Россия застолбила место в мире цифровых активов
Глобальный палладиевый фонд «Норильского никеля» выпустил первые цифровые токены, обеспеченные физическими запасами металлов.
Глобальный палладиевый фонд (Global Palladium Fund, GPF), учрежденный компанией «Норильский никель», выпустил первые цифровые активы (токены), обеспеченные физическими запасами металлов — пока исключительно для оформления контрактов со своими партнерами Traxys SA и Umicore SA.
Эта новость пока не вызвала особой реакции в медиасфере, однако само по себе событие весьма показательное. Перед нами, так сказать, — первая ласточка нового витка глобализации. И это не преувеличение.
Хотя GPF-токены подаются в качестве всего лишь технологически удобного инструмента для инвестирования и торговли, потенциальная сфера их использования значительно шире. Собственно, никто этого особо и не скрывает. Прежде всего, «Норникель» — это горно-металлургическая компания, и цифровые инновации — вообще не ее профиль. Действительно, выпуск GPF-токенов разработан и осуществлен на блокчейн-платформе Atomyze швейцарской компании Tokentrust AG в рамках проекта Hyperledger Linux Foundation (HLF). Цель которого обозначена как «обеспечение упрощенного цифрового доступа к сырьевым и малоликвидным рынкам», иными словами — к рынкам третьего мира.
Еще в июне 2019 года, когда «Норникель» только заявил о начале сотрудничества с HLF, исполнительный директор этого проекта Брайан Белендорф заявил, что такое сотрудничество не только расширит их присутствие в России, но и даст новые возможности для совершенствования и продвижения открытой блокчейн-технологии Atomyze в промышленном секторе. Таким образом, «Норникель» выступит в роли не только первой ласточки, но и, в некоторой степени, подопытного кролика для соответствующих информационно-финансовых экспериментов. В данной связи поневоле вспоминается — и дай бог, чтобы не к месту — известный афоризм: «Кролики думали, что любят друг друга. На самом деле их разводили».
Как отмечается, все сделки с GPF-токенами будут проходить в публичном облаке IBM Cloud, что обеспечит безопасность пользовательских данных, а также защиту от внешних и внутренних угроз. Не получится ли по факту, что таким образом из-под российской юрисдикции будет выведена значительная часть транзакций, связанных с продукцией «Норникеля» (а на GPF-токены планируется только в первый год работы перевести от 10% до 20% контрактных сделок компании)? И не возникает ли у нас на глазах новый тип офшоров: цифровых, облачных, — отношения с которым государству урегулировать будет куда сложнее, чем с какими-нибудь традиционными офшорами, имеющими государственный или квазигосударственный статус, типа того же Кипра или Британских Виргинских островов?
В данном случае речь идет о многих важнейших вещах. Прежде всего — о возможности проекции государственного суверенитета в цифровое пространство: так, как оно проецируется в пространство водное, воздушное или хотя бы космическое. И это касается не только России, но и всех остальных стран мира, не исключая США, пока претендующих на абсолютную власть в данном цифровом пространстве.
О том, насколько ожесточенная борьба идет в этой сфере, свидетельствуют не только перипетии президентских выборов 2020 года в Соединенных Штатах, но и, например, мощное противодействие институтов американской государственной власти проектам корпоративных цифровых валют, «стейблкоинов». И если Марку Цукербергу пока удалось отстоять свою «либру» — правда, ценой смены названия и параметров проекта, с привязкой его к доллару и американскому законодательству, то Павлу Дурову не удалось даже этого. Его «грам» почил в бозе, и с 2021 года часть сервисов Telegram станет платной, что, несомненно, негативно скажется на популярности этого мессенджера и его дальнейших перспективах. Не до жиру — быть бы живу!
В России все, как видим, намного проще и немного наоборот. Хотя выпуск токенов «Норникеля» изначально планировался уже в конце 2019 года, а в реальности состоялся на год позже, все же «добро» от государственных регулирующих органов, судя по всему, было получено. Официальное или нет — в данном случае не так важно. Куда важнее то, что эти органы, очевидно, считают инновации и инвестиции приоритетными ценностями, принципиально не затрагивающими проблемы государственного суверенитета и национальной безопасности. Особенно в данном случае, являющемся внутренним бизнес-проектом одной из крупнейших российских корпораций в сверхмодной ныне сфере цифровой экономики.
Будем надеяться, что это так и есть. Хотя, как известно, дорога в ад (даже в его «цифровое» отделение, если таковое существует) вымощена благими намерениями и, если внимательнее присмотреться, благими надеждами.