Что не мог делать монах при возвращении к мирской жизни

Монахи Русской Православной Церкви, не сумевшие проявить истинной твёрдости духа в служении Господу, поправ данные ими обеты, всё же могут покинуть стены обители и вернуться к мирской жизни.

Первые зачатки такого права у иноков появились после воплощения церковных реформ Петра I, когда стал возможным принудительный выход из монашества по решению духовного суда, а уже при правлении Александра I обитель можно было оставить добровольно.

Есть разрешение

Архимандрит Тихон (Шевкунов) в статье «Необратимость монашеских обетов» констатирует, что до 1823 года Русская Церковь руководствовалась всеобщим православным каноническим актом, провозглашавшим человека, принявшего монашество, раз и навсегда мёртвым для мирской жизни.

Однако в апреле указанного года игумен одной из обители Екатеринославской епархии Иоасаф (Левединский) обратился в Священный Синод с просьбой разрешить ему выйти из монашеского чина, вернуться к мирской жизни и жениться.

Вслед за этим последовали ожесточённые споры в высшей церковной инстанции, которые завершились принятием «Закона о снятии монашества», значившегося в «Полном Собрании Законов Российской Империи» под номером 29413.

Повторно признанный легитимным 26 октября 1832 года данный законопроект был окончательно закреплен в 86 статье Духовной Консистории, хотя он не отвечал ни одному, ни каноническому, ни теологическому обоснованию Восточной Православной Церкви.

Пытавшийся разобраться в этой странной ситуации грек Мелетий Апостолопулус в своей работе «Церковное право Восточной Православной Церкви» оставил для читателей следующее заключение: «Мы обратились к лучшим канонистам России с просьбой разъяснить, каким образом эта практика Русской Церкви совместима с основополагающими учениями Восточной Церкви по этому вопросу. Из полученных ответов явствует, что они не в силах дать разумное обоснование этой практике».

Процедура снятия обета

Прежде чем приступить к процедуре снятия обета с монаха, пожелавшего покинуть стены обители, все члены духовного братства должны были приложить максимум усилий, чтобы убедить его остаться.

Первым эта обязанность возлагалась на игумена, если его доводы не имели успеха, то к делу подключался назначаемый епископом клирик, а после весь епископский совет.

На убеждение монаха представителям духовенства давалось полгода, если в течение этого времени их увещевательные беседы не способствовали смене пагубного решения, то согласно пунктам 446-450 и 500-501 первой части «Правила» он мог отступить от своих обетов.

Чтобы добровольно вернуться к жизни мирянина, монаху предстояло пройти процедуру извержения из духовного сана, которая попросту именовалась расстрижение, а инок — расстригой.

Для этого в церкви или в епархиальном управлении перед расстригой зачитывался текст указа о лишении его духовного сана, после чего под всеобщие восклицания «Анаксиос!», что с греческого языка переводиться как «Недостоин!», с него начинали снимать монашеское одеяние соответствовавшие его чину: камилавку, куколь, клобук, скуфью, подрясник, рясу.

О данном ритуале, правда, в отношении иноков, нарушивших монашеский устав, говорил ещё преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, который описывал, что в обителях преподобного Пахомия «если заметят, что за ним [монахом] водится порок какой-нибудь ропотливости или злого прослушания, то скинув с него монастырские одежды и надев мирские, выгоняют вон из монастыря».

Монашеское одеяние оставившего служение Богу человека сразу же после его ухода сжигалось вместе с другим исчерпавшим срок службы церковным инвентарём.

Лишив отступника права ношения монашеских одежд, ему отстригали клок волос с головы и бороды, выдавали мирское платье, запрещали носить имя, присвоенное при постриге, забирали выписанную при поступлении в монастырь «ставленую грамоту», а затем расстриженного инока жезлом прогоняли из храма.

Если же насельник состоял в священном сане, то по решению либо епархиального архиерея, либо церковного суда он лишался своего чина и права совершать богослужения.

В наши дни в данной процедуре произошло лишь одно изменение: отказавшемуся от монашества отступнику больше не отстригают волос, но, как и прежде его отпевают исключительно по мирскому чину.

Мирская жизнь

Получив справку о пребывании в монастыре, бывший инок мог социализироваться в мирской жизни, хотя в Российской империи отношение к расстригам было весьма предвзятым, вплоть до ущемления их гражданских прав в течение длительного времени.

Согласно данным приведённым историком Леонидом Беловинским бывший монах, вернувшись в светское общество, восстанавливался в своём прежнем сословии, но лишался всех чинов.

Если расстрига был дьяконом или священником ему на протяжении 10 лет был закрыт путь к государственной службе, а в армию его могли взять лишь рядовым.

Для иноков действовал 7-летний запрет на проживание в столице, а также в пределах той губернии, где располагалась его прежняя обитель. Кроме того, в этот период он не принимался на гражданскую службу и не мог жениться.

Что касается венчания, иными словами церковного брака, то расстриги к нему не допускались, поскольку считалось, что смертный архиерей неспособен освободить индивида от его добровольно данного Богу обета безбрачия в бытность монахом.

Поскольку уход из монастыря приравнивается к каноническому преступлению, то лицо, совершившее этот шаг, «приговаривалось» к отлучению от Святого Причастия на время определяемое главой епархии отдельно в каждом конкретном случае.

В старину неисполнение запретов каралось ссылкой расстриг в сибирские поселения.

Возвращение в монастырь

В случае если бывший монах, осознав ошибочность своего деяния, изъявлял желание вернуться в обитель, он восстанавливался в нём в порядке, предписываемом для тех, кто по решению Священноначалия был исключен из монастыря.

Обычно после принесения покаяния расстрига отправлялся служить Богу в ту же братию, которую ранее покинул, но если к тому времени она закрывалась, его переводили в другую.

Успешно пройдя испытательный срок, ему разрешалось именоваться прежним церковным именем и носить монашескую одежду.