The Washington Times: Путин, вероятно, покончит с кровавым сирийским конфликтом
По мнению The Washington Times, российская поддержка Асада способна помочь прекратить массовое бегство от войны отчаявшихся сирийцев.
Никто, даже его жена, не примет Владимира Путина за гуманиста. Начатое им российское военное развертывание в Дамаске вряд ли можно объяснить беспокойством за людей, страдающих от жестокостей четырехлетней сирийской гражданской войны. Но в долгосрочной перспективе он вполне может покончить с массовой миграцией сирийцев.
В то время как президент Обама вместе с европейскими лидерами заламывают руки и с тревогой наблюдают за поддержкой, оказываемой Путиным сирийскому президенту Башару Асаду, действия российского лидера могут означать собой перемены, которые покончат с раздором и помогут отчаявшимся сирийцам остаться дома.
В Сирии Путин продемонстрировал решимость и заполнил вакуум, сложившийся вследствие отказа Обамы от лидерства на Ближнем Востоке. Путин не упоминает какие-либо фиктивные "красные линии", и у его решительности будут значительные последствия для всей Европы.
Когда толпы беженцев побежали из Сирии, стремясь найти безопасное место в Европе, Россия демонстративно дистанцировалась от западных держав, предпочтя остаться в стороне от любых международных усилий по поддержке мигрантов или оказания гуманитарной помощи. Путин обвинил Запад в разжигании хаоса, заявив, что кризис был "полностью предсказуем".
Расстояние между Сирией и Россией - менее тысячи миль - половина расстояния между Дамаском и немецкой границей. Тем не менее, Кремль принял лишь горстку беженцев, только двум из них предоставив убежище. Холодная негостеприимность жестока, но Россия особенно опасается принимать мусульман после двух войн в Чечне и многочисленных кровавых терактов, устроенных исламистами. Две недели назад министр обороны Эштон Картер критиковал Россию за ее действия в Сирии, но одновременно признал, что у нее есть "печальный и горький опыт" отношений с исламистами.
Если демография это судьба, то России придется в ближайшие годы противостоять культурному столкновению, так как к середине века в стране может сложиться мусульманское большинство. Очевидно, что Путин не собирается усугублять предстоящие проблемы, принимая еще больше мусульман из Сирии.
Путин смотрит на страдания сирийцев со состраданием, присущим русскому медведю. В этом один из парадоксов нашего времени: он может быть тем человеком, который, исходя из холодно мотивированных расчетов национальной безопасности, способен остановить кровопролитие в Сирии. Это явно находится за пределами понимания "мирного президента" Америки, который остается в стороне и продолжает что-то кудахтать о предполагаемой роли России на брошенном им Ближнем Востоке.