Каких женщин на Руси не осуждали за внебрачные связи
В XVIII- XIX веках жён солдат-рекрутов, вынужденных десятилетиями служить в рядах регулярной русской армии, называли солдатками. Эта категория женщин, после отправки мужа в войско, покидала свою сословную нишу и получала статус свободной гражданки, подчинявшейся законам военного ведомства.
Редкие встречи с мужем, за которыми следовали месяцы, а порой и годы разлуки, накладывали свой отпечаток на образ жизни солдатки, превращавшейся в «соломенную вдову», иными словами жену, жившую без мужа ввиду его временного отсутствия.
Лишившись в силу обстоятельств возможности на создание традиционной крестьянской семьи, некоторые солдатки по много лет хранили верность супругам, а другие, идя на поводу своих сексуальных желаний, изменяли мужьям.
Священник одного курского прихода, отыскал в архиве князя Вячеслава Тенишева любопытную заметку о поведении рекрутских жён: «Выходя замуж в большинстве случаев лет в 17-18, к 21 году солдатки-крестьянки остаются без мужей. Крестьяне вообще не стесняются в отправлении своей естественной потребности, а у себя дома еще менее… разгорается страсть у солдатки от того, что она является невольной свидетельницей супружеских отношений старшей своей невестки и ее мужа».
В военно-статистических описях Тамбовской губернии отмечено, что из 12650 солдаток лишь 650 имели возможность регулярно встречаться с мужьями, в то время как остальные 12000 были обречены на раздельное проживание, из-за чего начинали предаваться разврату.
Социум к подобному образу жизни солдаток относился с пониманием, жалея безвинную молодуху, которой вопреки природе необходимо было вести монашескую жизнь. Об этом свидетельствуют данные этнографических экспедиций в Воронежской губернии, в которых отмечалось, что «на связь солдаток с посторонними мало обращалось внимание и почти не преследовалось обществом».
В книге «Крестьянская повседневность (традиции конца XIX – начала ХХ века)» этнограф Владимир Безгин писал, что именно солдатки составляли основную часть женщин, занимавшихся на селе проституцией.
Подобные особы, о которых говорили, что они «наволочки затылком стирают», своим поведением очерняли имена даже высоконравственных солдатских жён, которые стойко переносили разлуку с мужем. Именно из-за них всех солдаток без разбора причисляли к когорте «падших» женщин.
Резко отрицательно на внебрачные связи солдаток реагировали представители церкви, отказывавшиеся признавать правомерность невенчанных браков, в которые вступали женщины в период многолетнего отсутствия дома законных мужей.
Православные иерархи отклоняли все попытки женщин заново устроить личную жизнь и повторно создать семью, и поэтому вдовы при живых мужьях сожительствовали с новыми избранниками без благословения священников. Всех детей, рождённых не от законного супруга, вопреки здравому смыслу церковники записывали на имя венчанного мужа, и нередко солдат, десятилетиями не деливший с женой постель заочно становился многодетным отцом.
Зато семья мужа и социальное окружение солдаток видело в их повторных браках лишь благо, так как в этом случае материальную заботу и физическую поддержку её семье оказывали не они, а новоиспечённый супруг.
Повторное супружество солдатки допускалось лишь в том случае, если её первый супруг попал в плен или пропал без вести на войне. При таком стечении обстоятельств, спустя 10 лет после случившегося несчастья она могла снова официально выйти замуж.
По данным этнографов, львиную долю незаконнорожденных детей в России того периода производили на свет солдатки, которые вопреки сложившимся условиям желали испытать радость материнства.
Не пугало их и то, что муж, вернувшись со службы, мог не только отомстить ей за измену, но и ликвидировать прижитых ею детей путём передачи их на воспитание в чужие семьи или определения в сироты.
Дабы избежать подобных последствий солдатки прибегали к абортам, по количеству которых они занимали лидирующие позиции в империи. Об этом подробно информировал этнографическое общество житель Орловской губернии, В. Перьков, писавший, что для изгнания плода старухи-ворожеи советовали солдаткам пить селитру, киноварь, керосин, порох, мышьяк, сулему, спорынь или настойку фосфорных спичек.
Но особо отчаянные солдатки решали проблему более радикальными методами, пропустив момент, когда можно было избавиться от малыша на стадии эмбриона, они, желая скрыть факт незаконных родов, попросту убивали своих новорождённых детей. Так поступила с собственным ребенком жительница Кирсановского уезда, Екатерина Сатина, которая успешно скрыв беременность, почувствовав схватки, ушла в поле, разрешилась от бремени и тут же закопала ребенка в землю. Совершив столь беспощадное преступление, она вернулась в деревню, но вскоре сама же призналась в нём, не выдержав мук совести.
В целом в солдатских семьях наблюдалась невысокая рождаемость, и связано это было не только с физическим отсутствием супруга, но и незавидной судьбой, которая ожидала их детей.
Согласно существовавшему закону, все мальчики, появившиеся в семье солдатки, автоматически приписывались к воинскому сословию и в будущем должны были повторить незавидную судьбу своих отцов, по сути лишённых личной жизни.
Интересно, что в список потенциальных армейцев автоматически вносились даже незаконнорожденные дети солдаток, которые не имели никакого отношения к мужу своей матери, служившего в рядах вооружённых сил страны.
Нежелание женщин воспроизводить для армии «пушечное мясо» было основной причиной, по которой солдатки рожали мало детей или попросту скрывали факт их появления на свет.
Стремясь уберечь сыновей от неминуемой службы в армии, они распространяли слухи, что ребёнок рождался мёртвым, а сами передавали его на воспитание в приёмные семьи или своим родственникам, с возможностью встречаться с ним. Иногда в сокрытии детей солдаткам помогали помещики, заинтересованные в том, чтобы дети впоследствии не пошли на армейскую службу, а пополнили штат их крепостной рабочей силы.
Солдатки в отсутствие мужей вынуждены были собственными силами искать средства для пропитания и воспитания детей, поскольку социального пособия, выплачиваемого государством, не всегда хватало на жизнь.
К тому же помощь от военного руководства получали лишь те солдатские жёны, которые имели детей, бездетным пособие не полагалось, так как считалось, что они сами способны прокормить себя или, в крайнем случае, рассчитывать на поддержку родственников.
Для обеспечения себя и своих детей супруги военнослужащих в основном занимались уборкой, стиркой, торговлей и уходом за больными.
Однако, некоторая часть «соломенных вдов» предпочитала получать лёгкий заработок, устроившись работать девушкой по вызову. По статистике полиции в середине XIX века тайно или официально каждая пятая солдатка занималась проституцией.