Барсуки: ночные дозорные русских лесов
Осенью 2016 года барсучий городок, расположенный на опушке соснового леса в верховьях Волги, опустел.
Текст и фото: Андрей Прутенский
Тщательно замаскированные фоторегистраторы рассказали мне печальную историю исчезновения обитателей городка – очередная охота с норными собаками. А ведь именно здесь летом родились пять замечательных детенышей, что случается в семьях барсуков далеко не каждый год... Это было уже третье разоренное барсучье поселение из пяти, регулярное наблюдение за которыми я проводил с 2013 года.
Барсуки – представители семейства куньих. Родственник куницы, ласки, горностая и норки намного крупнее своих родичей, коренаст и приземист. Живет этот зверь в норах, которые роет под землей, а на поверхность выходит преимущественно в темное время суток. Но даже ночной образ жизни и предельная осторожность не спасает барсуков от преследований со стороны человека.
Чем провинились эти звери? Ответ читаем в «Записках натуралиста» советского зоолога и писателя Евгения Спангенберга: «Знаешь ли ты, что жир барсука от всяких болезней помогает? Живот у человека больной – барсучий жир пьет, чахоткой заболеет – опять жир пьет, ногу кто косой порежет – перво-наперво жиром заливает…». Так рассуждал мужик-охотник в середине ХХ века, так многие продолжают считать и сейчас. Мнение это не лишено оснований: до изобретения антибиотиков, например, очаг туберкулеза более или менее успешно «тушили» назначением барсучьего жира. Лечение это больше помогало в холодное время года: на холоде жирные кислоты барсучьего жира, принесенные в легкие кровью, окисляются и подменяют схожие с ними аминокислоты, слагающие клеточную стенку палочки Коха. Микроб теряет активность. Однако современные препараты намного активнее в отношении возбудителей инфекционных болезней, а значит, лечение барсучьим жиром – пережиток прошлого.
Теплый майский вечер. Заходящее солнце вызолотило барсучью нору в склоне песчаного холма, заросшего сосняком. Пожилая барсучиха нежится у входа, поворачиваясь к солнышку то одним, то другим боком. Редкая встреча: взрослый зверь, явно предпочитающий ночное время, никуда не торопится ранним вечером!
Пока самка дремлет, я рассматриваю ее через телеобъектив. Внешность у барсуков запоминающаяся. Мех с длинными жесткими остями беден подшерстком и не имеет ценности для меховщика, но очень красив. Спина и бока – серебристо-бурые, с выраженной рябью: остевые волоски у основания светлые, потом темная полоса, у вершинки – снова светлые. Грудь и лапы – темно-коричневые, почти черные. Барсука легко узнать по голове: лоб и щеки – бурые или желтоватые, а через всю морду, от носа к уху с каждой стороны, тянется по темной полосе. Биологи называют такую раскраску расчленяющей, а военные давно взяли ее на вооружение, назвав камуфляжной. Хищник, увидевший барсука, не сразу может понять, какого тот размера. Пока агрессор раздумывает, барсук успевает отступить.
«Фигура» у взрослого зверя клинообразная. Это – оптимальная форма тела для животного, живущего в тесных и длинных норах. К осени взрослые особи набирают до 40 килограммов, к весне худеют до 15–20. Барсучиха, которую я наблюдаю, хотя и успела отощать, находится в хорошей форме: тело плотное, мех густой и блестящий, здоровые глаза. Делаю несколько кадров и затаиваюсь под маскировочной сеткой, не смея нарушить покой пожилой матери семейства.
Вклад барсуков в сохранение леса неоценим. Большую часть пищи они находят, роясь в лесной подстилке и грунте. А там – личинки жуков-вредителей, мышевидные грызуны – переносчики инфекционных заболеваний… Татьяна Дерябина, белорусский биолог, много лет посвятившая наблюдению за барсуками в условиях Полесского радиационно-экологического заповедника, не устает удивляться: «Поражает количество личинок майского хруща, опасного вредителя леса, которое истребляет барсук с апреля по октябрь. Сколько же сосенок спасает лишь одна семья барсуков?! Хотя бы по одной этой причине, барсук – зверь полезный и очень желательный».
...Ночь. Сижу на дереве – слушаю, не включая прибор ночного видения, от которого болят глаза. Понять, что барсук вышел из норы, можно и на слух: убедившись, что опасности нет, зверь начинает ожесточенно чесаться задней лапой, избавляясь от насекомых. Звук, издаваемый при этой процедуре, хорошо слышен в ночном лесу и напоминает частые ритмичные удары по плотной подушке. Включаю прибор – барсук уже уселся на землю и чешется передними лапами. Еще немного, и зверек удаляется в лес, переваливаясь с лапы на лапу, как маленький мишка. Сходство не случайное: барсук, как и медведь (хоть они и не родственники!) – зверь стопоходячий, то есть при ходьбе и тот, и другой опираются на всю стопу. У них и следы похожи.
Полосатый направляется в туалет. Барсуки – чистюли и никогда не будут справлять нужду в норе. Для этого есть «отхожее место»: даже ямки там вырыты.
Барсучьи жилища имеют сложную организацию и специализированное назначение. Есть норы для временного проживания и норы выводковые – для потомства, есть и норы для зимовок. Целые системы нор, в которых из года в год может жить не одно поколение барсуков, биологи называют городками. Доказано, что барсучьи городки могут существовать веками: в одном и том же месте их не раз обустраивают заново. Жизнь барсучьего семейства не привязана к конкретной норе, как у волка – к логову: звери могут уходить в другие городки, если их потревожат. У полноценной барсучьей норы есть основной и запасные входы, система тоннелей, тупиковые ходы и комнаты для отдыха. Такая конструкция почти всегда много-уровневая и часто бывает расположена на склоне холма или оврага, обязательно близко к воде.
Зимой звери спят, предварительно натаскав в дом подстилки из травы и хвои и заткнув все входы-выходы. Сон барсука – не спячка. Температура тела спящего животного не опускается ниже 34°С, значительного снижения обмена веществ не наблюдается. Сон чуток: потревоженный барсук легко просыпается и выходит на поверхность. Пробуждается он и в оттепель. Как звери узнают, что снаружи потеплело, – загадка. Некоторые биологи считают, что они ориентируются на влажность воздуха.
...Февральская оттепель. Иду на снегоступах; возле норы в овраге вижу следы. Определенно – барсучьи. Вот полосатый полежал у норы – вероятно, нежился на зимнем солнышке, избавлялся от насекомых. Вот двинулся по снегу к вершине холма. Там нет деревьев, и всегда образуется проталина. На проталине барсучишка копал землю: пытался искать червей или личинок жуков. А вот – обрывки сухого папоротника: зверь явно решил сменить подстилку. Выходы барсуков на поверхность, редкие в разгар зимы, в конце февраля у нас на верхней Волге становятся регулярными.
Считается, что барсуки – молчуны. Действительно, болтливыми этих зверей не назовешь. Но кое-что услышать от них можно. Животное, ищущее пищу, часто громко сопит и пыхтит. Потревоженный барсук может рычать, как злая собака, или фыркать. Как-то я случайно напугал одного – тот, убегая, кудахтал, словно курица! Константин Паустовский в рассказе «Барсучий нос» описывает реакцию зверя, получившего ожог: «Барсук взвизгнул и с отчаянным воплем бросился обратно в траву. Он бежал и голосил на весь лес, ломал кусты и плевался от негодования и боли». Заигравшиеся барсучата, имеющие привычку трепать друг друга за уши, периодически повизгивают. Но в большинстве случаев полосатые действительно предпочитают тактично хранить молчание.
...Шорох листьев и сопение. Замираю на своем лабазе, прислушиваюсь, включаю тепловизор. Так и есть – крупный барсук вышел на кормежку. Обнюхивает землю, проверяет старые пни, заглядывает под кусты, иногда делает небольшие покопы. Полосатый никогда не станет копать землю «просто так» – острое обоняние подсказывает ему, где именно нужно искать пищу. Летняя ночь коротка, и нужно успеть обежать все перспективные места, где можно нарыть червей и личинок жуков, наловить лягушек и земноводных, разорить наземные птичьи гнезда, расковырять трухлявые пни, наконец, добыть палых плодов, если подоспел урожай. За яблоками, грушами, шиповником зверям не лень прогуляться на три-четыре километра от норы! Наевшийся и нагулявшийся барсук может вернуться на дневку еще затемно. А может – к утру. По данным радиослежения, взрослые самцы порой и вовсе не возвращаются в норы – бродяжничают по лесу, днюя под кустом.
Наблюдать за скрытными барсуками и вести учет сложно. Изначально изучение барсучьей жизни осуществлялось методами тропления (отслеживания следов) и визуального наблюдения в светлое время суток. С появлением автоматических камер-ловушек, снабженных датчиками движения и способных фотографировать и снимать видео как на свету, так и в полной темноте, ситуация изменилась. Камера записывает не только картинку, но и время, температуру воздуха, другие параметры.
Пересматриваю материалы, снятые за минувшие четыре года и не устаю удивляться – сколько же интересного проходит мимо нас! Вот барсук кормится бок о бок с енотовидной собакой – своим (с точки зрения науки) «пищевым конкурентом». Никакой враждебности между ними не заметно. А вот енотовидная собака выгуливает свое потомство, родившееся в одном из отнорков барсучьего городка.
На серии ночных фотографий в барсучий городок приходит рысь. Она тщательно обнюхивает норы и возвращается в городок еженощно на протяжении трех суток. Но отведать барсучатины рыси так и не удается: слишком осторожны полосатые.
Вот сценка у входа в нору: барсуки заняты груммингом – вычесывают друг у друга паразитов, орудуя зубами и когтями. А вот барсучиха-мать, уставшая от забот о потомстве, задремала у входа в нору, крепко обняв передними лапами главного непоседу. Следующий кадр: сорванец выбирается из материнских объятий, чтобы сбежать в лес!
Еще один сюжет. Старая барсучиха занята сменой подстилки: пятится задом и катит в нору плотный ком сухой травы, который нарвала на высоком холме неподалеку, – и это тоже записал регистратор. Менее радостная история: в кадре мелькает такса в шворке, чьи-то резиновые сапоги... В этот раз пронесло: летом охотники не заинтересовались норой, но могут вернуться к осени, когда звери нагуляют жир.
Ночные игры барсучат у выводковой норы. Снимок сделан в октябре; к этому времени молодняк по размерам сопоставим со взрослыми животными.
Еще сценка из барсучьей жизни, но уже подсмотренная и сфотографированная мною лично. Октябрь, поздний вечер. На игровой площадке перед входом в выводковую нору резвится пара барсучат – сеголеток: носятся вокруг куста лещины, хватая друг друга зубами за хвост. Весело! Барсучата беспечны – а вот мать смотрит на мир по-другому: расположившись у входа в нору, вслушивается и периодически принюхивается – не грозит ли детям опасность? Малейшее подозрение, и сорванцы будут моментально загнаны домой.
«Плюшевая» внешность барсука обманчива. Этот зверь всячески старается избежать конфликта, но в критической ситуации всегда смело и самоотверженно принимает бой. Барсук не умеет быстро бегать, но может совершать довольно длинные прыжки, в том числе – в сторону. Обороняясь от охотничьих собак, зверь прижимается к земле не хуже классического борца, надежно прикрывая плохо защищенное брюхо. Не одна охотничья собака пострадала от его клыков. И на человека, загнавшего полосатого в угол, тот бросится, не раздумывая. Челюсти зверя привычны к разгрызанию твердой пищи – например, панцирей болотных черепах. Так что обидчику может не поздоровиться: раны, нанесенные барсучьими зубами, как правило, нагнаиваются и заживают очень медленно.
Повсеместное преследование человеком привело к тому, что поголовье барсука на территории средней полосы России сократилось настолько, что вид был занесен в Красную книгу Российской Федерации и в ряд региональных Красных книг. А я снова и снова вспоминаю слова Татьяны Дерябиной: «Тешу себя мыслью, что есть еще в лесах норы, не найденные и не учтенные человеком. И пусть их будет в таком статусе как можно больше». К сожалению, получается, что для барсука это наилучший вариант выживания.
Но, возможно, все не так уж плохо? В июне 2017 года, исследуя опушку соснового леса близ заброшенного колхозного поля в Кашинском районе Тверской области, я обнаружил множество нор на склоне оврага, по дну которого пробегал ручей. Сосновый лес, овраг, песчаный грунт, источник пресной воды и – отсутствие человека. Идеальные условия для жизни полосатых! У одной из нор земля утоптана до состояния асфальта. Кора у основания старой сосны отполирована до блеска. Здесь явно кто-то играл в догонялки. Неглубокие ямки вокруг нор – тренировочные покопы! Да, это обитаемый барсучий городок, да еще – с выводком! Выходит, жизнь продолжается…