О господдержке и конкуренции, или Перечитывая Игоря Сечина
Александр Виноградов объясняет, почему просьбы главы «Роснефти» о новых триллионных льготах — это очень плохо для российской экономики
Главный исполнительный директор госкорпорации Игорь Сечин написал письмо президенту Владимиру Путину, в котором изложил великий план, для реализации которого компании необходимы налоговые льготы на астрономическую сумму в 2,6 трлн рублей. Экономический обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов идет от частного к общему, размышляя, как подобные инициативы могут влиять на поведение экономических игроков.
…просто денег нет сейчас. <…> Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья!
– Д. Медведев
«ПРОРАБОТАТЬ ПРЕДЛОЖЕНИЕ И ДОЛОЖИТЬ»
Две недели назад стало известно об одной весьма любопытной инициативе «Роснефти». Как выяснилось, еще 26 июня главный исполнительный директор госкорпорации Игорь Сечин написал письмо президенту Владимиру Путину, в котором изложил великий план. Согласно ему, анонсировался новый большой нефтегазовый проект «Восток ойл», объединяющий активы «Нефтегазхолдинга» и «Роснефти», которое дополнительно усиливались месторождениями «Ермак нефтегаз» (совместного предприятия с ВР) и перспективными месторождениями Восточного Таймыра. Было описано множество деталей, вроде трубопроводов общей длиной 5,5 тыс. км, новых морских терминалов, а также всякой сопутствующей инфраструктуры. Суммарно объем инвестиций предполагался, по разным оценкам и разным вариантам, от 5 до 8,5 трлн. рублей. В общем, проект масштабный, колоссальный и, не побоюсь этого слова, эпический. Один нюанс — для его реализации Сечин запросил налоговых льгот на 2,6 трлн. рублей; для сравнения, эта сумма эквивалентна текущим федеральным расходам на образование за три года.
Реализация льгот также возможна различная. Так, по одному из вариантов предполагается полное освобождение от НДПИ новых нефтегазовых месторождений, а для старых — вычет из НДПИ в размере инвестиций. Кроме того, в запросе были нулевые ставки налога на имущество, равно как и земельного налога, а заодно — уменьшение ставки налога на прибыль и страховых взносов за работников — т. е. набор запрашиваемых льгот касается и местных налогов (которые идут в местные бюджеты), и федеральных. Со сроками тоже предлагалось не мелочиться, речь шла ни много ни мало о трех десятках лет. В общем, большому проекту — большие и, скажем так, вполне сообразные льготы.
История эта пока продолжения не получила. Сообщается, что на письме Путин оставил резолюцию «Проработать предложение и доложить», дав, таким образом, поручение премьер-министру Дмитрию Медведеву. Сроки «проработки» также пока неясны — впрочем, это уже частность. Рассмотрения заслуживает сама практика налоговых льгот на проекты такого рода, и по этому поводу имеет смысл высказать несколько суждений.
УВЫ И АХ — В ХОД ИДУТ АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВИДЫ АРГУМЕНТАЦИИ
Во-первых, надо понимать, что у государства своих денег нет. Вообще нет. То, что у него есть, то, что перераспределяется в бюджетах всех уровней — есть деньги людей, налогоплательщиков, которые государство, как это и положено нормальному стационарному бандиту, в добровольно-принудительном порядке у них изымает. Варианты при этом могут быть разные — от повышения акцизов и прямых налогов вроде НДС или НДФЛ до роста штрафов, введения новых поборов и всякой прелести вроде заморозки пенсионных накоплений, которые таким образом компенсируют бюджетный трансфер в постоянно дефицитный Пенсионный фонд. Здесь не должно вводить в заблуждение, что в очень большом количестве случаев (т.е. при обычной привычной работе по найму) налоги за человека платит работодатель, поскольку общей картины это не меняет.
Конечно же, здесь тоже возможны нюансы. Чисто теоретически может быть так, что государство является вполне рыночно-конкурентоспособным поставщиком того или иного товара либо той или иной услуги, и оно имеет таким образом свою клиентскую базу, получая за это соответствующий доход. Но это, повторюсь, теория, гораздо чаще можно столкнуться с банальным государственным рэкетом, возможно, сдобренным (чтобы полегче было) рассказами о патриотизме.
Во-вторых, нельзя не отметить, что мы сейчас живем в период резкого дефицита точек эффективного приложения капитала. Начался он не вчера, фактически, можно говорить о том, что такого рода эффект в мировой экономике наблюдается уже почти десятилетие. Выражается это в том, что капитал, в широком смысле слова, становится практически всеядным — он готов инвестировать в большой спектр проектов, поскольку целевая доходность по факту снизилась. Это, конечно же, эмпирическое наблюдение — но схожее явление отмечено и на фундаментальном уровне.
Дело в том, что существует такое экономическое понятие r*, т. н. «естественная процентная ставка» (natural interest rate). Оно было введено в научный оборот Кнутом Викселлем около века назад, и было оно долгое время незаслуженно забыто, и вернулось оно в фокус внимания (стало предметом обсуждения руководства ФРС США и приближенных экономистов) лишь в последние годы. Не вдаваясь в подробности, отмечу, что мы сейчас наблюдаем ее примерно пятикратное снижение относительно средних многодесятилетних (!) уровней (Любик и Мэттес, 2015). Это, в свою очередь, порождает у инвестора настроения вида «инвестировать хоть куда», что означает, помимо всего прочего, резкое расширение спектра технологий / изобретений, получающих финансирование, а не только наиболее экономически обоснованных. Разумеется, это относится не только к технологиям и изобретениям — но и к бизнес-проектам в привычных устоявшихся отраслях экономики.
К чему это все? К фиксации того элементарного соображения, что даже если в нынешних тепличных с точки зрения чаемой доходности условиях на некоторый проект не находится свободного капитала — то его целесообразность становится, по логике вещей, весьма сомнительной. Проблема заключается в том, что чистая логика в случаях, подобных этому, не очень-то и работает. Увы и ах — в ход идут альтернативные виды аргументации вроде упоминания о наличествующих санкциях, рассказов о развитии стратегических территорий, уверений в необходимости поддержки критически важных отраслей, что непременно отразится позитивным эффектом, наконец, тех самых просьб о льготах, что позволит улучшить прогноз по cash flow. Но опять же, это уже нюансы неизменной базовой картинки.
ЭРЗАЦ КОНКУРЕНЦИИ ИМЕЛ МЕСТО ДАЖЕ В СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКЕ
В-третьих, стоит сказать, что всякая льгота для бизнес-проекта (речь не о социальных льготах для людей) по факту является поддержкой менее эффективного бизнеса за счет более эффективного. Тот, кто не может и/или не тянет — получает вспомоществование от того, кто сумел и смог. Нормально ли это? С точки зрения рынка — никак нет, с точки зрения социума — возможно, если он (социум) решит, что перенаправить часть ресурса с текущего денежного потока в сторону неэффективного (но вроде бы перспективного) направления действительно имеет смысл. Проблема заключается в том, что решает эти вещи отнюдь не социум, а распоряжающийся изъятыми у него деньгами стационарный бандит.
Из этого, в свою очередь, проистекает четвертое суждение. Дело в том, что вся эта практика предоставления тех или иных бизнес-льгот (говоря шире — поддержание различных правил игры), даже если отрешиться от лоббирования, несмотря на кажущуюся полезность («мы находим самых перспективных и помогаем им встать на ноги») по факту сильно подавляет предпринимательскую активность. Она провоцирует настроения вида «да зачем я сюда полезу, все равно ведь придет кто-то, запросит денег из казны и выкинет меня с рынка». Пришедшему игроку (который со льготами) тоже ничего не надо — дополнительная денежная подушка снижает необходимость чувствовать рынок, отслеживать потребности людей, отмечать и использовать волны спроса. У него и так жизнь неплохо сложилась, по крайней мере, пока льготу не отобрали, а чтобы этого не сделали, как раз и нужно лоббирование. Успешное, понятное дело.
Прямой морали у этой истории нет. Мне, в общем-то, не особо интересно, получит ли «Роснефть» запрошенные ею триллионы в рамках этого проекта — либо же ее будут запрошенные 460 млрд. рублей компенсации за поддержку сделки ОПЕК+. Но надо понимать, что без конкуренции развития экономики нет и быть не может, любая монополия (или даже ее зародыш — фирма с нерыночным преимуществом) довольно быстро впадает в застой и теряет эффективность, поскольку пропадает ее стимул к развитию. Собственно говоря, эрзац конкуренции имел место даже в советской экономике — достаточно вспомнить соцсоревнования.
И да, конкуренция никак не отменяет возможной кооперации. Такая вот диалектика.