Добро пожаловать, Кашпировский!
На прошлой неделе в уфимской прессе появилась новость, которую некоторые представители журналистского корпуса тут же с юмором окрестили «главным событием последнего времени». Газеты запестрели заголовками: «В Уфу приедет Кашпировский!» С афиш, иллюстрировавших эти публикации, хмурилось знакомое миллионам, но основательно подзабытое лицо. Постарел, постарел. Все-таки четверть века уже прошла с момента последних встреч! Местные острословы принялись хохмить, что, «похоже, у них с Кобзоном один парик на двоих».
Из статей уфимцы узнали, что главный кудесник и маг времен агонии советской эпохи приедет в наш город не с каким-то там гастрольным чесом, а основательно и надолго. Массовые сеансы в одном из уфимских ДК он будет проводить аж три недели. При этом не обошлось без продуманных маркетинговых схем: сообщается, что первую неделю — вход свободный, ну а затем за прикосновение к прекрасному придется платить. Не приходится сомневаться, что отбоя от желающих не будет.
Это «возвращение блудного сына» позднесоветского народа напоминает один сюжет. Как-то раз, в середине «нулевых» годов, один известный продюсер (кто именно — не помню) приехал по каким-то делам в российский регион. На местном застолье его познакомили с невысоким мужчиной средних лет — со смутно знакомым лицом. «Вы не узнаете? Это же Юрий Шатунов!» Продюсер был потрясен: тем, что бывший кумир миллионов того же позднего СССР скромно живет частной жизнью. И тем, что он не спился, не скололся, как сделали многие, кого раздавило бремя славы, а вот он — цветущий, активный, а главное, готовый к новым свершениям.
Собственно, с историей «нового Кашпировского» этот случай роднит не только время действия. Тот продюсер загорелся идеей вернуть Шатунова на большую сцену. Его многие отговаривали, мол, народ давно забыл все эти «Белые розы», у него новые кумиры, прошло миллион лет. Но продюсер не прогадал, потому что оказалось, старая любовь не ржавеет и 10, и 20 лет спустя. Шатунова немедленно вспомнили, возлюбили, и вот он снова на всех концертах и кнопках телевизора (сейчас уже меньше: может, снова ушел в тень, я не слежу). Похоже, примерно то же самое решил проделать Кашпировский (или его «продюсеры»). Они выждали больше времени, ну да какая разница, ведь обнаружилось, что это не имеет никакого значения: хоть 20 лет, хоть 50.
Есть и еще одна забавная деталь. Когда в конце 80-х появился «Ласковый май», значительная часть советского общества плевалась: что это за дурновкусие?! Эти люди не были знакомы с многолетней европейской традицией несложной попсы и «бой-бендов», чьей целевой аудиторией являются старшие школьницы, а значит, о каком-то особом «музыкальном вкусе» не нужно заботиться. Формально советская музыка (и эстрада) насаждала высокие ценности и стандарты, правда, сильно приправленные идеологией. Когда цензура пала, и бешеную популярность получил Юра Шатунов со товарищи, консервативная часть общества долго не могла опомниться. Ну да, и стихи, и музыка были, мягко говоря, непритязательны...
Примерно то же самое произошло в те же годы с Кашпировским со товарищи (вспомним, например, Алана Чумака). Общество, которое объявляло, что насаждает только высокие ценности и прививает хороший вкус, дружно кинулось к телеэкранам заряжать банки с водой. Это даже не «одичание», о котором часто говорили в связи с реалиями девяностых. Это произошло без переходов, мгновенно. Только что и школа, и пресса, и всё остальное учили исключительно высокому, доброму, светлому и вещали про «космические корабли, которые бороздят Большой театр». Считалось, что в СССР самое высококлассное образование, самая высокоразвитая наука и, по-современному говоря, самый высокий средний IQ населения, давно победившего безграмотность. Народ массово смотрел по телевизору не «мыло», а записи спектаклей МХАТа, читал не детективчики, а Достоевского, Фолкнера и «Новый мир». Посмотрите любой советский фильм до 1985 года, и вы увидите споры о физике и лирике. Цензура долго и всерьез добивалась, чтобы из картины «Любовь и голуби» вырезали выражения вроде «Риса-писа» (так героиня Дорошиной обозвала Раису Захаровну — героиню Гурченко). Не могут наши люди так выражаться даже в сибирской глубинке!
И что же произошло? Оказалось, сколько волка культурой и наукой ни корми... Стоило появиться Кашпировскому, как вся страна прильнула к экрану всеми больными местами. Сегодня трудно даже представить, какой масштаб имели подобные приступы массового психоза. Стоило появиться «мыльным операм» и бульварному чтиву, как МХАТ с «Новым миром» дружно полетели в помойку. Где-то здесь заключался большой просчет той лучшей части советских идеологов, которые всерьез думали о «воспитании» масс, а не о сохранении власти или насаждении идеологии.
Нет сомнений, что у Кашпировского в уфимском ДК будут аншлаги: такое не забывается, проверено Юрой Шатуновым. Его «возрождение из пепла» снова показывает нам, что нельзя ахать-охать об «испорченных нравах» или говорить, что настали такие-рассякие времена, и во всем виновата передача Малахова, или «Дом-2», или американские блокбастеры (или кого там еще обвиняют радетели нравственности). Какие бы времена ни были, стоит немного отпустить вожжи, и все побегут поклоняться деревяшке, даже имея в кармане дипломы докторов наук. И тем, кто подумывает о насаждении высоких вкусов, морали и проч., надо выбирать: либо вообще не давать людям сделать «шаг влево — шаг вправо» из строя, либо махнуть рукой на это бесполезное дело.