Андрей Кончаловский: Немцам вбито в голову чувство вины и страх быть неполиткорректными

В фильме Андрея Кончаловского «Рай» три главных героя. Русская эмигрантка Ольга, живущая во Франции (в годы войны она помогает движению Сопротивления и спасает еврейских детей, а потом попадает за это в концлагерь). Хельмут - молодой офицер СС, искренне и радостно исповедующий идеалы рейха, давно влюбленный в Ольгу. И Жюль - француз, который стал сотрудничать с немцами. К началу картины все трое уже мертвы и предстают перед высшей силой (Богом? апостолом Петром?), которой и рассказывают о своей жизни, как на исповеди или допросе.

«Рай» был удостоен приза за лучшую режиссуру на Венецианском кинофестивале и выдвинут от России на «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». В широкий прокат фильм выйдет 19 января 2017 года. Пока же его показали журналистам. А после показа прошла пресс-конференция, на которой Кончаловская и его жена Юлия Высоцкая (сыгравшая в «Рае» свою безусловно лучшую на сегодняшний день роль) ответили на несколько вопросов.

НАС ЖДЕТ ВОЙНА ИЗ-ЗА ВОДЫ

Кончаловского спросили: не собирается ли он после картины о Холокосте снимать фильм о других страшных событиях, которые сейчас разворачиваются в Сирии?

- Я не считаю своим долгом снимать фильмы обо всех ужасах, которые происходят на Земле. Это ведь не только Сирия - еще и Ливия, и Судан... Вообще очень много мест на Земле, где происходит катастрофа, где зло рядится в одежды добра и пытается разрушать человеческие жизни.

Я думаю, что проблема, которая нас всех ожидает - это проблема мировой войны из-за воды. Она только назревает, и пока еще не назрела до конца, но уже и Ватикан, и несколько других организаций высказывались, что следующая мировая война будет из-за питьевой воды. Вот это тема более глобальная, она меня интересует.

ПОСТАРАЮСЬ СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ПЕРЕД ПОКАЗАМИ «РАЯ» НЕ ПРОДАВАЛСЯ ПОПКОРН

- Я не думаю, что фильм что-то может изменить. Если бы фильм или литература могли что-то изменить, мы бы давно уже жили в раю: столько великих произведений создано!..

Зрители делятся на две категории: те, которые едят попкорн, и те, кто не едят. Мы делаем фильмы для тех, кто не ест во время сеанса попкорн. Я даже постараюсь сделать так, чтобы перед показами нашего фильма попкорн не продавался.

Зачем вообще зритель ходит в кино? Я не думаю, что он ходит в кино, чтобы стать лучшим гражданином, или после просмотра куда-то пойти и сделать замечательные вещи. Человек может выйти из кинотеатра полный светлых чувств и слез, но он тут же встречается с реальностью в троллейбусе или метро, и жизнь берет свое. Мы продолжаем жить той жизнью, которая была до. Есть очень небольшая, может, тысячная доля процента людей, для которых произведение искусства может иметь радикальное значение в жизни. Но, думаю, люди приходят в кино потому, что хотят вернуться в свое детство. Я имею в виду - верить в происходящее на экране. И вот это детское живет в кажом человеке. И когда он верит - он смеется, плачет, переживает, как ребенок. А лучше детских лиц на хорошем фильме или спектакле я ничего в жизни не видел. Полная вовлеченность! И мне кажется, если фильм понравился - он понравился не голове, а сердцу, душе, чему-то такому, что словами не объяснить.

В ЛАГЕРЯХ БЫЛИ КИНОТЕАТРЫ И ПУБЛИЧНЫЕ ДОМА

- Мы пользовались всеми доступными источниками по теме концлагерей, у нас были консультанты всякого рода. В лагере могло быть все, что угодно: и кинотеатры, и публичные дома... Это был просто город со своими житейскими правилами. Но при этом каждый человек мог умереть в каждую секунду. Отличие от нормальной жизни в том, что ценность жизни - никакая. И когда ценность твоей жизни никакая, возникает совершенно другое представление о свободе. Об этом очень глубоко писали Примо Леви, итальянский писатель, и Виктор Франкл, автор великой книги «Сказать жизни «Да».

Юля, например, читала книги, касающиеся русской эмиграции в Париже, движения Сопротивления. Немецкий артист изучал психологию офицера СС - о ней написан очень глубокий, великий роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы». Французский актер изучал все материалы, касающиеся коллаборационизма. Но француз был ленив, и «экзамен» он сдавал плохо! Ведь эти монологи не были задуманы как игра - пришел, сыграл и ушел. Когда актер сидит один перед камерой по шесть часов каждый день - и так три дня - он входит совсем в другое состояние, чем актер, бегающий перед камерой за кем-то с пистолетом. Это состояние скорее похоже на допрос, исповедь, пытку. И это мучительно.

РАЙ МОЖЕТ НАЧАТЬСЯ, КОГДА ВЫ ЕЩЕ ЖИВЫ

Естественно, Кончаловского спросили, верит ли он в загробную жизнь.

- Не могу вам ответить прямо. Могу ответить словами Сергея Капицы - «я православный буддист». Рай-то может начаться, еще пока вы живы, вы можете попасть туда, если у вас гармония внутри. Это понятие очень объемное... А дальше - мы не знаем. И слава Богу, что не знаем.

Высоцкая присоединилась к его мнению.

НЕМЦАМ ВБИТО В ГОЛОВУ ЧУВСТВО ВИНЫ

Один из вопросов был про немцев: как они могут воспринять фильм? Может быть, Кончаловский даже боится направленных лично против него санкций? Вдруг немцы после «Рая» обидятся и перестанут пускать его в Германию...

- Пустят, не пустят... Сначала не пустят, потом пустят.

Но это хороший вопрос. Признаться, я нахожу состояние немецкой нации катастрофическим. Не из-за мигрантов, не из-за того, что они абсолютно оккупированы Америкой - в буквальном смысле, там со времен Второй мировой войны и до сих пор находятся 80 000 американских солдат. Я думаю, катастрофа в том, что нации вбили в голову чувство вины.

Одно дело, когда оно возникает спонтанно, у того поколения, которое может взять на себя ответственность [за фашизм и Вторую мировую]... Но чувство неполноценности и страх быть политически некорректными вбито в голову всем. Они просто пугаются собственной тени. Очень страшно смотреть на них. У них нет культуры, она уничтожена. Но я надеюсь, что возникнет опять великий германский дух. Это не значит, что он должен привести к нацизму; германский дух - это Гегель, это Ницше, это Шопенгауэр, та часть европейской культуры, без которой не существуем даже мы! Гегель и Шопенгауэр повлияли даже на Владимира Ильича! Поэтому я думаю, что немцы будут смотреть «Рай» с некоторым ужасом, оглядываясь и боясь сказать, что они думают по этому поводу. Это очень тяжело для них, они опускают глаза и краснеют. Они научились избегать этих вопросов, вместо того, чтобы сказать: «Мы же не виноваты!» Это дедушки их попали в эту трагическую, мутную, страшную реку нацизма. Но дети, а тем более внуки?! А на них все это лежит. И отсюда начинается сублимация: «бритоголовые», оторванные отморозки... А эта картина очень неоднозначна: герой-эсесовец - очень привлекательный молодой человек, в этом-то и ужас.

Я БЕСКОНЕЧНО «КОЛОТИЛ» СУХОРУКОВА

Виктор Сухоруков неожиданно убедительно играет в фильме Гиммлера. Как он попал в картину?

- Я пробовал очень многих немецких артистов на эту роль. Самое интересное, что артисты, которые родились в восточной, «советской» части Германии, очень хотят играть нацистов. А кто в западной - не хотят. Почему - не знаю. Это что-то в психологии, очевидно: западные боятся, им вколотили, а «наши» - не боятся!

Актера на роль Гиммлера я искал-искал, и не мог найти. А потом почему-то мне показалось, что Сухоруков может сыграть. Он приехал, и в общем... Я его «колотил» бесконечно, а он не сопротивлялся.

Я ЗНАЛ, ЧТО У ЮЛИ ЕСТЬ ТАЛАНТ ТРАГИЧЕСКОЙ АКТРИСЫ

- Конечно, когда долго работаешь с актрисой, открываешь какие-то новые грани. Я давно уже знаю потенциал Юли: мы с ней в театре делаем трилогию Чехова, и все три роли - очень разные, сложные, требуют большого мастерства и таланта. И, конечно, я знаю, что у Юли есть талант трагической актрисы - мы уже это пробовали на итальянском языке, когда она в Италии играла Антигону. Но это поиск. Ты вместе с артистом ищещь в нем что-то, о чем он даже еще не догадывается, что оно в нем есть. И я не знаю. Это поиск в темноте. Но, на мой взгляд, правильный и единственно возможный.

Юлия Высоцкая:

Во время съемок я не спала

На пресс-конференции говорил в основном Кончаловский. Его жена оставалась в тени. Но в какой-то момент ее спросили: «Было ли во время съемок что-то, что вы узнали новое о своей героине? Может, поменяли отношение к ней?»

- Такие вопросы Станиславскому надо задавать... Андрей Сергеевич очень хорошо сказал: главной задачей для него было сделать так, чтобы артисты не играли. И я не могу сказать, где я, а где моя героиня. Для артиста это же не халат, про который можно сказать: он сделан из шелка, на нем вышиты павлины, я в нем выгляжу хорошо. А потом снимаю халат, и все, на мне павлинов нет. Это была очень счастливая интенсивная актерская жизнь, которая длилась чуть меньше, чем три месяца - очень коротко! Это была любовь к процессу! И, наверное, это и есть моя героиня, которая купалась в этой любви. А дальше - детали: когда было больно, когда было грустно, когда тяжело...

А чуть позже ее спросили: каково ей было спать, возвращаясь домой, после съемок в трагической роли? Как она «отключалась»?

- Я не спала! Такой уровень возбуждения от работы. Такой уровень желания опять идти и работать. Мне еще повезло, что режиссер рядом - я его могла ночью растолкать и начать обсуждать роль... А бедным артистам, которые варились в этом сами с собой, приходилось страшнее. Но все равно это переживалось как полное счастье.