Район

Узко–песчаные переулки моего детства: частный сектор, с двух сторон — река, с третьей бывшие некогда монастырскими поля. По четвёртую сторону ряд ветхих фабричных спален, где добрых пару десятков лет жил кто угодно, только не рабочие.
Эдакий карман, отрезанный от суеты города.

Так и жили, то ли в кармане, то ли за пазухой. Народ тёмный, некультурный. Мужики большей частью сиделые. Все калитки дворов настежь, двери в домах никто не запирает. Западло у соседей воровать, — гласил неписанный уличный закон. Ну и что, живет человек через двадцать домов: один чорт — все соседи.

Сосед мой — дядя Толя, невысокий, кряжистый мужик преклонных лет. На груди татуировки Сталина и Ленина, на спине куполов не счесть — ровно по количеству ходок.
Мышцы торса, плечи, грудина, развиты настолько, что погляди издали — покажется — будто горб.
Бывало, утром, до восхода солнца ещё, соберет удочки, выходит в переулок: озадаченно смотрит на собравшихся перед его домом соседских ребят.
— Ну, — говорит. — Ну вы…
Машет рукой, — мол, а что делать. Идите, черти, вперёд, чтоб были все на глазах.
Так и сидел всю рыбалку, молча, отделываясь от расспросов цензурными междометиями.
— Да что ты молчишь и молчишь, — верещала порой на него незаконная супруга — тётка Аня. — рассказал бы им чего!
Толя отмалчивался и на это, только раз ответил громко, так, что слышно было по всем закоулкам, — лицо запахни. Это же, бл*ть, дети – понимать надо. А у меня через слово — х*й.

Как–то раз, у тихой одинокой старушки с нашей улицы пропали деньги, откладываемые ей на похороны.
— Стыдоба, — плакала она. — Что ж это я — как кто теперь? Нищенка? Ни батюшке за отпевание, ни соседям помянуть? Стыдоба.
Толина тётка Аня, схватила рыбацкий его картуз и пошла по улицам.
Картуз вернулся набитый с верхом.

После, через неделю, в субботу, мужики с улицы по обыкновению выпивали за голубятней. Обсуждали всякое.
— Да я, — всё хвалился про работу и заработки недавно приехавший высокий, цыганистый красавец — капитан из местного порта.
Возмущался людям, — А вот тот..... А вот этот....
Со слов его выходило, будто во всём порту одни жулики и воры. Ну, конечно же, кроме него самого.
— Нимб потуши: глаза режет, — очень тихо посоветовал ему Толя. — и деньги бабке верни.
— Что? – вскочил тот. — Ты, дед, совсем ох*ел?! На годы не посмотрю — пор…
Толик ударил его подвздох, с каким–то особо ловким оттягом, так, что аж захрустело.
— Толя, всё верну, не убивай, — хрипел тот, пуская кровавые пузыри. — Бес попутал.
— Потушил, — удовлетворенно крякнул Толя, садясь за своё место за столом.

Тем же вечером — супруга капитана, разбитная хохлушка, принесла бабушке деньги.
А через три недели, когда тот вернулся из больницы, они съехали куда–то в город — куда — бог весть.

Написал Ⓩрусский философ mercaptan на kosterok.d3.ru / комментировать