Почему тема экстремального урбанизма важна для Петербурга

Второй год подряд университет ИТМО организует Форум пространственного развития, где специалисты со всего мира собираются, чтобы обсудить будущее мегаполисов. Тема форума этого года — экстремальный урбанизм. О том, что это такое и почему важно для Петербурга, "ДП" рассказал ректор университета ИТМО Владимир Васильев. Вы второй год подряд организуете в Петербурге урбанистический форум. Как у вас возникло желание этим заниматься? — Мы, кстати, не стали называть его урбанистическим, слишком часто это слово используют. В прошлом году по предложению губернатора Георгия Полтавченко он назывался "Гармония многогранности". Идея достаточно простая. Наш университет всегда смотрит не только на образовательную, научную и инновационную деятельность, но также на те области рынка, где ожидается прорыв. И мы видим, что один из достаточно быстро развивающихся рынков как раз связан с городом, мегаполисом. Компетенция нашего университета связана с инновационными технологиями, мы работаем с большими данными, и это может очень интересно применяться в урбанистике. Так что для нас организация такого форума — достаточно естественный шаг. Надо смотреть не только на сохранение исторического центра, но и на то, как город будет дальше жить и развиваться. Нам это небезразлично как жителям, поэтому хотелось бы взять лучшие практики, которые были отработаны в мире. В пример можно брать много городов: Лондон, Барселону, Сингапур. Для того чтобы обменяться такими практиками, собрать и власть, и жителей, и академические сообщества, и девелоперские компании, мы и организовали форум. Темой этого года вы выбрали экстремальность, экстремальный урбанизм. Что имеется в виду? — Под экстремальным урбанизмом понимается разноплановость. Прежде всего в голову приходят достаточно простые вещи, например, то, что связано с нашим городом, — наводнения. Если говорить о других городах, то где–то экология не очень хорошая, возьмем пожары на Филиппинах. Это первый слой. Второй слой — это моногорода, те, которые изолированно живут сами по себе. Это экстремальный урбанизм, безусловно. Третье — это сохранение исторических и культурных, духовных, нравственных начал, которые были заложены в городах. Как сочетать развитие с тем, что было заложено при строительстве города, легко понять на примере Петербурга. То, что город разрастается такими темпами и что вокруг появляются довольно безликие районы, — тоже экстремальные условия? — Да, это тоже экстремальные условия. Давайте, например, возьмем Москву. Москва, как вы знаете, потеряла дворы. То, что меняется со временем и что мы начинаем терять, — это экстремальный урбанизм. Пробки и все транспортные коллапсы — это тоже связано с экстремальным урбанизмом. Ведь места, где человек живет и работает, должны быть всегда очень близко. Транспортные плечи должны быть очень короткие. Экстремальный урбанизм — это и решение проблем с утилизацией отходов. Мы хотим создавать город, в котором было бы комфортно проживать, в котором человек развивался бы как социальное существо. А не только тратил бы свое время, свою жизнь и свое предназначение на потребление тех или иных услуг, не думая о будущем, вечном, о тех ценностях, которые нужно сохранять и передавать. Это все тоже экстремальный урбанизм. У нас есть и союзники, и противники, на таких площадках выслушиваются различные мнения, аргументы. Для этого такие площадки и создаются. Вы несколько лет назад в университете открыли кафедру урбанистики. Почему вы решились на это и чему на этой кафедре учатся? — Как я говорил, развитие мегаполисов сейчас в центре внимания не только нашей страны и нашего города. Мы пришли из сферы наших основных компетенций. Архитектура и строительство сейчас моделируются в компьютерном виде. Прежде всего наш подход связан с технологией "умного города". Это управление городом, это предсказание, развитие. Вместе с тем мы стали заходить в те области, в которых мы никогда не являлись специалистами. Например, организация дворовых пространств, использование так называемого серого пояса. При этом мы не замыкаемся в стенах нашего университета. Мы привлекаем не только отечественных, но и зарубежных коллег: из Академии Штиглица, Миланского университета, из Барселоны. И это не просто преподаватели, а люди, которые проводят конкретные работы, связанные с городом. Мы хотим не только создать современное понимание урбанистики, а взять самое лучшее. Насколько город открыт к практическому применению знаний? Есть ли уже конкретные проекты? Ведь сейчас мы далеки от понятия smart city. — Я могу привести в пример проект, связанный с развитием Кронштадта. Мы не просто что–то нарисовали, мы произвели опрос жителей, власти, бизнеса и после такого сканирования различных мнений создали сценарий развития Кронштадта. Он просчитан экономически, есть некоторые архитектурные решения — этот проект мы презентовали в 2015 году. Другой масштабный проект, который мы делали 2 года, — исследование качества жилья, которое строится. Там было достаточно много параметров: расстояние до центра, как организована дворовая площадка, инфраструктура вокруг, удовлетворенность теми или иными услугами, которые предоставляются жителям. Мы сделали эту карту по новостройкам и просмотрели районы, в которых проживает 600 тыс. людей. Третий проект — это исследование серого пояса, в районе Обводного канала. Проект презентован нашими магистрантами губернатору летом этого года. Кроме того, мы уже почти выиграли конкурс, связанный со световым дизайном, с городским освещением. Как известно, светового мусора достаточно много и в Петербурге. В нашем городе день не такой длительный, как в Центральной полосе, поэтому понятие света важно. Сейчас мы приступаем к разработке конкретных концепций по 15 районам. Сейчас мы закончили моделирование стадиона на Крестовском: что надо делать, чтобы не было давки, когда матч закончится. За систему общественного транспорта рискнете когда–нибудь взяться? — Мы не то что рискнем, мы уже достаточно много работ проводим, и нам очень хочется сделать нормальную транспортную интеллектуальную систему. И для этого у нас все компетенции есть. Насколько город готов взаимодействовать? — Частично готов. Недавно мы пускали два автобуса по Васильевскому острову с возможностью оплаты билетов через смартфоны, через любые гаджеты. У нас есть пилотные зоны во Фрунзенском районе, мы делали телекоммуникационную систему для подвижного транспорта, в основном, конечно, это тоже связано с общественным транспортом. Мы просчитали, как это все дело организовать. Сейчас проходит конкурс на Wi–fi в метро. В Москве есть, а у нас нет. Надо заниматься моделированием и прогнозами по тому, что будет в будущем. Например, мы знаем, что через некоторое время должны появиться беспилотные автомобили. Конечно, сейчас с учетом экономической ситуации в нашей стране системного решения город позволить себе не может, но мы готовы его предложить. По вашим личным ощущениям, какие главные проблемы Петербурга на сегодня? — Наши основные исторические артерии очень серьезно загружены. Решение достаточно простое — только переход на общественный транспорт. Количество машин по сравнению с Советским Союзом выросло в 10 раз. При этом количество людей, которые за единицу времени пересекают Невский проспект, одно и то же, несмотря на то что машин кажется много. В Советском Союзе машин не было, ходили троллейбусы, автобусы, перевозили точно такое же количество людей, было более или менее свободно. Поэтому взаимодействие общественного транспорта и личного, этот баланс, — на мой взгляд, основная проблема. Давайте поговорим про университет. Как обстоят дела с новым кампусом? — Мы занимаемся этим вопросом, но окончательного решения нет. Я надеюсь, что до конца этого года я смогу ответить на этот вопрос более четко. Мы переездом заниматься не будем. Речь идет не о том, что мы отдаем корпуса здесь и переезжаем на какую–то новую территорию. Речь идет о том, что мы создаем совершенно новый кампус, дополнительный к тому, что мы имеем, со своими целями, со своей спецификой. Это отдельный длительный разговор. Как вы вообще видите себе взаимодействие университета с городом? — Взаимодействие университета с городом — это задача номер один, поскольку, в отличие, например, от западных университетов, у нас нет понятия университетского кампуса. У нас 42 здания разбросаны практически во всех районах, основная часть — в историческом центре. Мы приняли концепцию: все наши учебные корпуса должны влиять не только на образовательный процесс, они точно так же должны стягивать и тех людей, которые проживают рядом. Это не просто слова. Например, наши студенты интенсивно работают с пенсионерами, обучают их компьютерной грамотности. Создан даже специальный портал — университет третьего возраста, где люди могут обучаться элементам работы с информационными технологиями. Мы работаем с брошенными неухоженными животными. Мы очищаем парки и сады, которые находятся рядом с нашими корпусами. Они становятся таким центром социума. И мы считаем, что все это — часть образовательного процесса.