Нужен ли России европейский парик?

Социологи замерили меру любви наших граждан к Европе, к Евросоюзу и обнаружили странное противоречие: отношение к Европе и Евросоюзу улучшилось, но... европейцами жители России считать себя не хотят. Более того, для многих (55%) Россия – не европейская страна. Мы, что же, хотим стать скифами? За год отношение к Eвросоюзу среди населения в целом улучшилось более чем на 15%. О хорошем отношении к Европе, по замерам «Левада-центра», говорят 50% жителей России. Сходная тенденция обнаруживается и во взглядах на США. Без компаса Получается, страна живёт и движется как бы без политического компаса. То её бросает в сторону Китая, то начинаем строить Евразию, то нас тянет назад в старую добрую Европу. Определённого ответа о причинах такого рода умственных и политических блужданий социологи не дают. Можно высказывать лишь догадки. Их при первом рассмотрении – три-четыре. Первая – ответная реакция населения на пропаганду особого «русского мира» и «особого пути». Хотим быть сами по себе! Сами с усами. Но при всей фольклорной красочности русского мира – с сарафанами, кокошниками, матрёшками – идея особого пути народ не захватила. Поговорили годик-другой и забыли. Во время олимпиады или чемпионата мира по футболу напялить на себя цветной сарафан, надеть кокошник – это пожалуйста. Говорят, способствует притоку туристов. Им такая Россия нравится – весёленькая, приветливая. А нам? Нам хотелось бы большего. Высоких темпов роста, лучшего благосостояния, больше велосипедистов на улицах и меньше Росгвардии. Пока с этим получается не очень. Вторая причина – отстранение от Европы не дало никаких преимуществ в экономическом и социальном развитии. По­хвастаться, кроме газовой трубы и военного потенциала, нечем. Только что закончившийся Московский финансовый форум запомнился публичным скандалом: ключевые члены экономической команды В. Путина чуть ли не хором говорили, что «шансов на опережающее развитие у России нет». Нацпроекты не работают. Силовая составляющая политической системы вошла в противоречие с экономической. «Силовики так жмут на тормоза, что кости трещат», – в свойственной ему яркой манере высказался по этому поводу А. Чубайс. Сравнения темпов экономического роста, уровня демократии, социального самочувствия и благосостояния России и ведущих европейских стран, прозвучавшие на форуме, – не в нашу пользу. Критическим оценкам вяло сопротивлялся лишь министр финансов А. Силуанов. В СМИ заговорили о «нарастающем хаосе в элите». И неудивительно, что при таких оценках многим (особенно среди элиты) захотелось прислониться к старому европейскому камину. Социологи засекли это настроение. Не нашла сколь-нибудь заметной поддержки и идея о существовании в России какого-то особого, не похожего на европейцев «глубинного народа» и особой, тоже глубинной, России. Короткая дискуссия на эту тему пронеслась по верхам интеллектуального сообщества, но сам «глубинный народ» не затронула. Ну не хочет народ жить в подземелье. Помнить о Карле Марксе Едва ли кто в России станет утверждать что Европа – это совокупность благоденствующих стран и что там нет проблем. События с «жёлтыми жилетами» показали, что проблемы есть, и очень серьёзные. Наше телевидение не жалело времени, демонстрируя размах протестов. Временами возникало впечатление, что Франция вот-вот взорвётся. Но протесты потеряли остроту. Их не поддержали ни мощные во Франции профсоюзы, ни «глубины» французского народа. И снова подтвердилось давно известное: европейская демократия и политическая система обладают инструментами преодоления кризисов. А сами кризисы стимулируют поиск резервов развития. Об этом, кажется, писал ещё Карл Маркс. Думается, одной из причин повышенного интереса к Европе и Евросоюзу стали последствия изоляции, в которую Россия постепенно погружалась с 2014 г. Пропагандистская попытка представить изоляцию как стимул для развития успехом не совсем увенчалась. Нехватка импортных технологий и сокращение инвестиций негативно сказались на наших темпах роста и техническом перевооружении. А предпринятые в запале контрмеры – сокращение продуктового импорта и демонстративное уничтожение санкционных продуктов – напоминали скорее хрущёвскую тактику «показать всем кузькину мать». Результат – рост цен на продовольствие и оскудение народных кошельков. Сравнение с Европой еще больше склонилось не в нашу пользу: уровень инфляции в Евросоюзе в 2018 г. составил 0,02%. У нас – 4%. Ну как тут не заглядеться на Европу? Казус Александра Блока В этой связи интерес вызывает другой (и весьма противоречивый) аспект исследования «Левада-центра»: несмотря на растущий позитив в отношении к Европе, 55% наших граждан не считают Россию европейской страной, а себя европейцами. Кто же мы? Неужели скифы? «Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.Попробуйте, сразитесь с нами!Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,С раскосыми и жадными очами!» Так писал о России А. Блок в 1918 г. в стихотворении «Скифы». В чём причина столь неожиданного взгляда на Россию? Блок вырос в дворянской семье. Отец – профессор Варшавского университета, мать – дочь ректора Санкт-Петербургского университета. С молодых лет поэт объездил всю Европу, сочувствовал либеральным идеям. Как писали в его биографии в советские времена, «Октябрьскую революцию принял с восторгом, эмигрировать отказался и даже поступил на советскую службу». Но, как и многие «принявшие революцию с восторгом», Блок в её плодах быстро разочаровался. Просился за границу. Получил отказ. Власть не хотела отпускать автора поэмы «Двенадцать», рассчитывая использовать его для пропаганды нового строя. «Меня выпили», – с горечью писал поэт о своей судьбе в советской России. В 1921 г. он умер. Что же увидел Блок за 4 года в революционном Петрограде? Аресты близких знакомых, бегство интеллигенции за границу, закрытие газет, начало репрессий, обнищание народа и разорение страны. На его глазах прерывалась длительная, идущая от Петра I и Екатерины Великой, традиция взаимодействия с Европой. С каждым годом нарастала изоляция. Прерывались вековые экономические, политические и культурные связи. Правда, ценой невероятных усилий страна встала на ноги, выиграла войну, экономика стала второй в мире. Без Флоренции... Начиная с конца 80-х – и при Горбачёве, и при Ельцине, и при Путине – Москва предпринимала многочисленные попытки вернуться в Европу. Была даже идея вступить в Евросоюз. Почему это не удалось – тема особого разговора. Но среди элиты и высшего политического руководства страны такие настроения были. Почему же это стремление не передалось населению? Почему жители России не хотят видеть себя европейцами? Даже Ф. Достоевский, не любивший Европу, считал, что «Европа нам второе отечество и почти так же дорога, как Россия». «Нам от Европы никак нельзя отказаться», – писал он в «Дневнике писателя» в 1877 г. И вот почти полторы сотни лет спустя наши жители снова чураются Европы. В какой-то мере такого рода настроения можно объяснить инерцией советского мышления и отчасти новой волной антизападной пропаганды. Но основная причина, думается, в другом. Люди разочаровались в Европе. Мы повернулись к ней лицом, а в ответ получили всевозможные санк­ции, глумление над памятниками, фальсификацию истории. Да и бедность наша дала о себе знать. Большинство просто не задаёт себе вопроса – европейцы они или и нет. У людей совсем другая «морока». Как собрать ребёнка в школу? Как расплатиться с кредитом на квартиру? На что купить лекарства? Как накопить на «чёрный день»? На улицах многих городов снова появились, как в 90-е гг., люди с протянутой рукой. По материальным соображениям многие не могут выехать из своего городка, добраться до Москвы, посмотреть Кремль, побывать в музеях Петербурга. Какие уж тут Париж, Рим, Берлин? Какая Флоренция? * * * Пётр I приказал боярам сбрить бороды, чтобы они походили на европейцев. Екатерина Великая в порыве европеизма зазывала в гости вольнодумца Вольтера. Александр I, будучи наследником, мечтал о том, как он, даровав России конституцию, откажется от престола и поселится в скромном жилище на берегу Рейна. Император Павел, желая прослыть европейцем, ввёл в войсках прусскую систему и парики. Какие парики нужны нам сегодня, чтобы выглядеть европейцами? Мнение автора может не совпадать с позицией редакции