Эмтегей 1985. (ч.12)
В последний момент Лихой сделал нам подарок, говорит: - «Ма́льцы! Оставьте вы эти сопли с ягодой. На кой она нам тут нужна? Хотите прогуляться, Бога ради. Вы отлично работали, и я вам даю два дня на турпоход, и наряды вам закрою. Только, чтоб у меня ни-ни! Чтоб живы и здоровы вернулись. А если Сдохнете там, можете назад не возвращаться».
Святой человек Толик Лихой! Надо будет перед конторой лесничества его бюстик поставить. Собираем в вещмешок четыре банки тушёнки без этикеток, густо залитые смазкой, четыре пачки галет, банку сгущёнки, и две пачки цейлонского чая. Пара чифир-баков, это импровизированные котелки, ёмкостью ноль семь, сделанные из крышек от шахтёрских самоспасателей. А ещё берём замотанный изолентой полиэтиленовый пакет, в котором герметично упакован коробок спичек, упаковка ваты, йод и бинт. Это НЗ, «тревожный» набор, на случай возникновения неприятностей.
У каждого на поясе нож в чехле, а в карманах спички и папиросы. Бодро шагаем по извилистой грунтовке, которой уже много лет не пользуются только звери и охотники. Впрочем, дорогой это можно назвать весьма условно. Скорее, это ожерелье из гигантских, от обочины до обочины круглых луж, наполненных кристально чистой водой. Лишь когда переходишь лужу в брод, из под подошв кирзачей поднимаются облака мути, и вода тут же приобретает цвет кофе с молоком.
Кстати, если эту воду не перебуторить, то она вполне годится для питья. Нужно лечь на землю, и всасывать воду из лужи губами, как коктейль через трубочку. Вот что особо ценно на Колыме: - воду можно пить из любой лужи и даже болота. И это не фигуральное выражение. Просто в таком климате. Когда девять месяцев в году длится зима, и где вечная мерзлота, не выживает никакая бактерия, или палочка. По этой же причине У нас нет ежей, кротов и рептилий. Ни змей, ни лягушек, ни ящериц.
Динозаврики.
Правда «динозаврики» встречаются. Одно время в шахте, на глубине четыреста метров, шахтёры стали находить окаменевших дракончиков, прямо в толще угля. Тот, кто первым принёс находку домой, стал свидетелем сенсации. «Окаменевшая» рептилия, с виду похожая на ящерку, размером чуть больше спичечного коробка, вдруг зашевелилась!
А поскольку такие находки стали происходить в шахте ежедневно, то вскоре уже не осталось в посёлке ребёнка, который не играл бы с «доисторическим домашним животным», ровесником динозавров. Обычно забавлялись, пуская драконов в наполненную холодной водой ванну. Одна беда. У такой игрушки очень быстро «заканчиваются батарейки». Возраст, наверное сказывается. Им же миллионы лет, как-никак. После разморозки они живут всего несколько минут, а потом отправляются в свой динозавричий рай, к предкам, вымершим ещё до начала потопа. Забавно, почему ни одного учёного не заинтересовал этот феномен?
Перевал Хатыннахский.
Вот миновали нашу делянку, и продолжили путь по горному серпантину вверх, на вершину перевал. Местами прижим размыт, и пройти можно только пешком, прижимаясь к скале, чтоб не скатиться по крутому склону вниз. А несколько раз дорогу преграждает завал, из покрытых разноцветными лишайниками каменных пластин с острыми краями. Помниться, когда-то я на спор срубил таким камнем как топором лиственницу диаметром сантиметров тридцать.
Но эти преграды для нас не преграды. Это обычный путь, других мы просто не видели в своей жизни. И вскоре мы оказываемся на вершине перевала. Здесь, на абсолютно «лысой» каменистой макушке сопки нет ничего кроме базальтовых замшелых камней. Ни единой травинки, на продуваемой всеми ветрами площадке. Только ржавая тренога, высотой чуть более двух метров. В центре забит в камень ржавый штырь, на срезе которого отчётливо виднеются штампованные буквы, смысл которых для нас недоступен как полёт на Марс, вероятно аббревиатура, и год установки: - «1945». Год Великой Победы советского народа над фашистской Германией.
Это триангуляционный знак. Они повсюду на вершинах высоких сопок, находящихся в прямой видимости друг от друга. Когда то с их помощью составлялись точные карты местности. А рядом с треногой высится столб, сложенный их плоских каменных глыб. Не знаю, кто и для чего их выкладывал, но судя по всем приметам, делалось это очень давно, и такие столбы встречаются на многих сопках, даже на тех, которые не интересовали картографов и геодезистов. Скорее всего, это творения местных аборигенов, о мировоззрении и культуре которых, люди судят только по анекдотам, и по выступлениям танцевального ансамбля «Эргерон».
Ошеломлённые, открывшейся с вершины панорамой, мы стоим с идиотскими улыбками на лицах, и глотаем полными лёгкими порывы ветра, разносящие запах кедровой смолы, хвои и горячего камня. До самого горизонта видны сплошные скалистые сопки, обступившие долину Аян-Юряха. Где-то там, далеко внизу, блестит серебром извилистая лента реки. А прямо у нас под ногами, летают по кругу два огромных чёрных стервятника с белыми шеями.
Картина настолько фантастическая, что начинаешь теряться, приходится сосредотачиваться, чтоб оставаться в здравом уме, потому, что мозг настойчиво подаёт сигналы о том, что это всё во сне. На Земле такого не бывает. Но нет, бывает. И вон на соседней сопке появилось стадо оленей. Штук семь, поднимаются цепочкой по крутому склону, следуя за крупным самцом. На вершине одновременно, как строй солдат по команде «Стой! Раз-два», замерли, и повернули морды в нашу сторону. У них чутьё фантастическое. Между нами не меньше километра, и два стада с любопытством изучает друг друга. Стадо оленей, и стадо человеков.
От этой картины у меня сердце зашлось от восторга. Кажется, что олени с нами разговаривают. Они нас не воспринимают как угрозу, им только хочется узнать, отчего это мы не на четырёх ногах ходим, как все нормальные, а только на двух? Больные что-ли? А мы и правда, больные. Не понимаем их вопросов, и ответить не в силах. Для оленей, мы явно ущербные глупые животные, к тому же совершенно бесполезные. И вожак продолжает путь, гордо закинув ветвистые рога на спину. Ну вылитый вождь апачей!
Ну что? В путь! Теперь только спускаться и спускаться вниз, вон к той пологой сопочке, за которой и хоронится от взора, заброшенный прииск Хатыннах. По пути мы болтаем о всякой всячине, а у меня снова в памяти возникли ископаемые дракончики. И только меня эта мысль посетила, как Лось заговорил о том же самом.
Москвич оглашенный.
- Лёха! У дураков мысли сходятся! Я только успел подумать об этом, как ты заговорил!
- Не знаю, вспомнилось чего то. Я об этом с начала пути ещё думал, и размышлял, что может быть эти дракончики и динозавр в Лабынкыре. Помнишь того московского фраера, которого на Адыгалахе встречали прошлым летом?
Как ни помнить. Очень хорошо помню тот день. Точнее это был вечер и ночь, только было это в июне, поэтому солнце не заходило, была белая ночь.
Мы тогда добирались на перекладных до Бастаха, там в эти дни хариуса можно было на спиннинг наловить столько, сколько унесёшь. Но рейсовый автобус ходит только до Адыгалаха, это шестьдесят километров от Кадыкчана на северо-запад, по Колымской трассе. Закупились тогда местным деликатесом, свежим адыгалахским хлебом, и пешком вернулись на трассу, где расположились на пляже реки Адыгалах, у большого завала из плавника. Прямо около опоры моста через реку, что можно было выскочить вовремя на дорогу, если послышится дребезг приближающейся попутной машины.
Развели костёр, заварили полный чайник кофейного напитка «Балтика», который был отменного вкуса, при нереальной дешевизне, и сидим, попиваем ароматный напиток, байки травим. Вдруг послышался шум машины, и мы уже напряглись, чтоб нестись к обочине, дабы не проморгать попутку, но послышался жестяной лязг закрывающейся автомобильной дверцы, и гул удалился в сторону прииска.
Через несколько минут, оборачиваемся на шум приближающихся шагов. Идёт чувак… Я им просто залюбовался! Аккуратные усы и бородка, очки с толстенными линзами, в вязаной шапочке-«пидорке», брезентовом плаще до пят, новеньких кирзовых сапогах, и свитере с высоким «горлом». Ну вылитый турист из телевизора! Гитары только не хватает!
- Здравствуйте товарищи! – Громко, словно тугой на ухо, крикнул басом «турист». – Мне неловко навязываться, не в моих правилах злоупотреблять чужим гостеприимством, но не будете ли вы столь великодушны, чтобы выделить место для путника у вашего очага?
- Ха-ха-ха! - Дружно прыснули мы. – Ты, дядя, видать прямиком с материка к нам забрёл, закона тайги не знаешь! Па́дай, костёр он всегда общий.
- Благодарю покорнейше! Вы невероятно любезны. А о чём же ещё гласит закон тайги?
- Ну, к огню нужно относиться с почтением, как к мудрому старцу. Зажигать только однажды, не давая угаснуть до самого окончания стоянки. А ещё ссать в него нельзя, иначе в следующий раз заеб… замучаешься огонь разводить. И водой нельзя заливать, если есть возможность для него, потухнуть самостоятельно. – Изрёк с серьёзным видом Лёха, надув щёки для важности, и сунул незнакомцу в руки полную кружку горячего эрзац кофе.
- Спасибо, мил человек! Буду постигать с вашей помощью, таёжную науку.
- А ты откуда, мужик? И куда маршрут держишь?
- А я из столицы нашей Родины, из города-Героя Москвы.
- О как!
- Один?
- Пешком? К кому?
- А молодые люди употребляют горькую?
- Ну а чё?
- Хочу предложить вам отметить наше знакомство, чисто символически, в знак благодарности за гостеприимство.
Быстро развязал рюкзак, и извлёк на белый свет бутылку «Столичной» с винтовой крышкой
- Ого! Одобрительно крякнул Лёха.
- Давайте, подставляйте кружки. Меня зовут Павел Петрович, а вас?
- Алексей.
- Андрей. – Встали у костра. Пожали друг другу руки, чокнулись, выпили не закусывая, и опустились каждый на своё место, доставая папиросы из карманов.
Павел Петрович достал из внутреннего кармана футляр и мешочек. Мы с Лосём уставились на него в ожидании, что произойдёт дальше. А дальше, из футляра появилась удивительно красивая курительная трубка, и «турист», широко улыбаясь, наслаждался нашей реакцией, и стал неспешно набивать трубку табаком из кисета. Картина маслом, что называется. Штамп, порождённый киношниками, ожил на наших глазах. Вот он перед нами, живое воплощение представлений интеллигентов о том как должен выглядеть настоящий таёжный волк.
- И вот ещё один таёжный закон. У костра не прикуривают от спичек или зажигалки. – Наставительным тоном предупредил Лось.
- Петрович! А ты вылитый Визбор, только с бородой. – Набрался наглости заметить я.
- А Визбор тоже бороду отращивал одно время. Когда я с ним познакомился, у него была точно такая бородка как сейчас у меня. – Довольно заулыбался «турист», явно решив, что произвёл на нас благоприятное впечатление, и мы прониклись к нему уважением, и он теперь может считать себя ровней с нами.
- Что, Визбора живьём видел?
- Мы дружим с ним… - Погрустнел Петрович. - Не часто видеться удаётся, он же кочует как цыган по всей стране. Но перед отлётом в Магадан, мы провели целую ночь у меня в квартире. Он очень интересуется моими исследованиями. И обещал, что если я хоть что-то найду, там куда еду, то в следующую экспедицию он непременно отправится вместе со мной, если выздоровеет. Боюсь не долго ему осталось…
- Ни чё се, сколько всего сразу вывалил! – Завёлся Лёха, - давай теперь подробнее, ты чё, в натуре учёный?
- Да. Младший научный сотрудник одного из московских НИИ. Я специалист в области радио и электроники.
- Ух ты! Первый раз вижу живого учёного!
- Надеюсь не в последний – засмеялся Петрович.
- А на Колыме то какими судьбами? – Спросил я.
- Вообще-то я тут проездом. Еду на озеро Лабынкыр, в Якутию.
- А хули там делать то? Там вообще рыба не водится, даже утки на воду не садятся. Если рыбу изучать, так это тебе на Тамтор, Барагон, или, лучше всего, на Алысардах. – Затараторил Лось.
- Лёха, заткни фонтан, не матерись, и слушай, что тебе люди говорят. Какая нах рыба! Он же русским языком сказал, что он электронщик, а не ихтиолог.
- Ой-ой-ой… Мона подумать, мона подумать! Собрались тут интеллигенты…
- Так, товарищи, предлагаю усугубить, и тогда я продолжу. – Примирительным тоном произнёс Павел Петрович. И отвинтил пробку «Столичной».
Помолчали с минуту, наблюдая как Петрович, задумчиво уставился в костёр, попыхивая трубкой. Молчание прервал сам рассказчик. Пристально поглядел по очереди каждому из нас в лицо, видимо остался удовлетворён, и пришёл к нелёгкому для себя решению, рассказать всё.
- Вы наверное слышали о Лох-Несском чудовище?
- Конечно! Синкевич по телеку рассказывал.
- Да и в «Труде» писали, и в журнале «Вокруг Света».
- Это хорошо. Значит, мне не придётся долго объяснять. Кстати, в "Комсомолке" тоже роскошная статья была. Ну и как, по вашему, может это быть правдой?
- Ну… Хотелось бы, чтоб было правдой. – Состорожничал я.
- Я думаю, что брехня. Ищут-ищут, ловят-ловят, и даже фотки нормальной нет до сих пор. А снежный человек точно есть!
- Ну пока оставим снежных людей их снежным жёнам, а с Лабынкыром вот какая штука:
В ходе одной из научных работ, мне попался любопытный документ. Это был письменный рапорт командира воздушного судна Полярной авиации Ил-14, в котором он докладывает, что пролетая над озером, экипаж визуально наблюдал на дне водоёма два отверстия в земле правильной круглой формы и одинакового размера. Рядом с ними отчётливо наблюдалось крупное животное, напоминающее тюленя, только размером с аэродромный топливозаправщик с прицепом-танкером. Животное плыло в подводном положении, не всплывая на поверхность.
Командир доложил о происшествии диспетчеру, и запросил разрешения на смену эшелона, и разворота на круг, для уточнения обстановки. Облетев несколько раз озеро на малой высоте, было отмечено, что животное подплыло к одному из провалов, и исчезло в нём.
Этот рапорт послужил толчком для начала моих исследований. Руководство о нём и слышать не желало, мол, у нас и так заказов очередь на год вперёд, а ты со всякой ерундой тут лезешь, да и институт у нас не зоологический. Поэтому, я работал исключительно в свободное от основной работы время.
Озеро Лабынкыр. Якутия. Площадь 60 кв. км., глубины до 80м.
Мне удалось собрать целое досье на это чудовище. Оказалось, что его видели не один и не два раза. Множество вертолётчиков наблюдали зверя с малых высот, и по описаниям, оно очень подходит к одному вымершему виду – плезиозавру. В точности, как шотландская Несси.
Кроме того, местные жители знают о нём очень давно, называют его «лабынкырским чёртом», и стараются обходить озеро стороной. Озеро и вправду адское. Вода в нём не замерзает даже при минус пятидесяти, поэтому велика вероятность того, что дно его сообщается с термальным подземным озером, из которого идёт подпитка горячей водой.
Следы животного, выползающего на берег, очень часто появляются на безжизненных берегах, где на несколько десятков метров от воды не растёт даже трава. Собаки не подходят к воде вообще никогда, и бывали многочисленные случаи исчезновения лаек у промысловиков, охотящихся рядом с озером. Так что, дело за малым. Прийти, увидеть, и задокументировать!
Я для этой цели даже приборчик один спроектировал, и самостоятельно собрал. Вот он. – Петрович достал из рюкзака прямоугольный футляр из жёлтой кожи размером чуть более буханки хлеба.
Надеюсь, он мне поможет, и это будет прорывом для Советской науки!
Мы с Лосём сидели, с отвисшими хлебальниками, в состоянии глубокого потрясения, переваривая услышанное. Было такое чувство, что мы прикоснулись к чему-то таинственному и великому. Не знаю, испытал ли бы я более яркие чувства, если бы сам увидел живого динозавра.
- Да. Вот такие у вас тут дела творятся. А вы не знали? – Искренне обрадовался нашей реакции Петрович.
- Много я чудес слышал, но тако-о-е!!! А-ахренеть! Дома расскажу, не поверят!- Молвил осипшим от волнения голосом Лёха. – Так как же ты добился разрешения на экспедицию?
- А никак! Использую с пользой свой очередной отпуск.
- Ну надо же! За свои деньги, в свой отпуск! Не в Гагры или Пицунду, а на Колыму! Теперь я меня есть веский повод гордиться советской наукой!
- А раньше? Раньше разве не было повода?
- Ну как то всё приелось это, говорят, говорят, а сами несчастный кассетник выпустить не могут. Вон, на западе, чего только нет, и всё для человека. А у нас… Танки, ракеты…
- Любезный друг Алёша! Там это всё делается не для народа, а для капиталистов. Они этими цацками у людей деньги выманивают, те рвут жилы на заводах ради какой-то тряпки, или транзистора, а разве для этого жизнь человеку дана? Нет! Это у нас для народа создаются корабли и самолёты, заводы и фабрики.
А для мещан делают цацки, так разве то люди? Они же только о себе думают! Ничего! Лет через десять, пятнадцать, весь мир нам будет завидовать, так мы заживём. Я не могу всего сказать, но поверьте на слово, наша наука способна перевернуть все представления о быте простого труженика. У нас есть такие открытия! Такие изобретения! Не пришло ещё время. Потерпите немного, и попомните мои слова.
Глянув на часы, наш собеседник удивлённо крякнул:
- Надо же! Уже седьмой час, а ночи то не было!
- Так белые ночи же у нас. Рядом полярный круг. – Улыбнулся я.
- Видимо, мне предстоит ещё не раз удивиться на этой гостеприимной земле.
- Она гостеприимная, это верно. Но она не прощает ошибок новичкам. Будьте осторожны, Павел Петрович. Очень многие не вернулись из тайги, отправившись туда в одиночку, и не обладая, необходимым опытом.
- Благодарю вас, любезный Андрей! Я всегда буду помнить ваши слова.
За всё это время, которое мы провели на берегу Адыгалаха, лишь однажды протарахтел по мосту старенький трактор «Беларусь». А в попутном направлении, не ехал никто вообще. Лишь к полудню, с перевала послышался заунывный вой колонны «Уралов» с прицепами. Нам повезло, и все попрощавшись навсегда, мы расстались с сумасшедшим москвичом, и расселись по машинам.
Мы с Лёхой в головной «Урал», а Петрович в следующий. Через двадцать километров мы спрыгнули на обочину у моста через Бастах, и помахали руками Петровичу, которого увозил в дальний путь якутский грузовик. Только он этого не увидел, потому, что спал беспробудным сном, прислонившись к боковому стеклу кабины.
Продолжение следует...
ДОПОЛНЕНИЕ от 10.04.15.21:23 -
Посетителей: