Под лозунгом военного джихада: Среднеазиатское восстание 1916 года

В Киргизии отметят 105-летие Среднеазиатского восстания. На странице истории этой убогой страны давно выгравированы имена «потерпевших» и «карателей», но замалчиваются имена провокаторов и подстрекателей, разыгравших летом 1916 года в Туркестане исламскую карту,..

В текущем году в Киргизии отметят 105-летие Среднеазиатского восстания – одной из самых трагических, а потому и самых политизированных страниц истории этой страны. На ней давно выгравированы имена «потерпевших» и «карателей», но по-прежнему замалчиваются имена провокаторов и подстрекателей, разыгравших летом 1916 года в Туркестане под звуки раздававшейся под Ковелем канонады Первой мировой войны исламскую карту, приведшую к десяткам тысяч человеческих жертв. Джихад. Made in Germany Спустя три месяца после начала Первой мировой лидеры кайзеровской Германии заслушали «Меморандум о революциях на исламских территориях наших врагов», в котором его автор немецкий востоковед и дипломат Макс фон Оппенгейм изложил принципы использования взрывной силы джихада («священной войны против неверных») для дестабилизации обстановки в мусульманских колониальных владениях противников – на российском Кавказе и в Средней Азии, в британской Индии и во французской Северной Африке. Определяющую роль в осуществлении предложенного плана должна была сыграть Османская империя, о заложении основ внешнеполитического союза с которой германский император Вильгельм II позаботился еще в 1898 году, провозгласив себя у гробницы знаменитого борца с крестоносцами Салах ад-Дина защитником 300 миллионов мусульман и нанеся визит официальному Стамбулу. Однако втянуть Османскую империю в Первую мировую дешевым подхалимажем едва ли удалось бы. «Союзничество» стоило Германии не только нарушающих международное право обещаний, но и «круглой» суммы, часть которой – 5 миллионов турецких лир золотом – поступила на счет Турции 26 октября 1914 года, за три дня до отдания османской морской эскадре приказа атаковать без объявления войны российские военно-морские объекты в Черном море. Несмотря на факт преднамеренной провокации, направленной на развязывание войны с Россией и ее союзниками, османское правительство обвинило в вероломстве российскую сторону, представив эту вопиющую ложь в качестве «морального» основания для объявления странам Антанты «величайшего джихада». Выступая в его авангарде, Турция обещала своим единоверцам «поставить конец всем нападениям и вмешательствам, задевающим честь халифата и права султаната». По мнению современных исследователей, провозглашение джихада было продуктом немецкого стратегического мышления и частью политического инструментария Османского государства. Однако использовали они его с разными целями и ожиданиями. Первые намеревались с помощью него отвлечь военные ресурсы стран Антанты с европейских фронтов или по крайней мере помешать переброске колониальных войск в Европу. Для вторых он являлся инструментом сплочения шиитских арабов Ирака и противодействия российской агитации среди курдских племен. Кроме того, даже в начале XX века турецкие панисламисты не теряли надежды на свержение европейского владычества и создание единого мусульманского мира под властью турецкого халифата. Официальное оформление участия Турции в Первой мировой войне как джихада завершилось утверждением 23 ноября 1914 года султаном Мехмедом V, носившим также титул халифа, двух фетв, подписанных высшей духовной инстанцией в суннитском мире Шейх-уль-Исламом. Предназначаясь исключительно мусульманским подданным России, Франции и Великобритании, фетвы призывали их противостоять своим угнетателям, и квалифицировали вступление в борьбу против исламского (Османского) государства как тяжкий грех, который повлечет за собой самое суровое наказание в мире для любого мусульманина, сделавшего это. Пытаясь обосновать избирательный характер объявленного джихада (к категории «неверных» относились в том числе и исповедующие протестантизм немцы), турецкий религиозный деятель Салих Шариф ат-Туниси опубликовал (переведенный в феврале 1915 года на немецкий язык) меморандум Haqiqat Al-Dschihad («Правда о джихаде»), в котором разъяснялось, что при провозглашении «антиколониального джихада» единоверцы должны видеть, что германский кайзер, неоднократно заявлявший о том, что он является сторонником целостности Османской империи и защитником ислама, держит свои обещания. Переведенные на языки тюркских народов России такого рода заявления активно тиражировались в виде листовок, стремительно разлетавшихся по среднеазиатским базарам, мечетям и религиозным учебным заведениям, где уже трудилась немецкая и турецкая агентура, заботившаяся о том, чтобы слово халифа достигало своего адресата. «Дранг нах Остен» К началу XX столетия на территории Русского Туркестана германскими и турецкими «предпринимателями», «торговцами», «путешественниками», «миссионерами», «врачами» и «учителями» была создана самая благодатная почва для распространения антирусских настроений и не единожды отработаны механизмы приведения в действие взрывного устройства под названием «джихад». В качестве классического примера можно привести Андижанское восстание 1898 года, когда толпа численностью около 2 тыс. человек, возбужденная лозунгами священной войны с «неверными», внезапно ворвалась в лагерный барак местного русского батальона, убив 22 спавших солдата и 18 ранив. Этому событию предшествовало появление в городе Андижане некого Абду-Джалиля, привезшего с собой из Константинополя якобы «волос из бороды пророка Магомеда», а за пять дней до нападения передавшего местному ишану «от самого турецкого султана» грамоту, халат, золотое кольцо и зеленое знамя, под которым тому надлежало объявить газават[1] против русских[2]. Свой путь из Турции в город Андижан Абду-Джалиль проложил через Индию, а затем города Китайского Туркестана – Яркенд, Хотан, Кашгар и Кульджу, где чуть позже, в начале XX века был создан один из самых крупных на территории Центральной Азии панисламистских центров (второй располагался на территории Афганистана), руководство которым осуществлялось из Берлина полковником фон Хафтеном, рука об руку работавшим со своими турецкими «коллегами». Именно из Синьцзяна, гласят архивные документы, распространялись прокламации, гласившие о «слабости России и непобедимости Германии», и именно там германский империализм и его союзник панисламизм рассчитывали создать «прочную базу для политическо-диверсионной работы» в Русском Туркестане и Британской Индии. К началу 1915 года немецкие разведцентры, в которых трудились 1100 штатных сотрудников, а также сеть осведомителей, агитаторов и провокаторов, представленных завербованными местными исламскими авторитетами, исполнявшими «хадж» манапами, баями и беками[3], а также немецкими колонистами, широким фронтом охватили южные границы Русского Туркестана и оплели его внутренние области. Согласно циркулярному обращению отдела печати при германском МИД к посольским и консульским работникам в нейтральных государствах, они были призваны «заниматься организацией пропаганды в государствах, воюющих с Германской коалицией», которая заключалась в «возбуждении социального движения, связанных с последним забастовок, революционных вспышек, сепаратизма составных частей государства и гражданской войны». Способы распространения немецко-турецкой пропаганды не отличались оригинальностью. Ими, как правило, служили переведенные на туземные языки листовки и личные беседы в застенках мечетей и медресе (к 1916 году количество конфессиональных школ на территории Туркестанского генерал-губернаторства достигло беспрецедентной цифры – 7949). Её влияние на массовое сознание коренного населения Средней Азии было достаточно велико: об этом можно судить по многочисленным агентурным донесениям в Туркестанское районное охранное отделение, одно из которых, от 11 декабря 1914 года, гласило: «Мусульмане смотрят на Германию как на свою освободительницу, и весь интерес войны сосредоточен на ней, потому что знают, если победит Германия, то Турции и всем другим мусульманским государствам будет хорошо. Имя Вильгельм известно даже самым темным и захудалым беднякам; все мусульмане на него молятся, потому что среди них кто-то вселил убеждения, что Вильгельм всю эту войну начал из-за мусульман, которых он хочет слить в одно могущественное государство». Желая поддержать своих «покровителей», в начале 1916 года туркестанцами даже была собрана внушительная денежная сумма «в пользу раненых турецкой армии». Вместе с тем высказывались надежды на выступление против России в поддержку Турции Афганистана и возможное в этом случае изгнание из Туркестанского края русских. Также в народе распространялся слух об успехах турецкой армии, в то время как та терпела поражения. Под белыми исламскими флагами В начале 1916 года русские войска нанесли турецкой армии невосполнимый ущерб, овладев городами Эрзерумом, Трапезундом, Эрзинджаном и Мушем. В то время как русские сражались на Восточном фронте, немцы не могли перебросить все свои войска на Запад. В результате генеральная цель кайзеровской Германии – полное поражение к концу 1915 года одного из противников и вывод его из войны – не была достигнута. Пришло время реализации альтернативного плана. Издание 25 июня 1916 года указа царского правительства о привлечении на время войны мужского населения Туркестана, Сибири, Казахстана и Поволжья к работам по строительству оборонительных сооружений и созданию военной инфраструктуры в районах дислокации подразделений армии Российской империи, пришедшегося, ко всему прочему, на священный месяц Рамазан, стало самым удачным моментом для германской агентуры. Русский Туркестан, наэлектризованный током панисламизма и русофобии, вызванных, безусловно, не только внешней агитационной деятельностью, но и целым комплексом внутренних социально-экономических проблем, был готов превратиться в место кровавой бойни. Примечательно, что о ее подготовке, согласно архивным документам, было известно задолго до объявления трудовой мобилизации. В докладной записке от 12 марта 1916 года в Департамент духовных дел МВД редактор издававшегося в Париже журнала «Мусульманин» Магометбек Хаджетлаше рекомендовал властям «особенно серьезное внимание обратить на народы Средней Азии, Туркестана, Ферганы, откуда и нужно ожидать начала грандиозных событий». Вспыхнув 4 июля 1916 года в городе Ходженте под речи исламских проповедников, обещавших всем, кто последует Высочайшему повелению, «сделаться кяфыром (неверным)», к началу августа Среднеазиатское восстание охватило весь Русский Туркестан. В телеграмме военному министру Д.С. Шувалову генерал-губернатор Туркестанского края А.Н. Куропаткин докладывал: «…во время великой войны киргизское население подготовлялось [к] восстанию германскими офицерами, проникшими [в] Афганистан и Кашгар. Влияние фанатично настроенных мулл, живущих среди киргизов, тоже несомненно. Преувеличенные слухи [о] победах наших врагов и слабость военной охраны в Семиречье обещали вожакам возможность легкой победы; обезоружение [в] прошлом году русского населения Семиречья [с] целью отправить 7500 берданок [в] армию давало надежду киргизам быстро свести кровавые счеты [с] пришельцами, севшими [на] их земли. Надежды эти частью оправдались». Яна Шелестова Сноски/Примечания [1] Газават – то же, что и военный джихад, вооруженная борьба с неверными. [2] Русскими называли представителей православного населения Туркестанского генерал-губернаторства. [3] Манапы, баи и беки – привилегированное сословие у киргизов.