Битва за Халхин-Гол: как Красная армия поставила японцев на место

Бывают в истории предгрозовые времена. Таким было и преддверие Великой отечественной. Вспоминая эти годы, мы обычно спорим об отношениях СССР с Германией, быстром разгроме франко-британской коалиции, обращаемся к трагическим перипетиям советско-финской войны. Естественно, затянувшаяся, с несколькими тяжёлыми поражениями Красной армии на первом этапе, кампания в Финляндии, обращает на себя особое внимание. Но были тогда не менее грозные события, которые имели все шансы пойти по тому же тяжкому, «финскому» пути. Превратиться в ещё одну затяжную войну. А в 1941-м обеспечить СССР еще одного грозного противника.

80 лет назад победой Красной армии закончились боевые действия в Монголии. В отечественную историю они вошли как «бои на Халхин-Голе». 15 сентября 1939 года Япония была вынуждена заключить с Советским Союзом перемирие, признав свое поражение в этом локальном конфликте. Стремительность и внешняя, для незнакомых с ходом боёв, легкость победы, чревата недооценкой итогов этой борьбы. Многим кажется, что такой исход был очевиден. Однако участники тех событий так не считали. Победа не была предрешена. Но она многое предрешила. О деталях данной военной кампании рассказал военный историк, кандидат исторических наук Алексей ИСАЕВ.

– Почему вообще возник конфликт на Халхин-Голе? Зачем японцы спровоцировали РККА?

– Первая причина – проба сил. Японцы не собирались воевать против Советского Союза, они пока только пытались понять его возможности на примере защиты союзника – Монголии. Вторая причина – отсутствие четко определенной границы между Монголией и японским протекторатом Маньчжоу-го. Не было никакой контрольно-следовой полосы со раскрашенными пограничными столбами, была некая виртуальная линия в пустыне, и каждая из сторон считала, что она находится дальше, чем реальная граница. В итоге локальные стычки быстро переросли в довольно серьезный конфликт, который завершился большим воздушно-наземным сражением.

– Почему Москва отстранила от ведения боевых действий Николая Фекленко, командира 57-го особого стрелкового корпуса, размещенного на территории Монголии?

– Фекленко оказался неэнергичным командиром. К тому же он фактически не обладал информацией о том, что происходит на линии соприкосновения войск. Он просто не подходил для этой должности. Но окончательно это определилось уже с приездом Жукова.

– Именно на этой войне взошла звезда будущего “маршала Победы”. Почему остановились на его кандидатуре? И кому принадлежит план разгрома японцев – ему или начальнику его штаба комбригу Михаилу Богданову?

– То, что остановились на его кандидатуре, действительно, выглядит странно. Человек всю жизнь служил на другом театре военных действий, кроме того был кавалеристом, хотя к 30-м годам уже очень многое решали моторы. Но во время службы в инспекции кавалерии он завоевал личное доверие маршала Буденного. И Семен Михайлович рекомендовал Жукова как человека достаточно честного, чтобы докладывать все как есть.

– Но ведь его поначалу отправили в Монголию просто проверяющим.

– Да, с самого начала в его командировочном удостоверении было написано, что Жуков направляется в Монголию с целью разобраться в причинах неудовлетворительного управления войсками 57-го корпуса.

– А кто реально руководил боевыми действиями? Жуков или командующий 1-й Отдельной армией командарм 2-го ранга Григорий Штерн, который был выше званием и должностью и командовал 1-й армейской (фронтовой) группой?

– Я считаю, что инициатива в руководстве принадлежала Жукову: он еще в середине июля 1939 года предпринял определенные меры, которые обозначили контуры будущего плана. То есть, он выработал их с самого начала и яростно отстаивал перед начальником Генерального штаба РККА Борисом Шапошниковым. Эти меры заключались, в том числе, в отводе войск с восточного берега реки Халхин-Гол – чужой план человек так защищать не будет. То есть у Жукова с самого начала была некая идея, которую он стремился реализовать.

А заслуга Штерна, который находился в штабе уровнем выше, в том, что он сделал почти невозможное – организовал снабжение крупной группировки, находящейся на расстоянии в 650 километров, силами 4000 автомобилей доставляя через пустыню живую силу, боеприпасы, продовольствие, запчасти, медикаменты. Эту заслугу нельзя недооценивать – без этого Жуков не смог бы себя проявить.

Но если мы посмотрим документы, приходившие от Штерна в Москву, Шапошникову, то увидим, что Штерн, сообщая в Генштаб детали жуковского плана, был согласен с ним. Так что, говоря о боях на Халхин-Голе, нельзя все сводить к роли Жукова, но нельзя и забывать, что именно он принял ключевые решения, приведшие к разгрому японцев.

– Баин-Цаганское сражение (2 – 5 июля 1939 года) – первое крупное танковое сражение Красной армии, окончившееся ее победой – началось с того, что Жуков без разведки и пехотного сопровождения бросил в бой 11-ю танковую бригаду Михаила Яковлева, которая понесла серьезные потери. Насколько это было оправдано?

– Я считаю, что действия Жукова были оправданы. Баин-Цаганское сражение началось с того, что японцы сбили фланговый заслон монгол и стали заходить в тыл советским войскам, переправившись на восточный берег реки Халхин-Гол у горы Баин-Цаган. Нужны были немедленные меры. Жуков понимал, что счет идет не о днях и даже не о часах – о минутах: японской пехоте оставалось до переправ через Халхин-Гол и выхода в тыл советским войскам всего несколько километров. Если бы Жуков потратил время на ожидание пехоты, это имело бы катастрофические последствия. Нужно было как можно быстрее заставить японцев перейти к обороне. Сделать это можно было только одним способом – танковой атакой.

Однако следует признать, что Жуков не ожидал от японцев столь эффективной противотанковой обороны и того, что советские танки окажутся настолько уязвимы. Он исходил из того, что японцы всего несколько часов назад начали операцию, еще не выкопали окопы полного профиля и у них нет подготовленной обороны. На самом же деле у японцев оказалось достаточно средств, чтобы бить советские танки с тонкой броней. По японской версии событий, все дело было в бутылках с зажигательной смесью, оказавшихся сверхэффективными – японцы приготовили их заранее, опираясь на опыт войны в Испании.

– То есть, они жгли советские танки не пушками, а коктейлем Молотова?

– Да. А людей, которые с огромным риском приближались к танку и бросали ему на трансмиссионное отделение бутылку, японцы называли «живыми пулями». Один из эпизодов этого боя – отражение атаки на 26-й пехотный японский полк. Донесение этого полка приводит в своей книге «Номонган» американский историк Элвин Кукс. В нем как раз говорится, что полк отбился именно бутылками с зажигательной смесью. Причем, поначалу японские пехотинцы в растерянности бросали их, не успевая зажечь запал. Но, попадая на разогретые двигатели, бутылки сами вспыхивали, и танки горели.

А еще советские танкисты стреляли по японским позициям, в основном, из пушек и мало использовали пулеметы. Этот серьезный промах наши танкисты допускали не раз: например, в Чечне, в 90-е, они редко использовали пулеметы по пехотным целям, чем облегчали противнику возможность поражать наши танки. Примерно то же самое было и на Халхин-Голе.

Поэтому, с одной стороны, Жуков действовал правильно, а с другой, недооценил противотанковую оборону японцев. Для него было серьезным ударом, что в атаке на еще не закрепившегося противника потери оказались так высоки. А что будет, если враг закрепится? Это заставило его задуматься о правильном использовании бронетехники, что позволило в дальнейшем по возможности избегать высоких потерь, в том числе и в Великую Отечественную войну.

– Стали сопровождать танки мотострелками?

– Не только мотострелками, здесь атакующая пехота задачу не решала – ее японцы могли прижать минометным и пулеметами огнем. Противотанковую оборону можно было подавить только артиллерией. Но несовершенство тогдашней советской танковой бригады заключалось в том, что у нее не было своей артиллерии, которая сопровождала бы свои танки огнем, не позволяя «бутылочникам» к ним подбираться.

– В этой войне в воздушных боях сходилось до 300 самолетов. Такого не было даже во время Великой Отечественной. Что помогло нашим летчикам завоевать господство в воздухе?

– Здесь надо вспомнить командующего авиацией 1-й армейской группы Якова Смушкевича, который впоследствии был репрессирован. У японцев к тому времени был уже большой опыт войны в Китае и для советских летчиков, которые в большинстве своем не имели опыта воздушных боев, они были очень опасным противником. Поначалу японцы и побеждали, причем с большим перевесом. Пока Смушкевич не привез с собой группу летчиков – участников боев в Испании. Эти пилоты, передавая свой опыт молодым и сами участвуя в боях, сумели добиться если не господства, то серьезного преимущества в небе. Это воодушевило и наземные войска.

К примеру, те же аэростаты, которые японцы с успехом применяли в Китае для корректировки огня своей артиллерии, на Халхин-Голе тут же сбивали советские летчики. Японцев это сильно деморализовывало.

– Но японцы показали себя фанатичным противником, который сражается до последнего солдата. Что противопоставило этому советское командование?

– Технику. Заслуга Халхин-Гола в массированном и грамотном использовании сильных сторон Красной армии – артиллерии и танков. Они стали главными игроками в этой кампании. После Баин-Цагана было еще одно японское наступление в обход советско-монгольских позиций. Но оно тоже провалилось. Безрезультатно закончилось для императорской армии и массированное наступление 23-25 июля, которое поддерживала артиллерия, собранная японцами по всей метрополии. И провалилось оно, в том числе, благодаря нашей сильной артиллерийской группировке, которая и по техническим свойствам была японцам не по зубам – стреляла дальше, чем они могли достать. Именно грамотное использование артиллерии и танков для обходов, позволило победить японцев, которые хоть и имели боевой дух самураев, но против железа не устояли.

– В конце августа советско-монгольские войска окружили части 6-й японскую армию. Почему их не попытались деблокировать, развернув более широкие действия? Японцам была не нужна большая война?

– Они пытались деблокировать окруженных теми частями, которые не попали в котел. Нельзя сказать, что они бросили своих товарищей, но они слишком сильно увязли в войне с Китаем. На тот момент у Квантунской армии, которая по величине была равна советскому фронту или немецкой группе армий, просто не было свободных резервов. Кроме того, сработал фактор большого театра военных действий. Японцы физически не могли быстро перебросить войска с юга на север. Но в отличие от 6-й армии Паулюса, японцы просидели в котле недолго. Их довольно быстро смяли и раздавили. При этом советские войска не заходили на ту территорию, которую японцы считали своей. Если бы Красная армия пошла дальше, конфликт бы, несомненно, продолжился. А так, потерпев поражение, японцы пошли на сворачивание инцидента и переговоры.

– А как все это повлияло на ход действий Страны восходящего солнца во время Второй мировой войны?

– Халхин-Гол показал, что Красная армия гораздо сильнее, чем была Русская императорская армия в 1904-1905 годах. Но нельзя сказать, что Халхин-Гол заставил Токио полностью отказаться от планов экспансии на советский Дальний Восток. Как известно, в 1941 году существовал план «Кантокуэн» – о наступлении на советское Приморье. Он не реализовался только потому, что события на советско-германском фронте этому не благоприятствовали. Японцы увидели, что немецкий блицкриг буксует, особенно под Москвой. Отменили свой план, а потом сменили и весь вектор своей стратегии: началась война на Тихом океане. Говорить, что последствия событий на Халхин-Голе сказывались вплоть до 1945 года – явное преувеличение.

Однако Халхин-Гол действительно показал, что Красная армия – сильный противник, что это не Русская императорская армия. Так что повторить опыт Мукдена (самое масштабное и кровопролитное сражение Русско-японской войны – прим.ред.), как попытались японцы в июле 1939 года, больше не получится.

– Почему же действия РККА ходе Советско-финской войны 1939/40 годов не были столь успешны?

– На мой взгляд, здесь всё дело в личности Жукова, который предотвратил катастрофическое развитие событий на Баин-Цагане. Возможно, будь на его месте другой человек, например, Фекленко, войска попали бы в котел аналогичным тому, что был под Суомуссалми (сражение с 7 декабря 1939 года по 8 января 1940 года, в ходе которого 163-я и 44-я стрелковые дивизии были окружены и разбиты, а план советского командования разрезать Финляндию на две части, потерпел фиаско – прим. ред.). И тогда мы читали бы в учебниках про «неодолимую силу обстоятельств, большие расстояния, пески, жару, незнакомый театр военных действий, недавно сформированные дивизии» – все это, мол, не позволило помочь окруженным советско-монгольским войскам. То есть, было бы множество оправданий свершившейся катастрофы. Советские войска прошли на волосок от этого именно благодаря Жукову, который молниеносно отреагировал на ситуацию.

Кстати, немалую роль в принятии им этого решения сыграл генерал Иван Афонин – фигура весьма спорная. Во время Великой Отечественной войны он, командуя 18-м гвардейским корпусом, позволял себе рукоприкладство по отношению к подчиненным и даже самочинные расстрелы. Но в Баин-Цаганском сражении Афонин, который был тогда военным советником у монголов, не растерялся и оперативно доложил Жукову складывающуюся обстановку.

Если бы Жуков не бросил тогда в бой танки и броневики, получили бы мы “Суомуссалми” – атаковать уже закрепившихся японцев было бы столь же бесполезно, как в 1939-40-м годах штурмовать финские позиции, пытаясь деблокировать злосчастную 44-ю стрелковую дивизию. Кроме того, нельзя забывать, что Советско-финская война проходила в гораздо худших погодных условиях, и советская авиация играла в ней куда меньшую роль, чем на Халхин-Голе.

В материале использованы фото: historyrussia.org и waralbum.ru

Читайте также: 22 июня: позорный провал нашей армии или все же нет? Историк Алексей Исаев отвечает на главные мифы о первом дне войны