ЭМТЕГЕЙ 1985. (Ч.33)
Сфонтанно на водопад.
Брат уехал. Но не успела ещё осесть на дорогу пыль, поднятая колёсами «Запорожца», как грусть из сердца куда то стремительно улетучилась. У меня ведь всегда много дел, хотя и не запланированных. Не понимаю, как можно скучать, или маяться от «нечего делать». Мир соткан из приключений, и искать их не нужно. Приключения сами находят меня, потому то и нет привычки планировать что – либо заранее.
- Дюсик! Чё щас делаешь? – Оборачиваюсь на голос, вижу верзилу из первого подъезда Кузю. Игорь Кузнецов мой ровесник, недавно переехал в наш дом из старого барака на Новом Кадыкчане.
- С тобой гутарю, а что?
- Пойдём, сходим куда нить.
- Пойдём. А куда?
- Можно на твоём моцыке погонять, а ещё лучше у Игоря Снегирёва «Козелка» попросить. На водопад съездим, искупнёмся.
- Ошалел что - ли! Вода же ледяная!
- Теплее уже не будет. Лето прошло, а я так и не накупался. О! Вон Крохан гребёт. Он то точно согласится. Ну бывай!
Не судьба мне отделаться от Кузи. Теперь они уже вместе с Кроханом взяли меня в оборот, тянут за рукава. «Да щас я, погодите черти, за Кришной зайду только» - смеюсь я, устремляясь к среднему подъезду. Несколько прыжков, и я на третьем этаже. Квартира двадцать два.
- Крюшо! Спишь что ли? В трусах…
- Э-э-э, давай заходи скорей. Чё у тебя?
- Пойдём купаться на водопад. Там внизу Кузя с Кроханом ждут уже.
- Позвонить трудно было?
- Дак всё спонтанно случилось, минуту назад никто не собирался!
- Сфонтанно, сфонтанно… Ща. Пар сек.
И вот уже через минуту мы вчетвером идём к дамбе. Не знаю, кто так назвал это сооружение, но к дамбам оно не имеет ни малейшего отношения. В чреве «дамбы» две трубы, ведущие от Капташки. Они питают посёлок питьевой водой. Сейчас все трубы утепляют стекловатой и листовым алюминием, а когда вели этот водопровод, то сваи с трубами наверху просто засыпали грунтом. Так получилась земляная насыпь высотой около двух метров, которая быстро превратилась в тротуар.
Да, почему насосная станция водозабора называется «капташкой», я тоже до сих пор так и не знаю. Но как бы то ни было, такие вопросы не отягощают мой мозг, мне просто легко и радостно на душе от того что мы идём с друзьями в поход.
Около километра идём до пересечения «дамбы», с дорогой, ведущей из Нового Кадыкчана на старую плотину. Затем по этой дороге, вокруг копани, нового водохранилища, которое построили совсем недавно, когда потребности посёлка в воде выросли в разы, вместе с увеличением числа жителей и предприятий. Километра через два, доходим до «Двух столбов».
Это место так назвали из-за старой линии электропередач, от которой остались две мощные деревянные опоры на берегу речки Кадыкчанки. Излюбленное место отдыха с галечным пляжем на берегу очень глубокой ямы в реке. Яма не природная, её специально выкопали экскаватором ещё в незапамятные времена, когда зеки строили на нашей улице трёхэтажные кирпичные многоквартирки. И вероятно кто-то из зеков спрятал на дне тот пистолет, который нашёл мой брат Лёха.
Пекаль.
Вот шуму тогда было… Лешке тогда было лет двенадцать. Они с друзьями приехали на великах искупаться на Два столба, и начали нырять в реку, прыгая с тарзанки. Брат ещё с берега заприметил, что на самом дне лежит какой то свёрток. Вода то прозрачная как слеза, на глубине более двух метров каждый камешек виден. Ну и нырнул за свёртком.
Оказалось, что это толстый полиэтилен от мешка из под аммонита, обмотанный льняным шпагатом. А внутри что-то тяжёлое в газете, залито какой то коричневой густой смазкой. Лёха сгорая от нетерпения, дрожащими от озноба и волнения пальцами, пытался шпагат развязать, но вскоре плюнул, на это дело, и поднёс свёрток к языкам пламени от костра.
Лён быстро просох, и начал тлеть. Теперь его удалось легко разорвать, и развернуть свёрток. А когда сорвали множество слоёв промасленной газетной бумаги, взору восхищённых пацанов явился настоящий «пекаль»…
Прямо как настоящий! Видно было, что не заводского производства, но красивый… Обтёрли случайно попавшейся под руку тряпкой масло, и начали изучать находку. В магазине оказалось десять патронов, и Лёшка тут же сообразил, как из этой штуки стрелять. Передёрнул затворную раму, и в окошке сверху было видно, как верхний «маслёнок» из магазина вошёл в казённую часть створа. Затем брат направил ствол на середину ямы в реке, и нажал на спуск.
Грохот выстрела прозвучал столь неожиданно, что пацаны аж присели. Только Лёха, как ковбой из «Золото МакКены» картинно приблизил ствол пистолета к губам, и выдул из него остатки порохового дыма.
Потом на противоположном берегу были расставлены пустые бутылки, и мальчишки по очереди высадили по ним, все оставшиеся патроны.
А вечером, когда Лёшка вернулся домой, с видом триумфатора гордо выложил парабеллум на кухонный стол, прямо рядом с тарелкой отца. Отец позеленел, поперхнулся едой, а потом разразился такой длинной тирадой, какой я до того не слышал ни разу за всю свою недолгую жизнь.
Лёха сник, пожалел о том, что решил похвастаться перед родителями, и едва не расхныкался. А потом два дня несколько следователей, приехавших из Сусумана, опрашивали всех пацанов оказавшихся вместе с моим братом в тот день на Двух столбах. И на месте заставили каждого рассказать и показать как было дело на самом деле. Кто где стоял, кто что говорил, кто предложил пострелять, и так далее.
Но итогом того происшествия стало только одно. Все поселковые пацаны зарубили себе на носу, что с милицией никаких дел лучше не иметь. А если нашёл что-нибудь, не совсем законное, лучше выкинуть куда подальше, ну или спрятать понадёжнее. А главное – не трепать языком.
Помню как Олег Загвоздкин нашёл в ручье крупный золотой самородок, и повертев его с минуту, забросил подальше в кочкарник. И вознаграждения не захотелось, как только представил, что с ним менты будут делать, если он этот самородок принесёт домой.
Сегодня на Двух столбах была развесёлая компания. Какие то старые дядьки и тётьки приехали на вахтовке - грузовике ГАЗ-66 с военным кунгом для перевозки людей. И судя по всему, праздновали они уже не первый день.
Тут в тени гигантских тополей на поляне устроен большой стол со скамейками, человек на двадцать. Рядом «колхозный» мангал, на котором можно одновременно жарить пару десятков шашлыков. И на весь лес звучала опостылевшая песенка «На недельку, до второго, я уеду в Комарово». А подвыпившие дядьки за столом хором подпевали: - «Я уеду к Симбирёву». Не знаю, кто этот Симбирёв, возможно это в честь него была гулянка. Наверное ему исполнилось лет сто, и его поздравляли сослуживцы всем учреждением.
К водопаду.
Ну а мы идём дальше, на старую плотину. От Двух столбов до дамбы, с гигантской «лопатой» шлюза, ещё около полутора километров. Это уже настоящая дамба. Ею перегородили почти весь распадок, в котором из множества горных ручьёв рождается Кадыкчанка, и получилась огромная запруда, величиной со средних размеров озеро.
Шлюз построен в том месте, где река пробила себе тоннель в скале из жёлто-красного камня. Настоящий мини-каньон, с высотой стен не более пяти метров. А через сто пятьдесят метров ниже шлюза извилистый каньон заканчивается водопадом. Невысоким, и вода со скалы не падает отвесно, но течёт под большим углом, образуя туман из водяной пыли в воздухе, и огромные клочья стойкой пены на поверхности круглого озера.
Это озеро было излюбленным местом купания малышни. Тут можно не только понырять со скал в ледяную воду, но и наловить усачей. Усач, это такая рыба, размером с корюшку, только с двумя длинными усами на морде, как у сома. Он любит мелководье, поэтому добывать его наловчились импровизированной острогой. Тыришь дома у мамы вилку из нержавейки, потом на водопаде привязываешь её проволокой к палке, и, словно индеец, выслеживаешь проплывающего усача.
При достаточной сноровке можно наловить хоть ведро. Но этим никто не занимался. Достаточно десятка полтора, и небольшая компания запросто насытится вкуснейшим лакомством - запечённым в фольге на углях усачом со сладкими головками дикого лука, выкопанного тут же, на берегу.
В этот раз на водопаде ни души. Ни пацанвы, ни рыбаков, которые частенько стоят тут со спиннингами, чтоб наловить хариуса. Разводим на пляже огонь, в кострище, обложенном крупными валунами, обточенными водой, рассаживаемся на двух выбеленных бревнах, лежащих по обе стороны от костра, и закуриваем. Кузя все не умолкает. Его рот не закрывается ни на минуту. Темы для разговоров у него меняются, как погода над бухтой Нагаева в Магадане.
Извращенцы.
Обсуждение последнего альбома «Rainbow» сменяется рассказом о том, как его кузен поступал в горный институт. А потом без прослеживаемой логики следует рассказ о том, как к нему в Батуми клеился какой то пидорас, профессор какого то московского ВУЗа. Даже предлагал прописать у себя в квартире, если Кузя согласится с ним сожительствовать. Я совсем недавно узнал о существовании таких психопатов, которые сами мужчины, и при этом хотят, Чтоб их пердолили мужчины. И узнав о том, что Кузя своим глазами видел живого пидораса, я испытал глубокое потрясение. Чуть не стошнило от омерзения.
- Кузя заткнись! У меня сейчас завтрак наружу выйдет.
- Ладно, ладно, чё… Я сам чуть не сблеванул тогда. А потом, когда он кровавые сопли размазывал…
- Ты чё ему, в бубен зарядил?
- И не только я. Там двое парней, что сидели на соседней лавочке, подорвались, спрашивают за что я старичка стал метелить, я им и сказал. Ох как они его пинали, это видеть надо было!
- Фу! Откуда такое берётся только?
- Да… - Протяжно басит Крохан. – Чего только в этом мире не бывает. Бабы тоже друг друга теребонькают.
- Иди ты! – Округляет глаза Кришна.
- Да говорю тебе. Лезбиянки это называется.
- Ну капец! Это ужасный день в моей жизни. – Кричу в отчаянии я. – А вы в курсе, что в СССР наркоманы появились?
- Ну, это не новость. В Приморье, в Хабаре, там многие план курят.
- Ага, на Кубани тоже есть такая фигня. – Вторит Крохану Кришна.
- Не, я о настоящих. О тех, которые колются героином.
- От дыбилы, а! Мне на призывной прививку делали, так я чуть в обморок не упал. Как можно себе самому чего то там вкалывать, не понимаю! – Хватается за голову Крохан.
- Это ты у Плейшнера спроси, он расскажет и покажет. – Добиваю я Кроху.
- Плейшнер это…
- Да, старший брат Серёги Лыжника. Он с Афганистана вернулся пришибленный. Сначала все думали, что контузия так повлияла, а потом… Ети его в коромысло! Матушка в его комнате нашла медицинскую коробочку железную со шприцем, иглами, и пузырьки с порошком. Руки его посмотрела, а там на венах «дорожки» от уколов, места живого нет. Теперь все ждут, когда он подохнет.
- Так чего ждать то? Лечить надо! – Возмущается Кузя.
- Такое не лечится, братан. Один раз укололся, всё, будешь колоться пока не сдохнешь от передоза, либо когда наркота закончится, и новой не достать, от ломки всё равно хана.
У костра повисает тягостное молчание. Разговаривать уже никому не хочется. Все живо представили синее лицо Плейшнера на белой подушке в гробу, обитом красной тканью, подушечку с орденом Боевого красного знамени и несколькими медалями в ногах, и душераздирающий траурный марш Шопена в исполнении духового оркестра из поселкового клуба.
Водные проце - дуры.
- Ну чё? Скупнёмся? – Прерывает молчание Кузя – Зря пришли что ли?
- Ща… Я пойду воду попробую. – Говорю я, закатывая джинсы до коленей. Парни следуют моему примеру, и мы отправляемся на разведку. Подходим с Кришной и Крохой к воде, и слышим сзади: - «Товарищи! Замерли! Улыбочку»! Кузя стоит с фотоаппаратом «Смена», нацелившись на нас объективом, прильнув глазом к видоискателю. «Оп! Снято»!
Я, Кришна, Крохан.
Скидываем кроссовки и носки, заходим втроём по щиколотку в воду. «А-а-а! О-о-о! У-у-уххх»! – Вылетаем на берег как ошпаренные. Вода настолько студёная, что ломит суставы, и делает кожу каменной. Стоим на острых камнях босыми ногами, и отдуваемся, словно пробежали круг по дорожке стадиона.
- «Но мы не привыкли отступать»! – Картинно воздев указательный палец к небу, декламирует Кришна. – Я раздеваюсь, а вы как хотите. Не пойдёте за мной, буду считать, что вы сломались, и фу, женщины.
- Блин-малина… Я тоже раздеваюсь. Кузя, ты с нами? Нет? Ну тогда подбрось в костёр дровец побольше. – хохочет Кроха, скидывая с себя одежду.
- Знаете же, что индийские йоги по раскалённым углям ходят? – Спрашиваю я друзей, расстёгивая пуговицы на рубашке.
- Ну, и…?
- Предлагаю взять на вооружение их опыт.
- Как? И при чём тут угли?
- Дерёвня! Они же прежде вводят свои тело и разум в особое состояние, в транс, а потом уже ходят по углям. И тут не важно, жар или холод, главное мозги. Нужно их отключить.
- Это запросто. Мне пузырь водки без закуси, и мозг отключается будьте-нате. – Зубоскалит Крохан.
- Пернатый дело говорит. Давай медитацией заменим водяру. Так. Садитесь как я. Закрываем глаза, сосредотачиваемся, и думаем, что это не ледяная вода, а тёпленькая водичка из под крана. – Наставляет нас Кришна.
- Оп! Снято! Весело кричит Кузя.
- Не лезь к нам со своим дурацким фотоаппаратом! Мы медитируем.
- Медицируйте, кто вам не даёт. Потом за фото спасибо скажете. Надо же, такой момент исторический заснять удалось.
Крохан - Игорь Сорокин, Кришна - Эдуард Кривулин, я - Пернатый - Андрей Голубев.
- Ну всё. Пора! – Объявляет специалист по йоге Эдик Кривулин, которого все в посёлке знают как Кришну. С воплями и визгом бросаемся с камня в ледяной омут. Ныряю с открытыми глазами, но, несмотря на прозрачность воды, дна не вижу. Да и погружаться глубоко нет никакой мочи. Дыхание перехватывает, всё тело обжигает так, словно я погружаюсь не в ледяную горную реку, а в чан с расплавленным металлом.
Голову словно сдавливает свинцовым обручем, и тогда, уже на грани потери сознания, я устремляюсь вверх, на поверхность озера. Мои друзья выскочили из воды как пробки, одновременно со мной. Гребём с сумасшедшей энергией к каменистому берегу. Ржём, словно впали в истерику. Смесь ужаса и восторга переполняет сердца, а кровь в жилах вскипает от лошадиной дозы адреналина.
- Кузя! Кузя, бля! Ты это заснял? – Визжит во всю глотку Крохан.
- Прости, Игорян, не успел. Пока вы ныряли я кадр переводил, а выскочили вы слишком резво.
- А-а-а! Злодей! Ну ладно. Водичка просто кайф, занырни, не пожалеешь! Давай я тебя сниму!
- Иди ты, Кроха козе в трещину. Я не собирался плавать.
- И-и-и… Как так не собирался! – Возмущённо реву я, пританцовывая у костра, и выбивая дробь зубами. – А что мы тут вообще делаем? Кто нас сблатовал идти купаться, не ты ли, козья морда?
- Да я так! Повод нужен был, чтоб портвешка хлебнуть.
- У-у-у!!! Так у него бухло с собой всё это время было!?
Довольный Кузя достаёт из дерматиновой сумки с ремнём через плечо, с олимпийской эмблемой, и надписью «Олимпиада – 80» две бутылки «Кавказа», полбуханки чёрного хлеба, завёрнутого в «Горняк севера», банку рыбных котлет в томатном соусе, пучок зелёного лука и грязный гранёный стакан.
- Теперь, главное не ошибиться при разливе, а то будет как с Пельменем.
- А что было с Пельменем, а, Кузя?
- Чё, не слышали, как он в Москве с седьмого этажа на улицу вышел?
- Не… Рассказывай.
Пельмень бессмертный.
Банка с консервами открыта, хлебушек порезан, сочные перья лука лежат на развёрнутом пакетике из газеты с солью, а в протёртый нижней частью Кузиной футболки стакан, булькая льётся сладкая веселящая жижа.
- В общем, дело было так. Пельменя все знаете?
- Ну да, Витёк Лементьев. Кто же его не знает? Он же в одном классе с кришниным братом Игорем учился.
- Во-о-т. Значитца поехал Витёк в Москву к родственникам, в институт поступать. Ну не поступил в первый год, устроился дворником, и стал дворы мести. Зато комнатку ему в подвале дали, и временную московскую прописку сделали.
Вот он там друзей среди дворников, да шпаны городской и завёл. Однажды бухали у кого то на втором этаже, он на балкон вышел, курит. Внизу тёлка зачётная идёт, жопой виляет. Пельмень кричит ей: - «Эй красавица! Ты с каскадёром не знакомилась ещё»? «Нет»! – отвечает чувиха. – «Ты что ли каскадёр»? «Я»! – говорит, и в доказательство с кульбитом, кувырком вперёд со второго этажа и вышел. Внизу куст жасминовый был, пельмень только слегка оцарапался.
Потом проходит какое то время, они опять бухают, уже на пятом этаже. Заспорили, разодрались, и Витька нечаянно с балкона уронили. А тот встал, поднялся назад на пятый этаж, и говорит: - «Чё… Насыпай до краёв! Второй день рождения мой праздновать будем»!
В третий раз он с седьмого этажа выпал, и прямо в сугроб у подъезда. Хоть бы хны! Но слава о нём по всему району пошла. Где уж он там жил, вроде в Медведках где то. Все его с тех пор стали называть Пельмень бессмертный. Ну и алкаши всерьёз решили, что он и вправду бессмертный.
И однажды Пельмень с двумя алконавтами решили пузырёк «Андроповки» раздавить. Поднялись к одному из них на пятый этаж, а там жёнка его полкана спустила, на порог не пускает. Тогда они на два этажа выше поднялись, где курилка у них в подъезде устроена. Старые диван, журнальный столик, и пепельница здоровенная. Сели за стол, а стакана то нет.
Тогда Пельмень взял управление процессом в свои руки. Откупорил алюминиевую крышку на винте, приложился основательно, и передал товарищу. Тот тоже отпил, и передал третьему. Витёк бутылку берёт, а там примерно четвертина плещется. Взял, да не долго думая, всё в свою харю и влил. Мужики, понятно возмутились такой неправильной раздачей, да в окно то Пельменя и выкинули.
А один мужик в том подъезде, как раз курил на балконе. Видит, что-то сверху пролетело, глядь вниз, а там труп лежит. Набирает на телефоне 02, и говорит адрес, фамилию, и всё такое. Приезжает «Бобик», а трупа нет. Понимаются опера к тому мужику, и ну его колоть, почто, мол, ложными вызовами советской милиции мешаете с преступностью бороться.
Мужик мычит своё, пальцем вниз тычет, вон и след на снегу отпечатался. Но ментам это всё скучно стало, и пошли они на лестницу. Ждут пока лифт освободится, а в это время наверху настоящие разборки идут. Драка началась, крики. Ну менты и пошли наверх, чтоб порядок общественный поправить.
- Кто такие? Почему шумим, хулиганство нарушаем?
- Да вот, товарищ лейтенант, эти уроды меня в окно выкинули.
Менты аж в осадок выпали. Выходит не врал тот чувак, который их вызвал. Повязали всех троих, в «Бобик» запхнули, и в обезьянник. Пельменя вскоре отпустили, а вот тем двоим статью начали шить за покушение на убийство. Алконавты им говорят: - «Побойтесь Бога! Какое убийство? Какое покушение? Гражданин Лементьев бессмертный, его нельзя убить, это весь район знает»!
Ну следователь то калач тёртый был, не такого на своём веку повидал, так что очень скоро дело передали в суд, и сидеть бы дурачкам лет по пятнадцать, если бы не адвокат. Адвокатом назначили девку молодую, только после института. Настырной она оказалась, и собрала около сотни показаний соседей Пельменя, которые все до одного были в полной уверенности, что Пельмень на самом деле бессмертный. Как можно убить того, кто вообще не умирает?
Короче изменили ханурикам статью, отделались «хулиганкой», и условными сроками.
- А Пельмень теперь, наверное на «Мосфильме» трюки показывает! – Гогочет Крохан
- Да не, закончил строительный, женился, остепенился. Теперь работает инженером в «Метрострое», квартира в Столице, дача в нескольких остановка на электричке, всё путём у него.
- Иш ты! Вот судьба то. Клялся, что куда угодно пойдёт, только не в шахту. А один хрен под землёй работает, разницы никакой.
- И это… Ханурики то с того случая совсем пить престали. Теперь передовики производства в «Метрострое». Друг друга на соцсоревнования вызывают. Такие дела.
- Чё - то мне расхотелось этот «Кавказ» допивать. – Говорю я.
- Так не пей. Это только алконавты конченные не хотят, но всё равно пьют. Нормальный человек ни от чего не зависит, ни от табака, ни от пойла.
- Легко тебе говорить, Крюшо. Ты же не куришь, потому и говоришь так. А я вот, без жратвы могу хоть неделю, но только не без табака.
- Да не заливай ты Пернатый, просто не пытался бросить по настоящему.
Молитва.
С Кришной не поспоришь. Он так уверен в себе, и мыслит так по взрослому, что иной раз я чувствую себя перед ним как мальчишка перед строгим учителем. Впрочем, так и есть на самом деле. Он один из многих, у кого я постоянно чему то учусь. Когда у тебя от природы всё есть, не появляется стимула для развития, совершенствования. Имея всё необходимое, человек воспринимает это как данность, как нечто вечное, и само собой разумеющееся. А если ты родился обделённым в чём то, то всю жизнь до самой смерти пытаешься сначала получить то, чего не имеешь, а потом развивать это. И в итоге, получается, что тот, кому всё досталось без труда, начинает очень сильно отставать от того, кто добивался всего сам.
Да. Нужно учиться. А для этого необходимо запоминать каждое мгновение этой жизни. Чтобы каждая мысль, каждое слово откладывались в памяти, создавая бесценный багаж, который в будущем непременно поможет в чём то важном и большом. Нет, я не мечтаю стать самым умным, мне не нужны слава и почёт. Мне нужно совсем немного. Создать свой собственный мир, в котором будут жена, сын, дочь, и уютный дом. И вот в этом, своём маленьком мире я хочу быть лучшим из лучших. Чтобы ни жена, ни дети, никогда не допустили бы даже мысли о том, что на моём месте мог бы быть кто-то другой.
Но это всё далеко за горизонтом. Сегодня я только в начале великого пути. И я точно знаю, что я его пройду, и построю свою собственную вселенную. Может быть, слово «вселенная» кажется громким, по отношению к ничтожному клочку в пространстве, но ведь всё в мире относительно. В масштабах посёлка, или города, моя «вселенная», конечно, будет незаметна, но для меня это будет целый мир. Я в нём буду Творцом. А рядом с моей вселенной будут десятки и сотни других. Непохожих на мою, но не менее прекрасных.
Кришна будет Творцом своей вселенной, Крохан – своей, Кузя, я не сомневаюсь, построит одну из самых удивительных вселенных. И все наши рукотворные миры будут не только сосуществовать рядом, но и пересекаться, и даже взаимопроникать, и создавать всё новые и новые миры. Ведь кто знает, вдруг мой будущий сын полюбит будущую дочь Кришны? Тогда родится новая вселенная, которая станет частью моей, и частью вселенной Кришны!
Кажется именно этим летом я встал на первую ступень лестницы, длинною в жизнь. Человек рождается не тогда, когда он появляется на свет, а когда обретает цель и смысл в жизни. Без этого человекообразное существо продолжает своё бессмысленное существование на планете, и ничего кроме вреда не может принести своей Земле и своему народу. Он как животное существует ради сиюминутных потребностей: - жрать, пить, спать, срать. Всё. Кроме дерьма он ничего не оставит потомкам.
Бог! Как там тебя… Иисус? Аллах? Ну ладно, Богам паспортов не дают, не важно как там твои имя – отчество. Ты же понимаешь, что я уже стою на первой ступени? Так дай мне сил и мудрости не оступиться, и пройти весь путь, каким бы тяжёлым он не оказался! Не лишай меня памяти и разума! Позволь забрать с собой это лето восемьдесят пятого года. Каждую секунду, каждый лучик солнца и всплеск воды. Каждое дуновение ветра, каждый миг из сновидений. Вкус хвои и брусники, запах сопливых маслят и терпкий аромат багульника. Не дай мне забыть всё то, что ты показал мне, лишь приоткрыв не ширину ладони дверь в свою великую вселенную. А я тебя не подведу.
Иначе, зачем всё это было? Ведь ты мне приоткрыл завесу именно для того, чтоб я сделал шаг на лестницу, верно? Ну всё, Бог. Я сказал как на духу. Ты уж не забывай обо мне. Пойду я, пожалуй.
До встречи там, наверху!
Это был конец.
_______________________________________________