Отчего многих так «раздражает этот чертов феминизм», при том что от его завоеваний вроде равных гражданских прав, равной оплаты за равный труд, декретных отпусков и выплат не откажется в здравом уме сегодня ни одна женщина. Да и мужчина ведь не открестится. Вероятно, потому, что феминизм в его полной, окончательной форме народу просто «не по карману». Призывы к освобождению от гендерных предрассудков в российских реалиях действительно порой выглядят издевательскими.

Это «не по карману», конечно, очень неоднозначное, во многом идущее от головы — все же бытие и сознание порой переплетаются очень замысловато, — но совсем от экономической действительности не отмахнуться.

Просто цифры, пока без гендерных привязок. По данным ФОМ, 46% россиян зарабатывают меньше 20 тыс. руб., еще 22% — от 20 тыс. до 30 тыс. 60% россиян не могут разрешить квартирный вопрос. У каждого третьего (29,2%) ситуация вообще аховая — на него приходится меньше 7 квадратных метров. На каждого другого третьего (29,4%) приходится от 7 до 18 «квадратов». В общем, не те условия, чтобы вести яркую и такую всю независимую жизнь, человек в таких обстоятельствах ищет не свободы, а поддержки (выражаясь грубым экономическим языком, сокращения издержек).

Повторюсь, не все однозначно — многие вырываются из среды, многие живут свободно и самодостаточно, независимо от принадлежности к тому или иному социальному слою. Но многие, особенно многие представительницы так называемого слабого пола, нуждаются в другом, в ком-то «сильном», с кем можно разделить тяготы бытия. Сначала эти «слабые» девушки не могут оторваться от родителей, потому что «ну что у чужих людей углы снимать, переплачивать, да и обеды на одного дороже, то ли дело мамины кулебяки на семерых». Потом любовь нечаянно нагрянет, а раз так, то самое милое дело со своей любовью съехаться (можно даже свадьбу в кредит забабахать). Чего с конфетно-букетными рассусоливать? Непрактично это, право. 

А бывает — все еще часто, — что от чувств так распирает, что уж и юбка не застегивается на четвертом месяце. Тут уж сам Бог велел паспорт штампом разукрасить.

Перспектива получить клеймо матери-одиночки — наверное, все еще самый жуткий кошмар для большинства женщин. Причем кошмар небезосновательный, потому что опять ведь экономика.

Даже если женщина как-то по жизни устроилась, зарабатывает среднестатистические тысяч тридцать (после всех вычетов), уже может позволить себе дешевый Египет раз в год и красивые тряпочки с распродаж, то рождение ребенка тут же переносит ее в реальность, в которой жить придется на 12 тыс. пособия (40% от заработка) и те крохи, что дополнительно пожалует государство (в зависимости от региона от 300 до 2500 на ребенка до полутора лет). А когда ребенку исполнится полтора года, большинство выплат и вовсе прекратится, а в ясли либо не попасть, либо смысла в них из-за постоянных болезней не будет.

Так создаются семьи. Иногда даже счастливые. Тут уж не важно, какие они — ужасно патриархальные или вызывающе прогрессивные, счастливые семьи счастливы одинаково, так классик сказал, если что. Таким семьям одинаково плевать как на феминизм, так на антифеминизм — живут себе люди по своим ролям и радуются. Другое дело — семьи, в которых помидоры уже завяли, а характерами так и не сошлись.

Современный феминизм на эту проблему смотрит так: если в браке не получается установить партнерские отношения, то от деструктивного союза стоит освободиться, причем защищает феминизм теперь не только женщин, не желающих быть кухарками, но и мужчин, которые тоже вольны скинуть с семя ярмо добытчика. Судя по статистике разводов, многим эта философия по душе, по крайнее мере первые браки — эти ошибки молодости — разрушаются так же легко, как и образуются.

И когда все летит к чертям в первый раз, мало кто задумывается даже над материальным. Над тем, что если раньше на семью из трех человек снималась двушка за 20 тыс. с двух зарплат, то теперь маме с ребенком (который наверняка останется с ней) придется снимать однушку за 15 с зарплаты уже одной — своей, кровной. Над тем, что даже если нажито какое-нибудь скромненькое жилье, то при размене оно пойдет прахом, и в лучшем случае каждый получит по комнате в коммуналке. Над тем, что алименты — тоже для большинства женщин не ахти какое подспорье, в среднем на одного ребенка получится 7–8 тыс. руб., на двоих — 10–11. И это если повезет. Но все равно в первый раз кажется, что все это ерунда, главное — свобода и чтоб глаза горели.

Момент истины наступает очень быстро. Свобода оборачивается для женщины кучей новых зависимостей и невозможностей.

Она все так же упахивается на работе, только теперь до зарплаты дотянуть все сложнее. Она все так же дежурит у плиты, только теперь не потому, что малозарабатывающий супруг не может вывести семью в ресторан, а потому, что она уже сама не может позволить себе с детьми поужинать в кафе. Она должна возить детей в сад на автобусе. Она обречена носить тяжелые сумки из магазина. Она вынуждена платить соседке-пенсионерке, потому что ее уволят, если она будет сидеть с детьми на больничных. Она вынуждена платить и плотнику из ЖЭКа, чтоб собрать шкаф, и сисадмину с работы, чтоб переустановить на домашнем компе винду. Либо платить, либо быть с ними ну очень любезной и приятной.

И вот она читает колонки Арины Холиной а-ля «Заработать на равноправие» про то, что «мы живем в мире открытых и бесконечных возможностей», и зеленеет от злобы.

Какие уж тут возможности? Плеча бы сильного и ничего не решать. Плечо, как правило, скоро снова находится. Какое-то время — счастье. Все-таки здорово природа устроила человека, в любых ситуациях, при любой экономической погоде и при любых индексах социального благополучия находятся поводы для всплеска эндорфина — защитная реакция, утешение для безутешных. Кому-то снова везет, бурное счастье переходит в почти покой и взаимопонимание. Не без препирательств на тему разбросанных носков, но в целом так ничего, мило, как в вечернем ситкоме. Ну а у кого-то опять как-то... 

Ведь все-таки не может быть хорошей основой — материальная необходимость друг в друге. Но вряд ли можно придумать что-то прочнее, когда — и «опыт — сын ошибок трудных», и «помотали сопли на кулак».

И уже не манит тогда свободная раскрепощенная жизнь. Уже другие речи, другие вопросы с умудренной такой интонацией: а стоит ли, мол, менять шило на мыло? О, «шило на мыло» — это целая философская категория. Она и про бессмысленность смены партнера (хотя и предполагает такую необходимость), и про тождественность состояний неудачного замужества-сожительства, и беспросветного тяжелого одиночества.

Но самое ужасное, знаете, в чем?

Со временем в проблемных семьях, которые держатся только на взаимной зависимости супругов друг от друга, действительно рождается равенство. Жуткое равенство.

Он бьет, она утешается с безнадежно женатым другом юности, он пьет, она унижает его с похмелья, он хамит, она хамит в ответ, он берет ее силой, она делает аборт, не ставя его в известность. И не только потому, что так заповедано феминизмом, типа «женское тело — ее только дело», вообще традиция эта идет еще с тех времен, когда мужчины были на коне (в смысле задолго до автопрома и до эффективной контрацепции). Про это и Толстой писал, и Мельников-Печерский. А всякие там религиозные проповеди, что так раздражают наших прогрессивных свободных людей, они вообще тут мимо, они вообще ни на что не влияют.

Вот такая вот жизнь. Вот такой феминизм, товарищи.

Марина Ярдаева