Россия больше не позволит Западу добиваться преимуществ на мировой арене за свой счет, заявил глава МИД России Сергей Лавров на Международной конференции по безопасности, проходящей в Москве.
По его словам, западные лидеры должны понять, что «в одни ворота играть на мировой арене больше не получится».
«Безопасность в Евроатлантике, в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в мире в целом должна быть равной и неделимой», — сказал Лавров, подчеркнув, что со своей стороны Россия готова к равноправной и честной работе со всеми странами.
Россия будет работать честно, открыто и взаимоуважительно со всеми, кто «искренне заинтересован в общем мирном будущем и процветании человечества». При этом Россия не собирается кому-то что-то навязывать, но будет отстаивать свои интересы.
Ни на исключительность, ни на вседозволенность в отношениях с другими государствами Россия не претендует. Москва при выстраивании отношений руководствуется международным правом и уважением к интересам и традициям других наций и народов.
«Но свои интересы, суверенитет, независимость Россия будет отстаивать целенаправленно и эффективно», — заключил Лавров.
Декларация звучит правильно и красиво. Но как она соответствует действительности?
— Насколько слова Лаврова подкреплены делом, мы поймём, исходя из того, какой результат будет российской политики, в первую очередь на украинском, донбасском направлении, — говорит президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов. — Думаю, это прояснится уже в ближайшие месяцы. Пока эти слова мало соответствуют реалиям внешней политики Москвы.
Россия пропустила «мимо ушей» фактический выход Украины из Минских соглашений (его можно считать состоявшимся фактом после того, как президент Порошенко подписал закон о реинтеграции Донбасса). Кремль вяло реагирует на грубые силовые провокации против российских граждан. Например, на задержание и осуждение наших военнослужащих на границе с Крымом.
Пока очень неопределённая слабая реакция на пиратский захват украинской погранслужбой российского судна «Норд». Не было серьёзной реакции наших властей на беспрецедентное ущемление прав русскоязычных граждан на Украине в связи с поправками в закон об образовании.
При этом Россия остаётся инвестором номер один в украинскую экономику. То есть, не задействован в полном масштабе даже инструментарий экономических санкций.
Поэтому пока заявление Лаврова остаётся риторикой.
«СП»: — В чём причины такой сдержанности российской власти?
— Тут сочетание объективных и субъективных обстоятельств. С одной стороны, не так давно закончились президентские выборы в России, и Кремль заинтересован был в том, чтобы не обострять ситуацию. Не решена судьба «Северного потока-2», проекта, которым российская власть дорожит, боится вспугнуть европейцев, заставить их отказаться от него. Не говоря уже о таком мероприятии, как Чемпионат мира по футболу.
Но есть стратегия, а есть тактика. И если говорить об Украине, то Донбасс для России неизмеримо важнее, чем все перечисленные конъюнктурные среднесрочные обстоятельства, включая «Северный поток-2».
«СП»: — Могут ли причиной нерешительности Кремля быть коммерческие интересы некоторых российских богатых людей (поскольку олигархов, как утверждает пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, у нас нет)?
— Точной информации на этот счёт мы не знаем. Но подобные гипотезы вполне уместны. И можно предположить, что когда в 2014 году принималось решение о том, что ополчение не будет занимать Мариуполь, интересы крупного бизнеса играли очень важную роль.
Сейчас вменяемая часть российской бизнес-элиты убедилась, что если санкции не будут введены по поводу Украины, то они будут введены по любому другому удобному и неудобному поводу. И само ожидание санкций по эффекту может быть идентично введению их. Поэтому данный фактор, я надеюсь, будет всё меньше влиять на внешнеполитические решения российского руководства.
— Слова Лаврова достаточно туманны и оставляют варианты для их различного истолкования, — говорит руководитель Центра политических исследований Института экономики РАН, заведующий кафедрой международных отношений Дипломатической академии МИД РФ Борис Шмелёв. — Видимо речь о том, что Россия не будет впредь активно сотрудничать с Западом в вопросах международной безопасности. Мы будем исходить из собственных интересов. И в случае столкновения с Западом или ещё каким-то противником мы готовы жёстко отстаивать свои позиции. Тех компромиссов, на которые шла прежде Россия, и которые, по мнению Сергея Лаврова, противоречили нашим интересам, больше не будет. Иными словами, раньше мы были готовы считать себя младшими партнёрами Запада в надежде, что рано или поздно станем равноправными партнёрами. Но отныне, как утверждает глава МИД России, такого не будет.
Это высказывание созвучно тем заявлениям, которые недавно сделал Лавров на пресс-конференции во время встречи с министром иностранных дел Китая. Мы наблюдаем усиливающуюся координацию Москвы и Пекина. Можно говорить о дальнейшем сближении позиций двух стран в условиях, когда США начинают политику экономического давления на Китай. Это с одной стороны, усиливает позиции России в столь непростой период для нас, с другой — очевидно, что теперь во внешней политике нам всё больше придётся учитывать интересы Китая. В частности, в вопросе северокорейского кризиса мы видим, как Россия и Китай разрабатывают совместную позицию, не подстраиваясь под Запад. Это, конечно, новый разворот во внешней политике России. Он наметился давно и особенно явственно стал прослеживаться после начала украинского кризиса в 2014 году.
Что скрывать, до 2008 или даже до 2014 года Россия не имела значимого голоса в международной политике. Мы вынуждены были смиряться с тем, что решил Запад, с нашим мнением не считались. Теперь же Лавров анонсировал начало новой политики. Другой вопрос — будет ли она последовательно воплощаться в жизнь.
«СП»: — На практике пока нет ощущения, что руководство России настроено действовать бескомпромиссно. Нет уверенности, что в угоду какой-то конъюнктуре, например, не будут сделаны серьёзные уступки на украинском направлении…
— В политике, как я не раз заявлял, крайне актуален принцип: никогда не говори никогда. Очень может быть, что ситуация повернётся так, что придётся в чём-то уступить Западу. Или резко изменить риторику в отношении тех же США. Самый показательный пример — отношения России и Турции. Когда в 2015 году был сбит наш боевой самолёт, мы сделали ряд резких заявлений в адрес Анкары, и было ощущение, что наши отношения, если и не дойдут до войны, то будут испорчены всерьёз и надолго. Мы тогда начали поддержку курдов в пику Эрдогану.
Однако прошло не так много времени, и мы отказались от поддержки курдов и снова начали сближение с Анкарой. Сейчас Турция наш важнейший партнёр, Владимир Путин после переизбрания на пост президента первой посетил именно эту страну. Наши СМИ говорят много хороших слов о сотрудничестве Москвы и Анкары, делая вид, что мы не стояли два года назад на грани войны.
Надо ещё понимать, что нестабильность внешнеполитического курса напрямую зависит от тупикового положения, в котором сейчас находится наша экономика. Нет чёткой оценки реальной ситуации в экономике страны и понимания, как она должна развиваться. Об этом много говорилось на Международном экономическом форуме, проходившем недавно в Москве.
Пока я лично не вижу, чтобы внешняя политики, которую ведёт руководство России, работала на решение внутренних, в том числе экономических проблем страны.
Международное положение: США ввели санкции в отношении Миллера, Вексельберга и Дерипаски