Байки немолодого врача. О "Скорой Помощи".
КИСМЭТ
Кисмэт - по турецки - рок, судьба.
Кто-то притащил это словечко на Центральную подстанцию, и оно стало прозвищем одной врачихи, много лет проработавшей на "Скорой".
Более осторожного человека трудно было представить. Каждое её слово, движение, выражение лица, не говоря уже о серьезных действиях , было тысячу раз обдумано и выверено до мелочей. Все было продумано на сто шагов вперед, обеспечено и подстраховано. Тем не менее, именно для неё судьба припасала самые невероятные и самые неприятные сюрпризы.
Законное место врача в РАФике - рядом с водителем. Удобное, располагающее к неге и блаженному отдохновению кресло. Приемник, из которого можно было извлечь приятные звуки и жизненно важную информацию о севе яровых, рация опять-таки...
Работа на "Скорой" действительно опасна. Одна из опасностей - ДТП.
Как-то на скользкой дороге водитель не вписался в поворот, машину занесло и она плотно впечаталась в дерево на обочине. Аккурат той дверью, за которой мирно дремала Клавдия Сергеевна.
Когда сломаные ребра срослись, она вернулась на родную подстанцию. Продолжала ездить на вызовы, но сидела уже в салоне, на месте медсестры, наслаждаясь безопасностью и своей предусмотрительностью.
Судьба, меж тем, не дремала. Она преподнесла славной женщине праздничный подарок.
В новогоднюю ночь, в густейший снегопад водитель, пересекая трамвайные пути, не разглядел приближающийся вагон, который слегка боднул РАФик точно по середине левого борта. Клавдия Сергеевна эффектно катапультировалась через свою дверь и приземлилась метрах в пятнадцати от места аварии. На ее счастье, там оказался роскошный сугроб. Поэтому она отделалась вывихом плеча и переломом надколенника.
Вернувшись на работу, доблестная врачевательница стала ездить лежа. На носилках. А когда на них лежал больной, она устраивалась на третьем, откидном сиденье.
Но судьба не пожелала расстаться с любимой игрушкой.
Как-то "Скорая" остановилась у какой-то забегаловки. Сестра и водитель вышли прикупить чего-нибудь на ужин, оставив докторшу дремать в машине. На которую в лобовую атаку пошел потерявший управление грузовичок УАЗик.
Выброшенная через заднюю дверь, Клавдия Сергеевна на своих носилках, как на салазках, понеслась по Петровскому спуску к Чернавскому мосту. Кто бывал в Воронеже, может себе представить этот "бобслей"! Необычное траспортное средство затормозилось точно на траверзе городской травматологии - Второй Городской больницы.
Такая вот она, кисмэт....
КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ!
Особая категория клиентов "Скорой" - хроники.
Это по большей части неизлечимо больные люди, старики, обремененные кучей хвороб.
Часто они вызывают "Скорую" не столько для того, чтоб получить неотложную помощь, а просто потому, что беспросветный ужас одиночества становится непереносимым.
Хоть какая-то живая душа приедет, хоть чей-то голос, чья-то рука... может пожалеет, погладит. Может вот от именно этого укола постылая жизнь станет чуть легче. Плохо им, хронически плохо хроникам.
И еще одна категория: онкобольные в терминальной стадии. Эти не надеются ни на что. Но они страдают от болей, от кошмарных болей. А наркотики им прописывают не сколько надо, а сколько положено. Какой сволочью положено?! За какую вину из родственники (это еще если есть родственники) должны выстаивать дикую очередь, получить этот чертов рецепт, а в нем морфина на неделю столько, что по-хорошему - на пару дней?
Вот и выручает "Скорая". Мы делаем не сколько можно, а сколько нужно. Да еще грамотный врач может сочинить такую комбинацию из ненаркотиков, что они вполне заменят (ну хоть отчасти заменят) и растянут действие того же морфина или промедола. Я, скажем, потаскивал из операционной Дроперидол. В комбинации с... опустим для ясности.
На каждой подстанции есть списки хроников: тех, которых нужно колоть регулярно, и тех, что требуют внимания от случая к случаю. Эти сами вызывают.
Вот среди этих попадались очень нестандартные личности, личности - легенды.
Одна старушка крепко подсела на Магнезию. Видимо у нее особенно проявлялось успокаивающее и расслабляющее действие этого нехитрого лекарства. Бабусю мучила бессонница. Она могла вызвать "Скорую" часиков в пять утра... Кто знает, тот понимает, что это такое, едва отогревшись и только начав дремать, снова подниматься и лезть в стоящий на двадцатиградусном морозе РАФик.
Попа у бабуси была отдельной поэмой. После сотен уколов она напоминала больше панцирь броненосца, чем человечье "мягкое место". Какая тут мягкость, бабкиной задницей свободно можно было ковать булат.
Но, как известно, "на хитрую попу и х... хирург с винтом"! Одного из докторов бабка так достала, что он озверел. Простить его нельзя, но понять можно.
Вместо любимой магнезии бабушка получила композицию из Аминазина, Лазикса, Димедрола и чего-то еще. Она проспала двое суток. Проснулась обписаная с ног до головы, но с головой настолько ясной, что сочинила и отправила ЖАЛОБУ.
Бабушка не обвиняла врача в профессиональной некомпетентности, она ничего не имела против нового лечения, она обвинила врача в гораздо более ужасных вещах: в контр-революции! Не больше, ни меньше!
На великолепно суконном канцелярите, без единой грамматической ошибки, старая революционерка требовала сурового наказания для "негодяя в белом" , по злому умыслу которого на "пропустила и не смогла достойно отметить светлый праздник Великой Октябрьской Социалистической революции"!
Среди мер революционного перевоспитания, которые пламенная продолжательница дела Великого Ленина требовала применить к "выученному на рабоче-крестьянские деньги ставленнику мирового империализма и мерзкому прихвостню международного сионизма", среди этих мер расстрел был самым легким наказанием.
