«Зеленая повестка» – проект культурного доминирования Европы над миром»

Старый Свет намерен стать арбитром и установителем норм во имя спасения климата, брать за это ренту, хотя бы тем же углеродным налогом

Экономический обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов реагирует на программное интервью вице-премьера РФ Андрея Белоусова на тему грядущего энергоперехода. «В правительстве прямо признают, что нынешнее положение РФ — полуколониальное, страна не обладает полноправной субъектностью», — замечает Виноградов и добавляет, что России стремится сменить шило на мыло — природный газ на водород, уголь на квоты… Кому выгодна климатическая повестка и как изменится мир под давлением «Зеленой повестки».

Об энергопереходе

Надо сказать, эту историю с анонсированным в мировом масштабе энергопереходом я однажды уже трогал, было это аккурат в середине прошлого лета. Затем я потрогал историю с тремя волшебными буквами — не теми, о которых все подумали, а о ESG. С тех пор много воды утекло: так, бескомпромиссная всемирная борьба с ковидом привела, среди прочего, к существенным нарушениям в поставках энергоносителей (что особо весело на фоне приближающейся к Северному полушарию зимы), причем в мировом масштабе. Тем временем руководитель экономического блока Белого дом первый вице-премьер Андрей Белоусов дал большое интервью «Коммерсанту», посвященное как раз всей этой «энергопереходной» теме и уходу от традиционных ископаемых энергоносителей. Сама же она также обзавелась этаким катехизисом — солидным трудом «The major future economic challenges», написанным под руководством Жаном Тиролем, лауреата премии им. Альфреда Нобеля по экономике 2014 года. Имена серьезные, повестка усилилась — и нуждается в обновленном комментарии.

Сразу, впрочем, надо отметить фундаментальную вещь: Россия, в лице чиновников высшего ранга, эту повестку видит, Россия ее признает — и Россия стремиться в нее встроиться. Россия никак и никуда не денется от такого рода отношений, и в этом смысле до сих пор чаемый некоторой частью патриотической общественности подход «опора на собственные силы» можно смело списывать со счетов.

Во-вторых, Андреем Белоусовым была четко обозначена возможная фокусировка новой российской деятельности в рамках этой повестки. Это водородная энергетика и продажа углеводородных квот за счет активного лесовосстановления. Предположим, это удастся совершить — и в этом случае можно будет однозначно говорить о фундаментальном сохранении сырьевого характера отечественной экономики. Водород (организованный с помощью той же Европы), продажа воздуха (т.е. квот), продукция переработки древесины, сельское хозяйство. Это и будут основные экспортные продукты страны, когда сойдет на нет спрос на нефть, газ и уголь. Понятное дело, при реализации этой самой повестки — что не гарантировано.

В-третьих, нельзя не отметить прямо выпирающую слабость российской позиции. Энергопереход, сопутствующая ему «декарбонизация» и ее обоснование «антропогенным изменением климата» были прямо названы исходящими из «центров силы», сиречь условного Запада. Своей такой же фундаментальной истории у РФ нет, потому берется эта, и к ней как-то болтами прикручивается отечественная история: «как нам реализовать свою собственную долгосрочную повестку развития, опираясь в первую очередь на возможности, которые дает энергопереход нашей стране». При этом предполагается бежать вперед резвым зайцем: за 3-5 лет осуществить локальный энергопереход здесь, для чего было де-факто сказано о новом налоге, собранном с предприятий ровно на это; оно надо затем, чтобы «снизить платежи в Евросоюзе». Речь здесь идет, очевидно, о трансграничном «углеродном налоге», который ЕС начнет взимать за «нечистые» импортируемые товары уже в ближайшие годы.

России хочет сменить шило на мыло

Вообще говоря, это ожидаемо. Именно Европа, а не США, не Африка и не Китай является основным торговым партнером РФ, и по товарным позициям, и по технологическим. Более того, Белоусов прямо признает, что нынешнее положение РФ является полуколониальным, т. е. страна не обладает полноправной субъектностью. «Рабочие места от этих инвестиций где создаются? Там. А спрос на машины, оборудование, подрядные мощности где создается? Тоже там. Возникает вопрос: а наша страна что получает? Компания получает прибыль, но и ее могут оставить за рубежом. Тогда возникает вопрос: нам это зачем? Это полуколониальный способ развития. Здесь будем ресурсы добывать, а доходы будем вкладывать в иностранную экономику. Мне казалось, мы уже прошли этот период нашего развития». Конечно, из всей этой риторики следует, что он тяготится таким положением и хочет его изменить — но сомнительно, что таким вот образом, сменив шило на мыло (природный газ на водород, поставляемый по тому же «Северному потоку») это удастся сделать. Субъектность добывается в конфликте — либо же в игре на противоречиях. Первое, очевидно, может быть опасно — а для второго надо, например, налаживать отношения с США, у которых масса конфликтных точек с ЕС. Пока же образ действия обратный: так посольствам «недружественных» стран (США и Чехии) запрещено нанимать российский персонал, в результате чего россияне, с нынешнего дня, пополнили список «бездомных» национальностей (homeless nationalities) и вынуждены будут ездить за визами в Варшаву. В почетном списке таких стран также находятся Венесуэла, Йемен, Иран, Куба, Ливия, Сирия, Сомали, Южный Судан и Эритрея. «Вольному — воля», что тут еще скажешь.

С «чистой энергией случился фальстарт

Если с Россией всё, в целом, понятно, то, тем не менее, на вопрос «а зачем это Европе» нет однозначного ответа. Мировые логистические сбои на фоне штиля в ветропарках Северного моря и неприятного температурного режима для фотовольтаики резко двинули вверх цены на стабильное топливо — тот самый природный газ, от которого как раз и планируется уйти. Иначе говоря, с «чистой энергией» получился фальстарт, который Владимир Путин давеча прокомментировал фразой про замерзший волчий хвост. Европу это, однако, не двинет никуда — и здесь надо обратиться к вышеупомянутому тексту Оливье Бланшара и Жана Тироля.

Еще раз: это фундаментальный текст, призванный «дать ответы на все вопросы». И он дает, в стиле «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Так, «накопленные за последние 40 лет знания касающиеся изменения климата, не оставили никаких сомнений в тяжелейших социальных и природных издержках связанными с парниковым эффектом». Замечу, о «глобальном потеплении» говорить стали уже гораздо меньше — видимо, многовато стало контрфактов, вроде максимальной за 9 лет площади льдов в Арктике и рухнувший до -0,8 градуса индикатор холода CDAS 3.4 El Nino. Далее сообщается, что «есть растущий консенсус в том, что нашу экономику надо озеленять» (напоминает советское «есть мнение, что …») и что «европейцы демократически (!!! — А.В.) решили создать экономическую систему, в которой к 2030 году выбросов будет на 55% меньше в сравнении с 1990 годом, а к 2050 году — на 100%». Что забавно, авторы почему-то уверены, что им удастся сохранить экономический рост, при этом прямо говорится о потере рабочих мест для среднего класса («middle-skill and middle-income jobs»), и о том, что накроется некоторая часть промышленности, но обязательно будет создано что-то новое. Худо придется пенсионерам (а то больно много их развелось, мол, пенсионные системы не справляются), грядет виртуализация всего и вся, ужесточение регулирования, сложности с перемещением (любая повозка с мотором суть грех великий), в общем, предполагается много веселого и задорного. Консервация прошлого возводится в императив: переселение в более приемлемые условия, трансформация территорий, даже дамбы (привет Нидерландам) теперь уже не в моде.

Европе не свернёт с магистрального пути

Самое главное здесь то, что европейцы это всё поддерживают: в развитых странах озабоченность изменением климата и поддержка «зелёной повестки» у людей без высшего образования составляет 65-75%, а с высшим — 85-95%. И, в целом, мало сомнений в том, что это будет принято: тот же Марио Драги, премьер-министр Италии, давеча встречался с подростками из «детей за климат», включая ту самую Грету Тунберг, и очень перед ними извинялся за то, что власти Европы пока мало что делают по этой повестке. Видимо, злобный ковид не даёт, зараза такая.

Причин такого стремительного развития данной повестки в Европе я вижу две.

Первая банальна и скучна: кому-то когда-то пришло в голову прокатиться на экологической теме, а Европа, за три поколения мира и покоя подобревшая и потерявшая жесткость и прагматичность, подняла ее на щит. Парламенты поняли запрос, правительства создали соответствующие структуры — а дальше они, сообразно законам бюрократии, стали жить сами для себя, продуцируя такого рода смыслы, оправдывающие само их существование.

Вторая же тоньше и хитрее, но относится, скорее, к ведомству конспирологии. Дело в том, что у Европы, вообще говоря, нет внятной базы в будущем. Союз не стал единым, он был и остается лоскутным одеялом, евро не стало ключевой мировой валютой, ей был и остаётся американский бакс. Военной мощи — мало, она у США. Технологической тоже не очень много — одного центральноевропейского кластера точного машиностроения (действительно, лучшего в мире, но перевес невелик) на все полмиллиарда разношерстного населения никак не хватит. Но у Европы есть накопленные за века капиталы, есть важный сателлит, критически зависящий от доступа на ее рынки (Россия), и есть богатейшая культура и сопутствующий ей многовековой политический опыт. Возможно, «Зеленая повестка», составной частью которой и является энергопереход, является проектом культурного доминирования над миром. В рамках этой гипотезы можно также предположить, что в идеале регион намерен стать арбитром и установителем норм и правил в этой сфере для всего мира — и, разумеется, брать за это свою ренту, хотя бы тем же углеродным налогом. Очень удобно продавать нематериальный актив: это не нефть, которая может просто кончится. Но здесь надо думать — а это Европа умеет.

Отдельно, кстати, стоит отметить положение Китая — который, внезапно, тоже поймал свой энергетический кризис. «Чистой энергии» не хватило себя, конфликт с Австралией, отказ от импорта угля, уголь в дефиците — и в провинции Шэньси закрывают 35 из 50 магниевых заводов при сокращении производства на остальных. Китай планирует снабдить все площадки Зимней Олимпиады в Пекине и Чжанцзякоу электричеством на основе возобновляемых источников энергии, и более 85% общественного транспорта будет обеспечиваться за счёт экологически чистых транспортных средств, включая электрические, работающие на природном газе и водороде. Кое-где энергию просто вырубают — мол, подданые потерпят, им не привыкать. Можно предположить, что Китай ломится впереди самой Европы в реализации этой повестки — и нет ли в этом желания улучшить отношения с Европой в преддверии возможного конфликта с США, к примеру, вокруг Тайваня?

Увы, это тот вопрос, на который у меня нет ответа. Но, так или иначе, энергопереход и вся его обвязка, буде оно состоится («черных лебедей» никто не отменял), радикально изменит мировую экономику — в том числе и по методике Бланшара и Тироля. И к этому стоит быть готовым.