Нужно ли гордиться Суворовым?

На огромном рекламном табло в центре Москвы, на Новом Арбате, где обычно продвигаются продукция Китайской Народной Республики и новые фильмы, периодически пульсирует надпись, посвященная победе Александра Суворова в битве при Нови. Случайно увидел по дороге на работу. Первая мысль — это вообще о чем? Понятно, что реклама не коммерческая, а так называемая социальная. То есть оплачена из кармана налогоплательщиков. Немалые деньги затрачены… на что? Добрая половина россиян вообще не помнит, кто такой Суворов. Битва произошла во время итальянского похода русской армии в августе 1799 года, то есть 220 лет назад, и это так актуально сегодня?

Кто не знал, пусть срочно гуглит и гордится. Чем? По мне, так гордиться «преданьями старины глубокой» вообще нет смысла. Какое отношение мы, ныне живущие, имеем к победам и свершениям (в данном случае даже не важно — настоящим или выдуманным) далекого прошлого. Никто из нынешних россиян в битве при Нови не участвовал. Отцы-прадеды тоже. Но гордость за то событие, по мнению государственных пиарщиков, распирать нас должна. Думается, что вообще гордиться можно только тем, чего сам добился, но разговор о другом…

Нет, в общем, все понятно. Реклама, восхваляющая викторию 220-летней давности — очередной пример (вероятно, очень креативного) воспитания госпатриотизма. Беда в том, что его основным минусом является то, что он всегда, так или иначе, сопряжен с двумя вещами — ненавистью и ложью. И этим опасен.

Речь, в данном случае, идет не о патриотизме как естественной любви человека к своему родному краю, а о той его форме, которая втюхивается в головы граждан государством. Истинный патриот, в представлении всех правителей, зубами держащихся за власть, должен непременно любить свое государство и свой народ больше, чем все остальные страны и народы. Поскольку если вы вдруг любите свой народ и свое государство так же, как и другие народы и страны, то какой же вы патриот? В этом случае вы «безродный космополит».

Проблема в том, что для того, чтобы объяснить, почему же свой народ и свое государство лучше других, неизбежно нужна ложь. Например, о достижениях других народов и стран в этом случае надо говорить либо сквозь зубы, либо, что еще лучше, вообще умолчать. Свободно можно лгать — чиновникам (а, по словам Энгельса, чиновник и есть конкретное воплощение государства), во славу родины вранье не только не осуждается, а всемерно поощряется, каким бы чудовищным оно ни было.

Одним из главных инструментов воспитания казенного патриотизма является история. В этом смысле рекламное табло на Новом Арбате, конечно, не случайность. Но речь, естественно, не об истории как науке, которая скрупулезно и максимально объективно собирает и рассматривает всю совокупность фактов прошлого, сортируя их на главные и второстепенные, отделяя реальность от вымысла. Нет, речь о совсем другой истории. Ее функция сводится не к честному и непредвзятому изучению прошлого, а к патриотическому воспитанию сограждан. В этой другой истории, не имеющей отношения к исторической науке, по мысли нынешнего министра культуры России Владимира Мединского, факты — ничто, их трактовка — все. Если же фактов не хватает или они не укладываются в нужную правительству духоподъемную канву, их надо заместить мифами.

«Вы наивно считаете, что факты в истории — главное. Откройте глаза: на них уже давно никто не обращает внимания! Главное — их трактовка, угол зрения и массовая пропаганда», — сказал глава Минкульта РФ, совсем в духе другого министра, также специализировавшегося и на пропаганде, и на культуре одновременно…

Однако плох тот пропагандист, который просто врет или передергивает. В наше информационное время, когда парой кликов в интернете можно перепроверить любой вымысел, такой патриот и его выдумки могут быть тут же осмеяны дотошными соотечественниками. По этой причине историк-пропагандист должен опираться и на какие-то реальные факты. Если их мало в настоящем, то в завалах прошлых столетий можно накопать и что-то действительно внушающее гражданам гордость за свою страну. Упомянутая реклама суворовской победы в битве при Нови — блестящий тому пример. Битва русских и австрийских войск против французов действительно была выиграна Суворовым, руководившим союзными войсками. Начинаем гордиться?

В общем, можно. Но мы не зря упомянули о всей совокупности фактов. Применительно к сражению при Нови она состоит в том, что победа русско-австрийского войска в этой битве лишь один факт, вырванный из общего контекста европейской истории того времени. Другие факты состоят в том, что Россия в тот момент выступила единым фронтом в коалиции реакционных европейских монархий, ополчившихся против революционной Франции, за несколько лет до этого свергнувшей абсолютную монархию, установившей республику и написавшей на своих знаменах: «Свобода! Равенство! Братство!»

То есть на одной стороне вся европейская реакция во главе с российской армией, состоящей из рабов — солдат, служивших по 25 лет, подвергавшихся жестоким физическим наказаниям («палочки» любил и великий стратег Суворов). Не забудем, что эти рабы в солдатских мундирах были выходцами из крепостных крестьян, то есть дважды рабами. На другой стороне — армия революционной Франции, провозгласившей республику, отменившей крепостное право и все сопутствующие ему феодальные пережитки, армия, отбивающая одну за другой атаки реакционных европейских монархий. Продолжим болеть за «своих»?

Согласимся, в этом контексте блеск суворовской победы явно тускнеет. Можно, конечно, продолжать гордиться военным гением Суворова, но гордиться абсолютной российской монархией? Увольте…

Впрочем, при желании и в российской (советской) истории можно найти что-то безупречное, чем гордиться вроде как не грех. Например, покорением космоса. Или победой на Куликовом поле в былинном 1380 (впрочем, по некоторым данным, скорее в 1379) году. Или победой над Наполеоном в 1812-м. Или разгромом гитлеровской Германии в 1945 (тут, правда, встает вопрос о несоразмерной цене этой победы, но тем не менее). Но стоит ли?

В юности мне были непонятны слова из стихотворения «Родина» великого русского поэта и одного из величайших отечественных умов Михаила Лермонтова:

«Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья…»

Боевого офицера не волнует «слава, купленная кровью»? Странно, не правда ли? Причем не его личная, а слава страны, «купленная кровью», то есть воинская. И «темной старины заветные преданья» — то есть та самая история, написанная по заказу власть имущих и ими же откорректированная, «не шевелили» в нем «отрадного мечтанья». Почему «не шевелили», я тогда не совсем понимал. Мое сознание тогда эти самые «темной старины заветные преданья» — то бишь патриотические сказки об истории — очень даже «шевелили».

Лишь позже пришло понимание, что объединять понятие «родина» и «государство» нельзя. Что это не совсем одно и то же. Что государство — это «аппарат насилия и принуждения правящего класса», подавляющего абсолютное большинство народа ради корыстных интересов ничтожного меньшинства. Лермонтов, будучи гениальным человеком, судя по стихотворению «Родина», задолго до похожих выводов классиков марксизма и анархизма сам стихийно пришел к такому взгляду на государство.

Иными словами, любовь к родине отнюдь не всегда предполагает любовь к своему государству. Собственно эту мысль великий поэт в «Родине» и выразил:

«Но я люблю — за что, не знаю сам -

Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;

…
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков».

Итак, картины родной природы и простая жизнь народа — вот что волнует великого поэта — это его патриотизм, но никак не «страна рабов — страна господ». От такого совсем неказенного патриотизма один шаг до пресловутого космополитизма. Потому что природа прекрасна везде, а пляски пьяных мужичков и дам — где их только не увидишь? И чем эти пляски на Гавайях, во Франции, Канаде, Швеции или Монголии хуже, чем в русской деревне? Они другие — это точно, но никак не хуже.

Главная задача государственного патриотизма — воспитание преданности «партии, правительству» и верховному лидеру. С помощью официальной истории, которую втолковывают доверчивым детям и юношеству школьные учителя и преподаватели вузов, с помощью телевидения и других средств массовой информации людям объясняют, в чем состоит преимущество их родины перед другими государствами. Воспитанный в таком патриотическом духе гражданин живет с осознанием превосходства своего народа над другими. Эти другие народы можно до поры до времени терпеть, но как только верховный лидер и его пропаганда объяснят вам, что терпению настал конец, истинный патриот по первому зову «партии и правительства» должен ринуться на них в бой. По сути, это и есть последовательный патриотизм. При известной политике он превращается в теорию национального превосходства, достигшую своего практического воплощения в гитлеровской Германии в 30-40 гг. XX века. С известными результатами для всего мира…

Другой великий русский писатель и мыслитель, участник двух войн — Крымской и Кавказской — Лев Толстой в статье «Христианство и патриотизм» еще в 1895 году писал: «Патриотизм в наше время есть жестокое предание уже пережитого периода времени, которое держится только по инерции и потому, что правительства и правящие классы, чувствуя, что с этим патриотизмом связана не только их власть, но и существование, старательно и хитростью и насилием возбуждают и поддерживают его в народах».

В конце XVIII века английский поэт и литературный критик Сэмуэль Джонсон произнес знаменитый афоризм: «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». В современной России даже этот афоризм успели приспособить под насущные нужды государства. Один из главных пропагандистов и бойцов идеологического фронта существующего режима телеведущий Владимир Соловьев объяснял некоторое время назад это высказывание в том духе, что вот человек может быть последним мерзавцем, но если он родину любит, значит не совсем уж он и пропащий.

Самое забавное, что в какой-то мере так оно и есть. В тех странах, где интересы государства (то есть, как мы выяснили, узкого слоя правящего класса и его аппарата насилия) гораздо важнее интересов граждан (сравним лозунги «Германия — превыше всего!» или «Россия — все, остальное — ничто!»), оно всегда готово дать индульгенцию любому мерзавцу и подонку, если он заявит, что «чисто родину любит» и готов совершать любые насилия и убийства не только в своих корыстных целях, но и в интересах родины-матери. Естественно, государственных интересов, как их трактует правящий класс.

Александр Желенин