«ТОЛЬКО ОН НЕ ВЕРНУЛСЯ ИЗ БОЯ…»
АИААИРА-25
В жизнь каждого из нас война ворвалась по-разному. В тот страшный день 14 августа 1992 года она всех застала врасплох – кого дома, кого на работе, у кого-то семьи были разобщены, ведь родители отправили детей на каникулы к родным в села и другие города Абхазии. В результате многие оказались в самом пекле войны, на оккупированной территории. Прошли годы, но и сегодня трудно вспоминать пережитое. Некоторые черные мгновения той грозовой поры в воспоминаниях сухумчанина Александра А., не пожелавшего назвать свою фамилию. Они ценны тем, что из них мы узнаем о его погибшем на войне друге:
– В тот день мы с ребятами сидели возле дома на лавочке, играли в нарды, шутили, рассказывали анекдоты, смеялись. Было шумно, весело. И, конечно, мы тогда не задумывались о том, кто из нас какой нации. Абхазы, армяне, русские, грузины, мегрелы – все вместе сидели. Жаркий августовский день располагал к отдыху. Позже мы собирались продолжить общение на море. И тут подошли к нам старушки-соседки и говорят: «Вы слышали? Война началась». Эта весть ошеломила нас. Вначале не поверили. Кто-то сказал, может быть, это как в 1989 году – не война, а столкновения, скоро все наладится. Но, увы! Нам сообщили, что грузины уже на сухумском Красном мосту, и абхазские ополченцы пытаются остановить их. В этот момент с нами находился грузин, который приехал из Тбилиси в Сухум отдыхать. Помню, как он переживал: «Что я буду делать? Как я уеду домой?» Он смог выбраться отсюда, но только через две недели.
Первые дни в сухумском районе Маяка было спокойно. Но уже на третий день стали выискивать абхазов. Вскоре появились беженцы. Они пытались попасть на российское судно, чтобы покинуть оккупированную территорию, бывало, сутками сидели в ожидании. Без слез нельзя было на них смотреть. Дети плакали от голода. Каждое утро у нас была задача – найти еду и накормить беженцев. Передвигаться свободно по городу мы не могли, везде подстерегала опасность. Мы с ребятами ходили в российскую воинскую часть, просили у военных хлеб и консервы для беженцев, что-то из еды брали у себя дома. Конечно, этого было недостаточно, на всех не хватало, но хотя бы дети могли утолить голод. Взрослый потерпит, а как ребенку объяснишь, что нет еды? Оккупанты унижали русскоязычное население, вели себя отвратительно, грабили, убивали, кричали: «Грузия для грузин». Все это было пережить непросто.
У нас был друг Миша Гиндиа. В тот день, 14 августа, Миша тоже находился вместе с нами. О таких говорят: душа компании. Балагур, весельчак, меломан, он пользовался большим уважением среди друзей. Он не мыслил своей жизни без них, а они себя без него. Это был высокий, здоровый парень. Если бы врезал один раз, любой бы в асфальт ушел. Но Миша был такой добрый, улыбчивый, он никогда бы никого не обидел. Особенно все любили, когда он играл на электрогитаре. Он классно исполнял тяжелый рок, музыку из репертуара знаменитых рок-групп: «Пинк флоид», «Лед зеппелин», «Блэк саббат». У Миши не было профессионального музыкального образования, он научился всему сам, видно, обладал природным даром. Музыка, безусловно, занимала важное место в его жизни. А мы просто балдели от общения с ним и его игры. Нас очень тепло принимали в семье Миши. Отец (он был из села Кындыга) и мама всегда с улыбкой встречали нас. Супруга тут же начинала накрывать на стол. К тому времени Миша был уже женат, и у него подрастал сынишка с таким же именем, как и у него. Мы с моим братом нередко допоздна оставались в этой замечательной дружной семье. Да и у нас дома Мише всегда были рады мои родители, особенно мама. Она сразу начинала угощать его.
Помню, как мы поразились, увидев Мишу в военной форме, в каске, с оружием. Не знаю, где он это все достал. Он сказал: «Я буду воевать. Уйду к своим. Буду воевать до Победы. Гасить этих гадов надо». Только тогда мы поняли, что он абхаз. А через несколько дней (это было в первые дни войны) по Маяку пронеслась весть: Миша Гиндиа погиб в Эшере. Как позже мы узнали, он выносил с поля боя товарища и подорвался на мине. Его спас, а сам погиб.
Мы часто вспоминаем Мишу. Нам, его друзьям, очень его не хватает. Одно утешает, что он продолжается в своем сыне Мише.
Наш друг Миша Гиндиа нашел свой последний приют в парке Боевой Славы. Бывая в центре Сухума, я всегда подхожу к его могиле, постою, помолчу, а перед глазами – картины того счастливого времени, когда все еще были живы. И сегодня я хочу одного: мирного неба над головой, мира в семье, в обществе. А сохранить все это мы сможем, только если будем едины.
Записала Елена ТЕРЕНИНА