Башкирские театры, или Сонм в летнюю ночь
Я обожаю уфимские театры с третьего класса школы, когда нас впервые сводили в Театр кукол на представлении про деревянного мальчика, голубовласую девчонку и бородатого злодея. Через 15 минут я сладко спал, так сладко, как никогда не спал дома. Мне снились быстрые облака в виде лисичек и котиков, распятые на стенах театра игрушки, блохастый кудрявый пес и веселые, жизнерадостные пиявки. В антракте попил газировки, съел мороженое, и вторую часть спектакля мне снились айсберги и папа Карло в окружении пингвинов.
В старших классах мы начали ходить в Русский драматический и Театр оперы и балета. В русском снились бородатые студенты, приходящие на экзамены с топором, какие-то медведи с балалайками, девушки, прыгающие с утесов в пучину, разнузданные певички, карты, деньги, два ствола. В оперном — либо бесконечные женские ножки в белом, либо ветер в трубе, завывающий то сопрано, то баском.
Повзрослев, я открыл для себя татарский театр «Нур», где во снах без остановки танцевали и пели на смутно знакомом по маме языке веселые чернобровые девушки и седые мужчины в тюбетейках. Отстукивали каблуками, вокруг них летали бабочки, они срывали цветы и дарили друг другу. Просыпался всегда радостным и каким-то воздушным.
А вот сны в государственном башкирском театре были тяжелыми, темнимы и мрачными. Скачут лошади посреди грозы, кто-то плачет, потом все плачут, небо плачет, река плачет, плачет Мойдодыр, Чебурашка и Ленин. Беспрестанная борьба теней, трагедия персонажей. Я боялся проснуться седым. Правда, один раз приснился и веселый сон, но это я уснул возле гардероба.
Очень неудобно спать в новомодных малых независимых театрах. Выступают они черт-те где, ни тебе мягких кресел с подлокотниками, ни приглушенного света, ни размерности говора профессиональных актеров. Заснешь в таком, и в голове сплошная круговерть из цветных осколков как в калейдоскопе, трубке с цветными стёклышками.
Попав случайно в Москву на пару лет, превосходно выспался в Большом, стоял он тогда на реконструкции, но ребята провели на малую репетиционную площадку. Что это были за сны, вы не представляете — будто среди пыли, опилок, под высоченным потолком, напоминающем звёздное небо, танцуют прекрасные нимфы, цари, Ленин и геи, в то время облюбовавшие скверик перед его входом. Хороший сон с хорошим концом. В хорошем смысле.
Когда-нибудь я высплюсь в Метрополитен-опера, Ла-Скала и в Ковент-Гардене, умиленно похрапывая под сводами, несколько веков копивших вопли возле рампы и бесчисленный топот ножек. И, конечно, в Глобусе, во сне разговаривая с черепами, душа прелестных девушек в черной маске и укрощая слишком уж строптивых тетек по имени Энн Хэтэуэй.
Да, я ведь ни разу не спал в нашем Молодежном. Если мне еще можно туда ходить…