В Архангельском театре драмы представили шестую премьеру сезона «Карамазовы. Мытарь»

Сама история постановки развивалась будто по сценарию Достоевского — долго, с преградами и терзаниями, была отодвинута на год пандемией, но пятилетние «мытарства» режиссера Архангельского драматического театра Алексея Ермилышева обрели свою законченную форму в спектакле «Карамазовы. Мытарь» по роману Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» — в двух действиях с антрактом. Премьера состоялась в Архангельском драматическом театре 7 и 8 мая. Следующий показ 5 июня.



Возможно, из названия спектакля убрано слово «братья», потому что здесь главным героем стал только один из них Дмитрий Карамазов (роль исполняет Дмитрий Беляков), старший.

Спектакль густонаселенный, сцены меняются как заставки к сериалу под музыку. Все герои постановки поправляют прическу, костюм, будто бы смотрясь в зеркало; они танцуют с венскими стульями; берут в руки пестики и ступы, сосредоточенно толкут в них что-то.

Само действие выстроено как расследование убийства Фёдора Карамазова со следственным экспериментом.

Алексей Ермилышев не менял текст романа, а как говорит сам «нелинейно смонтировал» реплики, которые относятся к линии Дмитрия Карамазова.



За сценографию отвечает главный режиссер театра Андрей Тимошенко. Она лаконичная — в центре сцены стоит конструкция, образующая крест. Это и стол, и повозка, и место подсудимого на суде.



Во время суда над Дмитрием Карамазовым в лучах света оказываются те, кто дает показания. Только здесь Алексей Карамазов — до этого все время безмолвный — говорит, припоминая детали, которые могли бы спасти брата от суда людского. Но, как известно, у Достоевского «все за всех виноваты», и Дмитрий Карамазов не пользуется спасительными фразами, которые ему то и дело подбрасывают.

Уход из жизни настоящего убийцы Федора Павловича — лакея Смердякова — показан мистически. Он стоит на одном из помостов, сверху спускается петля, свет меркнет. Смердяков отправляется явно не в лучший мир.

Нельзя сказать, в каком году точно происходит действие спектакля, так что определить можно только то, что это XIX век. Костюмы Ирины Титоренко неброские, скорее темных оттенков, но вместе с этим ярким красным платьем выделяется Грушенька (Мария Беднарчик).

 — Я взял очень светскую историю — выяснение всех обстоятельств судебного дела. В романе много богословских высказываний и персонажей — монахи, иеромонахи, схимники, старцы. Но в спектакле они почти все лишены слова. В фокусе — расследование убийства и то, как Дмитрий принимает на себя кару: «Я не виноват, я не убивал отца. Но я должен пострадать. Потому что все мы за всех виноваты». Мысль, что все мы за всех виноваты и все мы должны держать ответ, впервые я услышал именно у Фёдора Михайловича в «Братьях Карамазовых». Это такая наша русская черта. Только в православии русском есть это, что мы все как-то связаны, все друг за друга ответственны, — говорит режиссёр постановки Алексей Ермилышев.

Фото: Екатерина Чащина