У синего цвета свои легенды
«Счастливые любовники», 1760-65, Фрагонар
Раньше синюю краску добывали из полудрагоценного минерала лазурита, она была дорогой и очень ценной, но затем случайность изменила историю.
Чудесный, волшебный, королевский синий, ультрамарин — в эпоху Возрождения это были названия для наиболее ценного пигмента — лазурита, полученного из полудрагоценного минерала.
Добыча и переработка минерала с VI века велась почти исключительно в Афганистане. Импортированный на европейские рынки через Венецию, он стоил в золоте пятикратно своему весу. Лазурит использовали экономно и часто берегли для богатых покровителей, а покупать его могли только процветающие художники.
Вот, например, посмотрите на этот роскошный натюрморт, написанный в середине XVII века французом Полем Льежуа: на первом плане королевская синяя драпировка. Льежуа достиг потрясающего эффекта! Тонкий слой ультрамарина лег на слой белого свинца. Когда свет проникает в тонкую голубую глазурь, белая отражает его обратно, усиливая глубокий синий тон.
«Сена в Шарантон», 1874, Жан-Батист Гийомен
Мы часто воспринимаем как должное ослепительный спектр цветов в старых картинах. Ранние шедевры Ренессанса полны драгоценных глубоких оттенков.
Художники маньеризма, например Бронзино, использовали шокирующие сочетания цветов, лежащие за пределами натуралистического восприятия. Грандиозные художники эпохи барокко, такие как Караваджо, подчеркивали яркие оттенки драматическими темными тенями. Они максимизировали свое визуальное воздействие, несмотря на ограниченный диапазон натуральных цветов. И всегда синий цвет был особенно ценен.
«Святое семейство с Иоанном Крестителем», 1540, Аньоло Бронзино
Но в один прекрасный исторический момент все изменилось: в конце эпохи барокко, в середине XIX века, появилась краска — прусская синяя, берлинская лазурь.
Это получилось случайно, в результате неудачного производства.
«Вертумн и Помона», 1740, Буше
Генрих Дисбах, производитель краски, спешил сделать партию красного пигмента, который получался из вареных насекомых кошенилей, квасцов, сульфата железа и калийных удобрений.
Что-то там не задалось, и, когда Дисбах пришел утром в мастерскую, он обнаружил вместо красного синее вещество глубокого оттенка. Дисбах и алхимик Диппель, с которым он работал, быстро поняли коммерческий потенциал этого нового пигмента и начали его производить, продавая художникам при прусском дворе.
«Пикник», 1725, Бонавентура де Бар
Теперь художники смогли смешивать на своих палитрах гораздо более широкий спектр цветов. Они экспериментировали с цветными гармониями, создавая иллюзии глубины в новых оттенках.
Прусский синий был создан в алхимической «лаборатории» в нужное время. Он резонировал распространение грандиозного научного откровения и катализировал целое новое направление в выражении чувств и восприятии мира человеком.
