Мастерская Brexit. Национальные мотивы выхода англосаксов из Евросоюза

Гениальный создатель социальной психологии Гюстав Лебон, случись ему воскреснуть в наши дни, наверняка бы высказался по поводу Brexit. Собственно, в книгах Лебона можно найти и объяснение, почему именно англичане могли проголосовать против такого выгодного (действительно выгодного!) членства в ЕС. "Социальный идеал англосаксов, — писал Лебон, — весьма определенный… Идеал этот состоит в том, чтобы роль государства низвести до минимума, а роль каждого гражданина возвысить до максимума, что совершенно противоположно идеалу латинской расы". Под "латинскими расами" исследователь психологии народов понимал, естественно, не одних французов или итальянцев. Это выражение — "латинские народы", объяснял Лебон, прилагается к таким нациям, у которых, может быть, нет и капли латинской крови, но которые в течение долгих веков находились под игом латинских идей. А идеи эти философ излагал так: "Правительства в продолжение веков препятствовали латинским народам мыслить, желать и действовать… За них желало и действовало правительство…" Собственно, различными представлениями о роли правительств сторонники Brexit и объясняли свое желание покинуть Евросоюз. Пусть на континенте занимаются составлением мудреных правил, регулирующих европейские порядки. Мы на острове будем свободны от мелочной регламентации и избыточного регулирования. Возьмите тот же Сингапур — полвека назад вышел он из состава Малайзийской федерации, и получилось очень неплохо. Обойдемся и своим умом, без советов брюссельских бюрократов! Была же в свое время и Британия "мастерской мира"! Да, слова о "новом Сингапуре" звучат хорошо, соглашались экономисты, но не все так просто. Британия, оставаясь в ЕС, и так жила своим умом, сохраняя полную налоговую и финансовую независимость, и даже имела неадаптированное к нормам ЕС трудовое законодательство. Можно было говорить о зависимости от Брюсселя только в области стандартов качества и безопасности. Зато механизм свободной торговли внутри ЕС, механизм, настраивавшийся на протяжении 50 лет, — это очень большая ценность для британского бизнеса, пренебрегать которой недопустимо. Тот же Лебон еще в позапрошлом веке писал, что "телеграф и пар, уничтожая расстояния, обратили весь мир в единый рынок…" Начни считать, и сразу же выяснится, что преимущества британских предпринимателей от использования этого механизма перевешивают издержки от регламентов ЕС. Как точно заметил российский экономист Константин Сонин, "каждое правило в ЕС, которое кажется несправедливым британским политикам, агитировавшим за Brexit, компенсируется каким–то другим правилом, по которому Британия получает преимущество". Поэтому, продолжает мысль ученый, "как только британцы попытались отказаться от первых, оказалось, что другим странам не нужны вторые". Когда дело дошло до переговоров о порядке exit, выяснилось, что "промышленность и торговля" перевешивают "желания правительства", как предупреждал еще Лебон. Да, половина внешней торговли Британии приходится на страны Евросоюза. Но доля EU и UK в мировой экономике критически неравны. Британия — это не более 3% мирового ВВП, а Евросоюз без Британии — не менее 18% мирового ВВП. О равноправии в переговорах в этом случае говорить практически невозможно, и в этой ситуации Брюссель мог просто обозначить свои требования, что он и сделал. Лондону пришлось согласиться, что на ближайшие годы сохранится подчинение британских судов европейскому, будут созданы особые условия для Северной Ирландии, продолжат действовать таможенный и многие другие союзы. В итоге по "плану выхода" Британия, в общем, остается членом ЕС, только без прав на то, чтобы корректировать нормы Евросоюза. Но у Лондона есть еще козырный туз, побить который Европе будет трудно. Формально покинув ЕС, Британия может сосредоточиться на развитии своего главного преимущества, которое много столетий давало ей стратегический перевес над своими противниками, — быть центром притяжения для интеллектуалов, ученых и инженеров. Как верно предсказывал Лебон, "предположим, что все выдающиеся умы Европы — ученые, артисты, промышленники, изобретатели, цвет рабочих были бы… принуждены искать убежища на каком–нибудь острове. Допустим, они ушли бы туда без гроша. И все–таки, вне сомнения, этот остров, каким бы бедным мы его себе ни представляли, скоро сделался бы первой страной в мире по культуре и богатству".