выраженные в том, что здесь, сейчас, присутствует сам Гоголь, и это наше представление разыгрывается по его авторской просьбе.
Каково?
Сейчас – то я понимаю, что это был мастерский манёвр, гроссмейстерский ход со стороны Учителя, дабы отвлечь наше внимание на новые предлагаемые обстоятельства и увести от переизбытка волнений.  Но тогда, не отдавая отчёта, что это педагогический приём, психологическая комбинация,  доверившись всецело Мастеру, мы, кажется, сработали верно, в новой предложенной ситуации и, показ состоялся, судя по смеху Мерецкого, в нужном русле.
А смеялся Виктор Борисович очень заразительно, не громко, прикрыв глаза, на ресничках которых, поблескивали слезинки.
В его смехе было всё – и оценка труда студентов, и неподдельное удовольствие, раскрепощённость и истинная любовь к своим ученикам.
Очень скоро курс наш представлял собой – слаженный, творческий монолит, который уверенно противостоял не многим, но случавшимся иногда, «бурям» бытовых проблем или в постижении трудностей учёбного процесса.
Вот случай дающий наглядное представление о Человечности Виктора Борисовича.
В те годы, я, ещё недавний детдомовец, понятия не имел о так называемой взрослой жизни, её скрытых рифах – бытовые заботы, вечная нехватка денег, одежда на зиму и т.д.
Согласитесь, в детстве не думаешь о какой – то последней рубахе или носках, живёшь иными категориями и интересами, но вступив в студенческую пору, всё кардинально меняется, заботится о себе любимом, приходит время самому.

11
Понимая это, начинаешь как – то постигать так, сказать, практику ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ, её легальные и не легальные стороны быта и прочие хитрости и премудрости.
Как – то накануне зимы, поздней осенью, Виктор Борисович пригласил меня после занятий, проводить его до дому объясняя сие необходимостью разговора на неотложную тему.
Не без робости, я согласился, и мы отправились к Мерецкому в гости, так мною было воспринято приглашение.
Виктор Борисович интересовался - хожу ли я в театр, что смотрел, как мне показался тот или иной спектакль, что читаю и читаю ли вообще?..  Были вопросы и частного характера - о том, о сём.  О жизни, одним словом.
Учитель разговаривал со мной как с равным, но при этом всегда к каждому из своих студентов он обращался только на вы. Так педагог, как я понимаю сейчас, привносил свою лепту в воспитание молодых людей, за что мы все ему сердечно признательны и благодарны.
В этой короткой прогулке мы успели поговорить с Виктором Борисовичем о многом – и о жизни вне стен училища, о каких ролях мечтаю, и ещё об очень многом из жизни студента театрального училища.
Не вдаваясь в подробности частного порядка, скажу, что Учитель иногда помогал малоимущим студентам своим материально, дабы хоть немного поддержать юное существо в нелёгкой его студенческой жизни.
Он и сам, похоже, испытал что – то подобное, а по сему, не мог переносить голодных глаз и куцую одежонку нищего студента без содрогания и сочувствия.
Далее в разговоре за чаем, Учитель неожиданно спросил, читал ли я пьесы А.М. Горького? Ответ мой был утвердительным.
На вопрос, какие именно, я назвал пьесы «На дне», «Дачники»… что – то ещё…
- А «Мещан» читали? – допытывался Мерецкий.
Увы, этой пьесы я не знал, к сожалению.
12
Виктор Борисович настоятельно советовал прочесть и желательно не раз, поскольку, вполне возможно, что именно эта пьеса Горького станет курсовой дипломной работой.
Мне он рекомендовал обратить особое внимание на роль Перчихина, имея в виду, возможное моё назначение на эту замечательную роль.
Расставаясь, Виктор Борисович протянул мне свёрток, сопроводив словами:- Это книга Алексея Максимовича Горького с его пьесами, в том числе и с «Мещанами». Читайте, думайте, фантазируйте, соразмеряйте. Пьеса очень не простая, есть над, чем работать, вы уж поверьте.
Только вечером в общежитии, развернув свёрток и открыв книгу, я увидел среди страниц деньги и записку, извинительного - настоятельного  характера,  дружеский совет потратить деньги, на что ни будь из одежды, тёплое к зиме.

                                                                 ***
Когда в театре происходили премьеры, какого – то спектакля с участием нашего мастера – педагога, Виктор Борисович приглашал весь курс на просмотр новой работы обл. драмы имени Н.П. Охлопкова, превращая тем самым посещение театра в практическую учёбу, своеобразную иллюстрацию к урокам по мастерству актёра.
Так нами были просмотрены «Таланты и поклонники»  по пьесе .А.Н. Островского, где Виктор Борисович сыграл роль Великатова и «На всякого мудреца довольно простоты» того же драматурга, где В.Б. Мерецкий сыграл – роль Глумова.
Как видите, всего два спектакля нам посчастливилось увидеть с участием нашего педагога, но какие это были спектакли, и главное – роли, созданные мастером, были образами шедеврального уровня!..
Мы слышали о его нашумевших ролях Пушкина и Паганини созданных Мастером в Красноярском драматическом театре, но не более того к величайшему нашему огорчению.

13.
Сам Виктор Борисович об этих работах ничего не говорил, и оставалось только догадываться, что это были за образы, которые посчастливилось видеть театральному Красноярску того времени…
Остаётся догадываться, что это были за творческие откровения, творения непостижимого уровня…
 Имена персонажей – уже приводят в трепет душу актёра, и что бы роль ожила, необходимо было с ней слиться, то есть исполнителю требовалось достичь  должного нравственного уровня образа, прочувствовать его, понять умонастроение героя, пропитаться его чувствами…
Архи не простая задача даже для мастера, и тот, кто справляется в достижении необходимого уровня актёрского совершенства, вписывает рукою времени золотыми буквами своё имя в скрижали истории национального театра России на века!..
Так должно быть, на мой взгляд.  Но, увы, кто – то вписывается, а кто – то и мимо «рамок».  Решающую точку ставит ОН, ЧИНУША, то есть ТОТ, кто решает ВСЁ за ВСЕХ!
Но, в сторону, отвлечения на пустые эмоции, вернёмся к изложению памятного…
Итак, решением Мастера на дипломную работу была выбрана пьеса А.М. Горького «Мещане».
К моменту первой читки на курсе, с пьесой успели познакомиться все наши ребята, вероятные дипломники, накануне.
Выбор пьесы не всеми одобрялся положительно, в кулуарах вспыхивали споры – междусобойчики по поводу целесообразности выбора, но публично высказываться боялись, ведь это, же… диплом!..
Когда же читка состоялась, Виктор Борисович предложил высказаться о прочитанном материале.   Улыбаясь,  выдержав паузу, добавил,  ну, и по поводу целесообразности выбора мною именно этой пьесы. 
Спорщики потупили глаза, в очередной раз, убеждаясь в способности педагога контролировать ситуацию, корректируя её при необходимости.