«Это связано с потерей перспективы вступления в ЕС»
Бывший вице-председатель Еврокомиссии и комиссар ЕС по вопросам расширения Гюнтер Ферхойген критикует европейскую политику в отношении Турции и говорит о частичной ответственности ЕС за авторитарный курс Эрдогана. Тем не менее, Брюссель должен продолжать переговоры о вступлении Турции в ЕС, считает политик СДПГ.
Cicero: Г-н Ферхойген, ЕС запустил процесс возвращения беженцев в Турцию. Это неизбежный путь, для того чтобы удержать единую Европу?
Гюнтер Ферхойген: Я считаю этот шаг, абстрагируясь от моральных и правовых аспектов, высоко рискованным предприятием — решать проблемы при помощи именно той страны, которую Ангела Меркель ни в коем случае не хочет видеть в качестве члена ЕС. Но то, о чем договорились с Турцией, не решит основную проблему — возрастающее давление на страны ЕС. Тенденции «закрытого менталитета» в ЕС очень велики. Но тем самым ЕС подрывает доверие к себе, мнение о том, что честь человека является ключевым моментом ее политики.
— Должна ли Европа предоставить Турции «правовой бонус» и закрыть глаза на откровенные нарушения?
— Формально переговоры о вступлении Турции в ЕС продолжаются, и они должны быть ускорены как часть миграционного соглашения. Я не считаю это реалистичным, но вне зависимости от этого в отношении кандидата на вступление в ЕС, Турции, действуют такие же правила, что и для всех, кто уже вступил или желает вступить в ЕС. Главное условие — выполнение политических критериев — демократия, верховенство закона, права человека. Скидок не может и не должно быть. Мой опыт показывает, что необходимая демократическая трансформация в стране-кандидате происходит только тогда, когда европейские перспективы являются очевидными. Только таким образом ЕС обладает практическими возможностями воздействия на внутриполитическую обстановку. Но ЕС де факто отступил от этих возможностей, поскольку он не преследует цель вступления Турции. Я считаю, что ситуация с правами человека и проблемы развития демократии в Турции связаны с потерей перспективы вступления в ЕС.
— Турция делает шаги сейчас, в июне — «день платежа» ЕС. Должна последовать отмена виз. Должна ли Европа тоже предпринимать шаги?
— Вопрос в том, может ли ЕС делать шаги. Я всегда считал противоречием вести переговоры о вступлении со страной, которой мы не хотим предоставлять отмену виз. Они должны были быть отменены вообще-то в 2005 году, в начале переговорного процесса. Сегодня это намного сложнее.
— Политические мечты о расширении уже закончились? И не лучше ли будет оставить все как есть, если есть желание спасти проект Европы?
— Я хотел бы, чтобы мы делали необходимые шаги по своему усмотрению, а не из-за внешнего давления. К этому относится и то, что мы должны решить проблему легитимации во имя европейского будущего — как ЕС может стать более демократичным и социально направленным? Мы должны создать интеграционную модель, которая не будет допускать воздействия ЕС в качестве диктата, а предоставит достаточно пространства для национальных и региональных особенностей. Европейское пространство нуждается в обоих аспектах — больше общего и больше различий.
— Нужно ли сейчас концентрироваться на ядре Европы? Как это могло бы выглядеть?
— Концентрация на ядре Европы означала бы, что большая часть проблем останется нерешенной, потому что они касаются не только ядра, но и всех членов. Для меня европейское единство означает не охоту за фантазийным продуктом европейского федерального государства. Я не знаю ни одной европейской страны, которая была бы готова отказаться от собственной государственности ради европейского супер-государства. То есть для меня это значит, что Германия и Франция снова должны вести себя в европейском духе, а мысли о ядре Европы должны остаться там, где им и место — в теории науки о Европе.
— Даже американцы настаивают на сплоченности Европы, потому что им необходим этот партнер в мире. Какую роль может играть Европа, если продолжится процесс разобщения?
— Я слышал и другие мнения в США. И все же считаю правильным, что нам нужно развивать партнерство с американцами на одном уровне, если мы хотим играть глобальную политическую роль. Давайте представим, как будет выглядеть мир в 2050 году. Можно ли всерьез поверить, что отдельное европейское государство в этом мире что-то сможет направлять? Хотелось бы избегать слова «безальтернативный», но на самом деле, европейской интеграции действительно нет разумной альтернативы.
— Вы были комиссаром ЕС по вопросам расширения. Не несете ли Вы ответственность за то, что Европа слишком разрослась? Оглядываясь назад, нет ли сожалений?
— Империи могут разрастаться, а основанная на принципе свободы наднациональная общность — нет. Европейская интеграция — не особенный западный продукт, она с самого начала происходила на континенте. Это причина, по которой наши центрально- и восточно-европейские партнеры и после 1989 года хотели вступить в ЕС. Добровольно. Нам пришлось потрудиться над этим, потому что эти страны считались давно «списанными» в холодной войне. Иногда это чувствуется и сегодня, когда делается вид, будто сегодняшние проблемы ЕС связаны с новыми членами из Восточной и Центральной Европы. Это не так ни в отношении проблем слабого роста, ни в отношении валютных и долговых проблем или высокой безработицы, или растущего неравенства в ЕС. То, что в некоторых молодых демократиях все еще идет процесс брожения, нас не должно удивлять. Популистские движения — не особенность новых стран-членов ЕС.
Но независимо от этого реакция на изменившуюся после 1989 года ситуацию была и для Запада вынужденной необходимостью. Без расширения граница по Одеру-Нейсе или граница с Чехией стали бы взрывоопасными демаркационными линиями, где столкнулись бы благосостояние и бесперспективность. Кризис интеграции в ЕС начался, когда проект европейского углубления по линии двух стран-основательниц ЕС — Франции и Нидерландов — потерпел крах. Это не связано с расширением, а только с внутренней политикой. Тогда она стала козлом отпущения.