МИХАИЛ ШЕМЯКИН: ЛИЦО СО ШРАМОМ, ДУША НАРАСПАШКУ
Сегодня, 4 мая, известному советскому, американскому и российскому художнику, скульптору Михаилу Шемякину исполняется 78 лет. С Михаилом Михайловичем мне довелось познакомиться, когда мне было четыре года. Многое стерлось в памяти, но отдельные эпизоды остались.
В октябре 1991 года организаторы мероприятия «100 дней президентства на Руси» предложили моим родителям провести выставку моих фотографий в холле Кремлевского Дворца Съездов. Не задумываясь, мы отправились в Москву. К нашей радости и удивлению, нас поселили в огромном номере гостиницы «Президент-отель». Насладившись открывавшимися оттуда видами Москвы и от души набегавшись по шикарному номеру, я вместе с отцом направилась размещать экспозицию. Это оказалось долгой и кропотливой работой. Поскольку на стены фотографии вешать запретили, отцу пришлось подвешивать их на веревки и спускать сверху, с лестницы. Когда все было готово, мы, изрядно устав, направились обратно в гостиницу. В коридоре на нашем этаже я увидела мужчину в сапогах–«казаках» и шрамом на лице.
– Это известный художник Шемякин, пойди, сфотографируй, – сказал мне отец.
Поскольку ФЭД-50 был всегда со мной, к таким ситуациям я была готова. Я подошла к художнику, и с его разрешения сделала несколько кадров. Отец сразу же поехал проявлять пленку. Однако в этот раз что-то пошло не так. То ли я испугалась героя со шрамом на лице, то ли рост 4-летнего ребенка сыграл свою роль, но, к нашему ужасу, я сфотографировала только туловище Шемякина, «обрезав» ему голову на фото. Остальные же несколько снимков оказались нечеткими.
Делать было нечего, и теперь уже всей семьей, вооружившись шампанским и конфетами, мы с извиняющимися лицами стучали в номер к Михаилу Михайловичу. Он открыл дверь с серьёзным лицом, а его шрам добавлял еще большей суровости. Однако, к нашей радости, Шемякин и его компания восприняли ситуацию с юмором. Художник рассмеялся, узнав цель нашего визита, и пригласил нас войти. Сразу стало понятно, что Михаил Михайлович общительный и веселый человек. Взрослые пили шампанское и рассматривали мои работы, которые я взяла с собой. Несмотря на то, что я не все помню из беседы с мэтром, оставшиеся памятные снимки говорят о том, что встреча удалась.
Помню, что сильно волновалась, ведь третьего шанса запечатлеть Шемякина точно не будет. В номере раздался телефонный звонок. Один из гостей взял трубку и как-то очень серьезно сказал: «Миш, тебя… это из…». Откуда именно, он сказал Шемякину на ухо. Отвернувшись от нашего творческого фуршета, Михаил Михайлович тихо говорил по телефону, а я с фотоаппаратом «крутилась» рядом. В один момент он повернулся к гостям и покрутил пальцем у виска, иллюстрируя таким образом то, что он слышал в трубке. Я нажала кнопку фотоаппарата – позор был аннулирован, миссия выполнена. Шемякин, как мне показалось, тоже был рад. Потом я продолжила показ своих работ, а моя мама рассказывала Михаилу Михайловичу истории снимков и моего, еще совсем короткого в то время, пути юного фотографа.
На следующий день в Кремлевском дворце съездов все было готово к празднику. Гости собирались в холле, и я с родителями ходила с фотоаппаратом среди них. Пришел Александр Градский в сиреневом пиджаке, как всегда стильный Валентин Юдашкин со своей модной свитой. На мероприятии было много знаменитостей, но, к сожалению, мало что сохранилось в качестве фотографий. Однако мое самое яркое воспоминание того дня касается именно холла, и оно не связано с гостями. Я бегала по холлу, хорошо разогналась, но внезапно, что-то сбило меня с ног. Поднявшись, я поняла – это было зеркало от пола до потолка, которое я приняла за продолжение зала, и со всей силы «вбежала» в него.
Анастасия Федоренко.
Фото Анастасии Федоренко, Сергея Федоренко