Прощание с большой станицей
Наш колумнист Игорь Коломийцев о том, когда мы на самом деле стали городом.
Наверное, у каждого – свой Краснодар. Мой начался с улицы Ставропольской, тогда еще звавшейся Карла Либкнехта в честь немецкого коммуниста с труднопроизносимой фамилией, точнее, с главного корпуса государственного университета, поступить в который было почти несбыточной мечтой мальчишки, окончившего кропоткинскую школу. А потом была общага с видом на Карасун, в коем тогда водились вполне приличные окуньки, мы ловили их на удочку из зарослей прибрежных ив, прогуливая скучные занятия. Краснодар открыл мне, студенту, свои объятья утопавшим в зелени микрорайоном Черемушки, где бесстыдно сбрасывали одежду-кору вековые платаны, за аллеей которых прятались скромные хрущевки с магазинчиками и ателье на первых этажах. Город тогда все за глаза звали «большой станицей», и он действительно выглядел так, как будто кто-то понастроил посреди бескрайнего частного сектора небольшие островки типовых советских микрорайонов.
Конечно, была Красная с ее шармом купеческих особняков позапрошлого века и помпезными сталинками, с новеньким, с иголочки, Домом книги, украшенным мозаикой той же работы, что блестела на фасаде родного университета. Но стоило отступить от главной улицы влево-вправо, как ты тотчас попадал в мир «частичек» и коммуналок, где в низких домишках под одной крышей ютилось множество семейств и прохудившийся деревянный туалет непременно оказывался во дворе, проход по которому перегораживали бесчисленные провода и бельевые веревки. Разумеется, уже были выстроены Комсомольский, Гидрострой и другие «спальники», но они выглядели так, будто строители попытались пяти- и девятиэтажками со всех сторон окружить одну большую кубанскую станицу. Напротив Гидростроя благополучно дремала под сенью абрикос и вишен уютная Пашковка, а добраться до Комсомольского можно было только через так называемый шанхай, как тогда звался частный сектор по улице Сормовской.
Краснодару не хватало породистости настоящего мегаполиса. Не хватало знаковых мест и достопримечательностей. А те, что были, несли в себе отпечаток советской эпохи. На въезде меня каждый раз дружелюбно встречал громадный каменный мужик со зверским выражением лица, опирающийся на внушительный молот – памятник народу-созидателю, он же Фантомас, он же Чучело, он же «в ожидании жены с курорта». Это в мои студенческие годы можно было небрежно бросить таксисту фразу: «До Чучела за «рваный» довезешь?», и он тебя прекрасно понимал. Недавно проехал улицей Мачуги и поймал себя на мысли, что не заметил старика Фантомаса. Таким маленьким он стал в разросшейся зелени, окруженный вознесшимися к облакам небоскребами. А ведь когда-то казался жуткой громадиной, каменным сторожем, хранившим городские ворота.
Когда живешь в городе, ставшем тебе родным, подчас не замечаешь его изменений. Словно он растет и хорошеет вместе с тобой. Там строится дом, а вот он уже готов. О, какой красивый! Рядом сделали новую клумбу, а через дорогу благоустроили скверик и развесили в нем ажурные фонари. Все изменения маленькие, точечные, а главное – происходят на твоих глазах, их принимаешь как нечто само собой разумеющееся. «Лицом к лицу лица не увидать – большое видится на расстоянии», – сказал по схожему поводу поэт.
Так получилось, что в 2000 году я уехал из родного Краснодара. Славно поколесил по стране, жил и на Дальнем Востоке, и в Сибири. Приехал через пять лет, сел в маршрутку, еду по Кубанской Набережной и вдруг понимаю, что не узнаю любимый город. Какие-то небоскребы, новый пешеходный мост, красивая площадь, выложенная разноцветной плиткой, надземный переход. «Черт, я, наверное, заехал куда-то не туда». Вышел раньше времени, не добравшись до нужной остановки. Пешком прошел обратный путь, любуясь новостройками. Вот тогда я понял, чего мне все время не хватало в Краснодаре, чтобы признать его настоящим городом. Набережной. Как шутят юмористы: «Через всякий большой город непременно протекают большие реки. Но как эти реки узнают, где возникнут города?» Краснодар в этом плане всегда был исключением из правил. Казаки не желали селиться на топких глинистых берегах разливающейся каждую весну Кубани, потому наш город с реки вечно имел хмурый и неприглядный вид. Какие-то склады, свалки, пустыри и производственные помещения. Лишь когда Краснодар наконец повернулся лицом к реке, он для меня перестал быть большой станицей, приобрел шарм и блеск подлинного мегаполиса.
Конечно, у каждого – свой Краснодар. Потому и тонкую грань перехода от большой станицы к настоящему городу все ощущают по-разному. Кто-то укажет на восстановленный памятник Екатерине. Кто-то будет кивать на Триумфальную арку на углу Бабушкина и Красной. Кому-то знаковым покажется возведение торгового комплекса «Галерея» на месте завода «Октябрь» или строительство жилого комплекса «Большой» там, где раньше шумел Сенной рынок. Но думаю, что все краснодарцы сойдутся в одном: мы давно уже живем в одном из лучших городов России, сравнивать который со станицей ни у кого не повернется язык.