Как король Гавайских островов помог России отстоять Камчатку  

Крымская война, отгремевшая в середине XIX века, по-прежнему удивляет ученых-историков большим количеством неожиданных поворотов и откровенных странностей. Одним из самых причудливых ее событий по праву считают атаку англо-французского флота на Камчатку. Мало того, что совсем небольшой гарнизон недавно отстроенного Петропавловска сумел дать отпор превосходящим силам противника, так еще и европейские державы понесли неожиданно большой урон в этой битве, которую предварительно рассматривали как легкую прогулку. Немалая заслуга в одержанной победе лежит на плечах неожиданного союзника русских, короля Гавайских островов Камеамея III.

Особенности русско-гавайских отношений

До начала XIX века на территории островов располагалось несколько протогосударственных образований, по сути – крупных племенных союзов, которые на протяжении десятилетий тонули в затяжной гражданской войне.

Все изменилось лишь в самом начале XIX века, когда все островитяне оказались собраны под властью единого правителя, Камеамеи I. Объединив страну, он признал себя независимым монархом, и так началась непродолжительная, но яркая история Гавайского королевства. Это государство просуществовало чуть менее века, а далее в результате очень некрасивой истории с участием американцев утратило свою независимость.

Если же говорить непосредственно о русско-гавайских отношениях, то необходимо признать, что в самом начале они не задались. В 1815 году на земли островов пришла Русско-Американская торговая компания, которая приступила к массовому возведению фортов, но надолго задержаться не смогла. Аппетиты отечественных торговцев были неуемно огромны, а потому король Гавайев в скором времени попросил российских торговцев покинуть его земли.

Вопреки этому дипломатически неловкому началу, Камеамея III был, в целом, довольно дружелюбно настроен по отношению к России. Не в последнюю очередь из-за того, что у двух стран был общий враг – Британская империя. Гавайский лидер с тревогой наблюдал за расширением этой страны и справедливо считал, что существует большая вероятность того, что рано или поздно его вотчина войдет в земли империи, над которой никогда не заходит солнце.

Здесь необходимо сделать важное логическое отступление: не стоит представлять себя гавайских королей как неких карикатурных туземцев-людоедов в юбочке из банановых листьев. К XIX столетию аристократия островов одевалась на вполне европейский манер, для гавайского языка была создана письменность и в 1842 году даже была принята самая настоящая Конституция.

Особенно тревожно гавайские власти следили за усилием роли Британии в тихоокеанском регионе. Подданные английской короны считали, что роль их страны сводится к тому, чтобы безраздельно править всеми морями мира. Однако в середине XIX века русские начинают постепенно осваивать тихоокеанском побережье Дальнего Востока. Англичане рассматривали усиление роли России в пределах региона как личный вызов, а вот полинезийцам с Гавайских островов было политически выгодно ослабить морское владычество Британии.

Поэтому, когда Камеамея III узнал о готовящейся атаке на Петропавловск, он оперативно на это отреагировал и отправил срочное тайное сообщение русским властям.

Петропавловская оборона

К началу войны Петропавловск был очень плохо укреплен. В городе было всего-то 6 морально устаревших пушек и одно полевое орудие на конной тяге. Гарнизон тоже был малочисленным, всего в распоряжении коменданта города было 230 солдат. Англо-французский флот неспроста был уверен в своей легкой победе. Ведь флотилия состояла из 6 судов (при том 4 их них – фрегаты), а в команде числилось 2 700 человек, включая 500 специально обученных десантников.

Однако письмо из далеких Гавайских островов достигло Камчатки уже к марту 1854 года, а предполагаемое время начала атаки приходилось на самый конец лета. Воспользовавшись неожиданно предоставленным временем, русские провели массовый набор добровольцев в войска и подготовили укрепления.

Объединенным англо-французским флотом руководил британский контр-адмирал Дэвид Прайс. Это был невероятно опытный военный, из своих 64 лет 50 он посвятил морю. Он очень хорошо зарекомендовал себя во множестве битв, но в последние годы удача стала от него ускользать. Сильным ударом по его репутации стал тот факт, что он не сумел перехватить несколько русских боевых кораблей, которые следовали курсом на Камчатку.

А когда он осознал, что внезапность атаки утеряна, Петропавловск неплохо укреплен, а его первоначальный план невыполним, то и вовсе пал духом. Накануне первого штурма, 31 августа 1854 года английский контр-адмирал был найден мертвым у себя в каюте. По всей видимости, он застрелился. Хотя некоторые исследователи считают, что в его планы не входило сводить счеты с жизнью, он якобы прочищал дуло револьвера, но случайно нажал на спусковой крючок.

Англо-французский оказался обезглавлен перед самым началом битвы, нового плана нападения с учетом выросшего гарнизона Петропавловска разработано не было. И, хоть перевес в живой силе по-прежнему был более чем двукратным в пользу англо-французских союзников, Петропавловск так и остался непокоренным. Обе попытки штурма города захлебнулись, англичане потеряли убитыми 400 человек (против 40 погибших у русских). Все это привело к тому, что утром 5 сентября 1854 года грозный англо-французский флот снялся с прикола в Авачинской бухте и ушел за горизонт.