Мечтатель–хохол

Его втащили в подвальное помещение силой усадили на стул и привязали.
— Фамилия? — спросил Прокуратор строго.
— Рабинович.
— Как это пишется?
— Ар, эй, би, ай...
— На конце что?
— Си, эйч.
Прокуратор напряженно вглядывался в мерцающий экран монитора. – Нет такого, не находит.
— Фонты нужно переключить, — сказал Рабинович, — на латиницу.
— Как их переключить? – спросил Прокуратор. – Кто–нибудь знает?
Охранники молчали
— Я знаю как, — сказал Рабинович.
— Отвяжи его, — сказал Прокуратор охраннику в старой темно–синей милицейской форме.
— Если убежит, ваша честь, я не отвечаю, — сказал охранник.
— Куда он отсюда убежит. Так, давай, переключись и найди себя, сказал он, обращаясь к Рабиновичу. — Это ты? А почему фотка с закрытыми глазами? Спящим притворяешься.
Что он делал? – спросил Прокуратор у охранника.
— Писал слово “хохол”.
— Где?
— На стене.
— Что скажешь в свое оправдание, — спросил Прокуратор у Рабиновича?
— Я уже объяснял, — сказал Рабинович – хохол есть нормативное слово русского языка.
— Ой, он мне еще будет говорить за русский язык, — сказал охранник. А “жид” — нормативное слово?
— Все зависит от контекста, — ответил Рабинович.
— Например? – спросил Прокуратор.
— Например: Всем жидам города Киева, — ответил Рабинович.
— Хорошо, допустим. А что нельзя без этого слова “хохол” обойтись?
— Слова из песни не выкинешь, — сказал Рабинович.
— Какой еще песни? — спросил Прокуратор.
“Мы ехали шагом, мы мчались в боях”, — запел Рабинович.
Охранник толкнул его в бок кулаком. Рабинович замолчал.
— Чего ты, пусть поет, — сказал Прокуратор.
— Длинная песня, — ваша честь, он так целый день петь будет. Надоел уже с этой своей песней.
— Хорошо, спой то самое место, — сказал Прокуратор.
— “Он медлит с ответом,
Мечтатель–хохол:
— Братишка! Гренаду
Я в книге нашел…”
— А заменить на другое слово нельзя. Украинец, например.
— Нельзя, сказал Рабинович. Рифма исчезает.
— Ты сам ее сочинил? – спросил Прокуратор.
— Нет, сказал Рабинович.
— Да врет он все, — сказал охранник. — Конечно сам. Он все время сочиняет. Заколебал своими сочинениями.
— Ты знаешь, что тебе за это будет? — спросил Прокуратор.
— Да, — сказал Рабинович обреченно. — Бан.
— У тебя баны раньше были? — спросил Прокуратор.
— Были.
— Ого, — сказал Прокуратор, — один три семь.
— Можно вопрос? – Рабинович, как школьник поднял руку.
— Спрашивай, — сказал Прокуратор.
— Какой алгоритм?
— В смысле? — спросил Прокуратор.
— Какой алгоритм сроков, на которые меня банят?
— Натуральные числа, — сказал второй охранник, который до этого молчал.
— Тогда, после трех должно быть пять, а мне сразу семь дали.
— Цукер сбоит, — сказал первый охранник. — Все мы не без греха. Перегрузка, из–за таких как ты, между прочим.
— Цухер никогда не ошибается, — сказал прокуратор строго и поправил мантию. –Цукер не может ошибаться по определению.
— Ваша честь, сказал первый охранник, давайте, пожалуйста быстрее. У нас еще восемь кейсов.
— Ладно, сказал Прокуратор, давай буду печатать приговор. Как это обратно переключить?
— На что?
— На мову.
— Алт, контрол, делит, — сказал Рабинович.

Написал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать